ГЛАВА   III. — ДЕНЬГИ, ИЛИ   ОБРАЩЕНИЕ   ТОВАРОВ                                                              141

а) ОБРАЗОВАНИЕ СОКРОВИЩ

Непрерывный кругооборот двух противоположных товарных метаморфозов, или постоянная смена актов продажи и купли, проявляется в неустанном обращении денег, или в их функции perpetuum mobile [непрерывно действующего меха­низма] обращения. Деньги иммобилизуются или превращаются, как говорит Буагильбер, из meuble [движимого] с immeuble [недвижимое] ⁵⁴, из монеты в деньги, как только прерывается ряд метаморфозов, и продажа уже не дополняется непосред­ственно следующей за ней куплей.

Уже с самых первых зачатков товарного обращения воз­никают необходимость и страстное стремление удерживать у себя продукт первого метаморфоза — превращенную форму товара, или его золотую куколку ⁸⁶⁾. Товар продают не для того, чтобы купить другие товары, а для того, чтобы заместить товарную форму денежной. Из простого посредствующего звена при обмене веществ эта перемена формы становится самоцелью. Отчужденная форма товара встречает препятствия к тому, чтобы функционировать в качестве абсолютно отчу­ждаемой формы товара, или в качестве лишь его мимолетной денежной формы. Вследствие этого деньги окаменевают в виде сокровища, и продавец товаров становится собирателем сокровищ.

Именно в начальный период товарного обращения в деньги превращается лишь избыток потребительных стоимостей. Та­ким образом, золото и серебро сами собой становятся обществен­ным выражением избытка, или богатства. Эта наивная форма накопления сокровищ увековечивается у таких народов, где традиционному и рассчитанному на собственное потребление способу производства соответствует прочно установившийся круг потребностей. Это мы видим, например, у азиатов, осо­бенно у индийцев. Вандерлинт, который воображает, что то­варные цены определяются массой имеющегося в данной стране золота и серебра, задает себе вопрос, почему индийские товары так дешевы? Ответ: потому что индийцы зарывают свои деньги. С 1602 по 1734 г., — говорит он, — они зарыли на 150 млн. ф. ст. серебра, которое было первоначально привезено из Америки в Европу ⁸⁷⁾. С 1856 по 1866 г., т. е. за одно десятилетие, Англия вывезла в Индию и Китай (металл, экспортированный в Китай,

    ⁸⁶⁾ “Богатство деньгами есть не что иное, как... богатство продуктами, превра­щенными в деньги” (Mercier de la Riviere, цит. соч., стр. 573). “Стоимость, существую­щая в продуктах, изменила только свою форму” (там же, стр. 486).

    ⁸⁷⁾ “Именно благодаря этой практике поддерживаются столь низкие цены на все их товары” (Vanderlint, цит. соч., стр. 95, 96).

142                                                                               ОТДЕЛ   ПЕРВЫЙ. ТОВАР И ДЕНЬГИ

в значительной своей части направляется опять-таки в Ин­дию) на 120 млн. ф. ст. серебра, которое раньше было выменено на австралийское золото.

    При дальнейшем развитии товарного производства каждый товаропроизводитель должен обеспечить себе nexus rerum, известный “общественно признанный залог” ⁸⁸⁾. Его потреб­ности непрерывно вновь и вновь заявляют о себе и непрерывно побуждают его покупать чужие товары, в то время как произ­водство и продажа его собственного товара стоит времени и зависит от случайностей. Чтобы купить, не продавая, он должен сначала продать, не покупая. Кажется, что эта опера­ция, если представить ее как общее правило, сама себе проти­воречит. Однако в местах их добычи благородные металлы непосредственно обмениваются на другие товары. Здесь имеет место продажа (со стороны товаровладельцев) без купли (со стороны владельцев золота или серебра)⁸⁹⁾. И последующие продажи без следующих за ними актов купли лишь опосред­ствуют дальнейшее распределение благородных металлов между всеми товаровладельцами. Таким образом, во всех пунктах обращения накопляются золотые и серебряные сокровища самых различных размеров. Вместе с возможностью удержи­вать товар как меновую стоимость или меновую стоимость как товар пробуждается жажда золота. С расширением товар­ного обращения растет власть денег, этой абсолютно обще­ственной формы богатства, всегда находящейся в состояния боевой готовности.

    “Золото — удивительная вещь! Кто обладает им, тот господин всего, чего он захочет. Золото может даже душам открыть дорогу в рай” (Колумб, в письме с Ямайки, 1503 г.).

    Так как по внешности денег нельзя узнать, что именно превратилось в них, то в деньги превращается все: как товары, так и не товары. Все делается предметом купли-продажи. Обращение становится колоссальной общественной ретортой, в которую все втягивается для того, чтобы выйти оттуда в виде денежного кристалла. Этой алхимии не могут противостоять даже мощи святых, не говоря уже о менее грубых res sacro­sanctae, extra commercium hominum [священных предметах, исключенных из торгового оборота людей] ⁹⁰⁾. Подобно тому

    ⁸⁸⁾ “Деньги — залог” (John Bellers. “Essays about the Poor, Manufactures, Trade, Plantations, and Immorality”. London, 1699, p. 13).

    ⁸⁹⁾ Купля в строгом смысле этого слова предполагает, что золото и серебро пред­ставляют собой уже превращенную форму товара, т. е. продукт продажи.

    ⁹⁰⁾ Генрих III, христианнейший король Франции, грабит у монастырей и т. д. их священные реликвии, чтобы превратить их в серебро. Известно, какую роль в исто-

ГЛАВА   III. — ДЕНЬГИ, ИЛИ   ОБРАЩЕНИЕ   ТОВАРОВ                                                                            143

как в деньгах стираются все качественные различия товаров, они, в свою очередь, как радикальный уравнитель, стирают всяческие различия ⁹¹⁾. Но деньги — сами товар, внешняя вещь, которая может стать частной собственностью всякого человека. Общественная сила становится, таким образом, част­ной силой частного лица. Античное общество поносит поэтому деньги как монету, на которую разменивается весь экономи­ческий и моральный уклад его жизни ⁹²⁾. Современное об­щество, которое еще в детстве своем вытащило Плутона за волосы из недр земных ⁹³⁾, приветствует золото как блестящее воплощение своего сокровеннейшего жизненного принципа.

рии Греции сыграло похищение фокеянами сокровищ из дельфийского храма. У древ­них народов бог товаров обитал, как известно, в храмах. Последние были “священными банками”. Финикияне, народ торговый par excellence [по преимуществу], считали деньги отчужденной формой всех вещей. Было поэтому совершенно естественно, что девушки, отдававшиеся чужестранцам на празднествах в честь богини любви, жерт­вовали богине полученную в награду монету.

⁹¹⁾ “Золото! металл

Сверкающий, красивый, драгоценный...

Тут золота довольно для того,

Чтоб сделать все чернейшее — белейшим,

Все гнусное — прекрасным, всякий грех —

Правдивостью, все низкое — высоким,

Трусливого — отважным храбрецом,

А старика — и молодым, и свежим!

К чему же мне, о боги, это все?

Бессмертные, к чему — скажите? Это

От алтарей отгонит ваших слуг,

Из-под голов больных подушки вырвет...

Да, этот плут сверкающий начнет

И связывать, и расторгать обеты,

Благословлять проклятое, людей

Ниц повергать пред застарелой язвой,

Разбойников почетом окружать,

Отличьями, коленопреклоненьем,

Сажая их высоко, на скамьи

Сенаторов. Вдове, давно отжившей,

Даст женихов...

Ступай... проклятая земля,

Наложница всесветная”

(Шекспир. “Жизнь Тимона Афинского).

⁹²⁾ “Ведь нет у смертных ничего на свете,

Что хуже денег. Города они

Крушат, из дому выгоняют граждан,

И учат благородные сердца

Бесстыдные поступки совершать,

И указуют людям, как злодейства

Творить, толкая их к делам безбожным”

(Софокл. “Антигона”),

    ⁹³⁾ “Алчность надеялась вытащить за волосы из недр земных самого Плутона” (Athenaeus, “Deipnosophistarum [libri quindecim. ”, 1. VI, 23, v. II, ed. Schweighauser, 1802, p. 397]).

144                                                                                ОТДЕЛ   ПЕРВЫЙ. ТОВАР И ДЕНЬГИ

Товар как потребительная стоимость удовлетворяет какую-нибудь особенную потребность и образует особенный элемент вещественного богатства. Но стоимость товара измеряет степень его притягательной силы по отношению ко всем элементам вещественного богатства, следовательно, измеряет общественное богатство своего владельца. Для варварски примитивного то­варовладельца, даже для западноевропейского крестьянина, стоимость неотделима от формы стоимости, и потому накопление сокровищ в виде золота и серебра является для него накопле­нием стоимости. Правда, стоимость денег изменяется — вслед­ствие изменения их собственной стоимости или вследствие изменения стоимости товаров. Это, однако, не мешает тому, что, во-первых, 200 унций золота всегда содержат в себе больше стоимости, чем 100, 300 — более, чем 200, и т. д.; что, во-вто­рых, металлическая натуральная форма данной вещи остается всеобщей эквивалентной формой всех товаров, непосредственно общественным воплощением всякого человеческого труда. Стрем­ление к накоплению сокровищ по природе своей безмерно. Качественно или по своей форме деньги не имеют границ, т. е. являются всеобщим представителем вещественного богатства, потому что они непосредственно могут быть превращены во всякий товар. Но в то же время каждая реальная денежная сумма количественно ограничена, а потому является поку­пательным средством ограниченной силы. Это противоречие между количественной границей и качественной безгранич­ностью денег заставляет собирателя сокровищ все снова и снова предпринимать сизифов труд накопления. С ним про­исходит то же, что с завоевателем мира, который с каждой новой страной завоевывает лишь новую границу.

    Чтобы удержать у себя золото как деньги, т. е. как элемент созидания сокровищ, надо воспрепятствовать его обращению, его растворению как покупательного средства в средствах потребления. Следовательно, созидатель сокровищ приносит потребности своей плоти в жертву золотому фетишу. Он при­нимает всерьез евангелие отречения. Но, с другой стороны, он может извлечь из обращения в виде денег лишь то, что он дает обращению в виде товара. Чем больше он производит, тем больше он может продать. Трудолюбие, бережливость и скупость - вот, следовательно, его основные добродетели; много продавать, мало покупать — в этом вся его полити­ческая экономия ⁹⁴⁾.

    ⁹⁴⁾ “Увеличивать возможно больше число продавцов всех товаров, уменьшать возможно больше число покупателей — таков основной вопрос, к которому сводятся все меры политической экономии” (Verri, цит. соч., стр. 52).

ГЛАВА   III. — ДЕНЬГИ, ИЛИ   ОБРАЩЕНИЕ   ТОВАРОВ                                                                     145

Наряду с непосредственной формой сокровища развивается его эстетическая форма, обладание золотыми и серебряными предметами. Последнее растет вместе с ростом богатства бур­жуазного общества. “Soyons riches on paraissons riches” [“Будем богаты или будем казаться богатыми”] (Дидро) ⁵⁵. Таким образом, с одной стороны, образуется все более и более расши­ряющийся рынок для золота и серебра, не зависимый от их денежной функции, с другой стороны — скрытый источник предложения денег, действующий особенно интенсивно в пе­риоды общественных бурь.

    Созидание сокровищ выполняет различные функции при металлическом обращении. Его ближайшая функция возникает из условий обращения золотой и серебряной монеты. Мы уже видели, что постоянные колебания размеров товарного обращения, колебания цен и скорости товарного обраще­ния вызывают непрерывные отливы и приливы находящейся в обращении денежной массы. Следовательно, последняя должна обладать способностью к расширению и сокраще­нию. То деньги должны притягиваться в качестве монеты, то монета должна отталкиваться в качестве денег. Чтобы действительно циркулирующая денежная масса соответство­вала постоянно степени полной насыщенности сферы обраще­ния, количество золота и серебра, находящееся в каждой стране, должно быть больше того, что требуется в каж­дый данный момент для монетной функции. Это условие выполняется благодаря превращению денег, в сокровище. Резервуары сокровищ служат одновременно отводными и приводными каналами для находящихся в обращении денег, которые поэтому никогда не переполняют каналов обра­щения ⁹⁵⁾.

    ⁹⁵⁾ “Для того чтобы нация могла вести свою торговлю, необходима определен­ная сумма наличных денег, которая может варьировать, то увеличиваясь, то умень­шаясь в зависимости от обстоятельств... Эти колебания, эти приливы и отливы денег приспособляются к изменяющимся обстоятельствам сами собой, без всякого вмеша­тельства со стороны правительства. Ведра работают попеременно: когда мало денег, из слитков чеканится монета, когда мало денежного металла, монета переплавляется обратно в слитки” (North, цит. соч., постскриптум, стр. 3). Джон Стюарт Милль, быв­ший долгое время на службе у Ост-Индской компании ⁵⁶, утверждает, что в Индии серебряные украшения все еще непосредственно функционируют как сокровища. “Серебряные украшения... отправляются на монетный двор, когда уровень процента высок, и снова принимают свой прежний вид, когда уровень процента падает” (показа­ние Дж. Ст. Милля в “Reports on Bankacts 1857”, № 2084 и 2101). Согласно одному парламентскому документу от 1864 г. относительно импорта золота и серебра в Индию и экспорта их оттуда⁵⁷, в 1863 г. импорт золота и серебра превысил экспорт на 19 367 764 фунта стерлингов. За восемь последних лет перед 1864 г. превышение импорта благородных металлов над экспортом их составило 109 652 917 фунтов стер­лингов. В течение текущего столетия в Индии было начеканено монеты значительно больше, чем на 200 000 000 фунтов стерлингов.

© (составление) libelli.ru 2003-2020