Глава XIII. — Машины и крупная промышленность                                                               513

10.   КРУПНАЯ   ПРОМЫШЛЕННОСТЬ   И   ЗЕМЛЕДЕЛИЕ

Революция, которую крупная промышленность вызывает в земледелии и в общественных отношениях агентов земледель­ческого производства, может быть освещена лишь впослед­ствии. Здесь будет достаточно, предваряя дальнейшее изло­жение, указать на некоторые ее результаты. Если употребление машин в земледелии по большей части свободно от вредных физических последствий, которые оно приносит фабричному рабочему³²³⁾, то зато оно, как позже мы покажем это по­дробнее, действует здесь еще интенсивнее в направлении пре­кращения рабочих в “избыточных” и не встречает при этом какого-либо сопротивления. В графствах Кембридж и Суф­фолк, например, площадь обрабатываемой земли за последние двадцать лет сильно увеличилась, между тем как сельское на­селение за тот же период уменьшилось не только относительно, но и абсолютно. В Соединенных Штатах Северной Америки сельскохозяйственные машины замещают рабочих пока только потенциальных, т. е. они дают производителю возможность обрабатывать большую площадь, по не прогоняют фактически занятых рабочих. В Англии и Уэльсе число лиц, принимаю­щих участие в производстве сельскохозяйственных машин, составляло в 1861 г. 1 034, между тем как число сельскохозяй­ственных рабочих, занятых при паровых и рабочих машинах, составляло всего лишь 1 205.

В сфере земледелия крупная промышленность действует с наибольшей революционностью в том смысле, что она уни­чтожает оплот старого общества, “крестьянина”, и выдвигает

³²³⁾ Подробное описание машин, применяемых в английском земледелии, дается в работе: Dr. W. Hamm. “Die Landwirtschaftlichen Geräthe und Maschinen Englands”, 2. Aufl., 1856. В своем очерке развития английского земледелия г-н Гамм слишком некритически следует за г-ном Леонсом де Лавернем. {К 4 изданию. Конечно, эта работа теперь устарела. Ф. Э.}

514                                                      Отдел четвертый. — Производ. относительной прибавочной стоимости

на его место наемного рабочего. Таким образом, потребность социального переворота и социальные противоположности ста­новятся в деревне одинаковыми с городом. На место самого рутинного и самого нерационального производства приходит сознательное технологическое применение науки. Капитали­стический способ производства довершает разрыв того перво­начального семейного союза земледелия и промышленности, который соединял друг с другом младенчески-неразвитые формы обоих. Но он создает в то же время материальные предпосылки нового, высшего синтеза — союза земледелия и промышлен­ности на основе их противоположно развившихся форм. Ка­питалистическое производство, постоянно увеличивая перевес городского населения, которое это производство скопляет в крупных центрах, накопляет тем самым, с одной стороны, историческую силу движения общества вперед, а с другой стороны, препятствует обмену веществ между человеком и землей, т. е. возвращению почве ее составных частей, исполь­зованных человеком в форме средств питания и одежды, т. е. нарушает вечное, естественное условие постоянного плодородия почвы. Тем самым оно разрушает одновременно физическое здоровье городских рабочих и духовную жизнь сельских ра­бочих ³²⁴⁾. Но, разрушая чисто стихийно сложившиеся условия этого обмена веществ, капиталистическое производство в то же время вынуждает восстанавливать его систематически в ка­честве закона, регулирующего общественное производство, и в форме, соответствующей полному развитию человека. В зем­леделии, как и в мануфактуре, капиталистическое преобразо­вание процесса производства является в то же время источни­ком мучений для производителей, средство труда — средством порабощения, эксплуатации и пауперизации рабочего, обще­ственная комбинация процессов труда — организованным подавлением его индивидуальной жизнедеятельности, свободы и самостоятельности. Рассеяние сельских рабочих на больших пространствах сламывает силу их сопротивления, в то время как концентрация городских рабочих увеличивает эту силу. В современном земледелии, как и в современной городской промышленности, повышение производительной силы труда и большая подвижность его покупаются ценой разрушения

³²⁴⁾ “Вы разделяете народ на два враждебных лагеря: грубую деревенщину и изнеженных карликов. Небесный боже! Нация, разделяющаяся по различию земле­дельческих и торговых интересов, считает себя здоровой и даже называет себя просвещенной и цивилизованной не вопреки этому чудовищному и неестественному раз­делению, а как раз в силу его” (David Urquhart, цит. соч., стр. 119). Это место обна­руживает одновременно силу и слабость такой критики, которая умеет обсуждать и осуждать современность, но не умеет понять ее.

Глава  XIII. — Машины и крупная промышленность                                                              515

и истощения самой рабочей силы. Кроме того, всякий прогресс капиталистического земледелия есть не только прогресс в искус­стве грабить рабочего, но и в искусстве грабить почву, всякий прогресс в повышении ее плодородия на данный срок есть в то же время прогресс в разрушении постоянных источников этого плодородия. Чем более известная страна, как, например, Соединенные Штаты Северной Америки, исходит от крупной промышленности как базиса своего развития, тем быстрее этот процесс разрушения ³²⁵⁾. Капиталистическое производство, сле­довательно, развивает технику и комбинацию общественного процесса производства лишь таким путем, что оно подрывает в то же самое время источники всякого богатства: землю и рабочего.

³²⁵⁾ Ср. Liebig. “Die Chemie in ihrer Anwendung auf Agrikultur und Physiologie”, 7. Aufl., 1862, в особенности “Введение в естественные законы земледелия” в первом томе. Выяснение отрицательной стороны современного земледелия, с точки зрения естествознания, представляет собой одну из бессмертных заслуг Либиха. Его экс­курсы в историю земледелия, хотя и не свободные от грубых ошибок, тоже проливают свет на некоторые вопросы. Можно только пожалеть, что он отваживается наобум высказывать такие мнения, как следующее: “Распыление и частое вспахивание усили­вают обмен воздуха внутри пористых частиц земли, увеличивают и обновляют ту их поверхность, на которую должен воздействовать воздух; но легко понять, что увели­чение урожая не может быть пропорциональным труду, затраченному на поле, что, напротив, урожай возрастает в много меньшей пропорции”. “Этот закон”, — добав­ляет Либих, — “впервые следующим образом выражен Дж. Ст. Миллем в его “Prin­ciples of Political Economy”, v. I, p. 17: “Что продукт земли caeteris paribus [при прочих равных условиях] возрастает в убывающей пропорции по сравнению с увеличением числа занятых рабочих” (г-н Милль даже общеизвестный закон школы Рикардо повторяет здесь в неверной формулировке, так как “the decrease of the labourers em­ployed” [“уменьшение числа занятых рабочих”] постоянно сопровождало в Англии прогресс земледелия, и потому закон, изобретенный для Англии и в Англии, оказался бы совершенно неприменимым, по меньшей мере, в Англии), — “это — универсальный закон земледелия”. Это достойно удивления, так как для Милля оставалась неизвест­ной причина, лежащая в основе этого закона” (Liebig, цит. соч., том I, стр. 143, при­мечание). Не говоря уже о неправильном толковании слова “труд”, под которым Либих разумеет нечто иное, чем политическая экономия, во всяком случае “достойно удивления”, что он делает Дж. Ст. Милля первым провозвестником теории, которую Джемс Андерсон впервые обнародовал в эпоху А. Смита и потом повторял в различных работах до начала XIX века, которую в 1815 г. присвоил себе Мальтус, вообще мастер на плагиаты (вся его теория народонаселения представляет собой бессовестный пла­гиат), которую Уэст тогда же развил независимо от Андерсона, которую Рикардо в 1817 г. связал с общей теорией стоимости, которая с того времени под именем Ри­кардо обошла весь свет, которая в 1820 г. была вульгаризована Джемсом Миллем (отцом Дж. Ст. Милля) и которая, наконец, была повторена, между прочим, и г-ном Дж. Ст. Миллем как избитая школьная догма. Бесспорно, что Дж. Ст. Милль почти целиком обязан своим, во всяком случае “достойным удивления”, авторитетом только подобным qui pro quo.