Ежегодный всемирный праздник рабочих. II

II.

Мы сказали, что доход хозяина (капиталиста) создается даровым трудом рабочего.

Это чувствует каждый рабочий. Но не каждый ясно понимает это. Да оно и неудивительно. Не далеко еще то время, когда это плохо понимали самые ученые люди. Теперь наука (политическая экономия) хорошо выяснила это дело. Теперь нельзя сомневаться в тем, что работник даром трудится на капиталиста, как крепостной даром трудился на помещика.

На первый взгляд это очень странно. Как же так - даром? Ведь хозяин, как-никак, платит же своему рабочему? Как же можно говорить о даровом труде рабочего?

Правда, хозяин платит рабочему за его труд. И все-таки рабочий даром трудится на хозяина.

Заработная плата - это корм рабочего человека, как овес, сено и солома - корм рабочей лошади.

Нельзя не кормить рабочую лошадь. Нельзя не кормить и рабочего. Впрочем, нет, это не совсем так. Хозяин всегда постарается накормить лошадь, потому что лошадь его собственная. Ее смерть принесет ему убыток. А от смерти одного, двух, трех и даже целой тысячи рабочих фабриканты не несут никакого убытка. Большая смертность между рабочими только тогда была бы убыточна хозяевам, когда рабочих осталось бы в живых меньше, чем их нужно хозяевам. Посмотрите, что бывает у нас в южных степных губерниях, когда слишком мало крестьян приходит летом для уборки хлеба. Каждому из них поневоле платят дорого, и сельские хозяева жалуются на убытки. То же самое было бы, если бы во всей России оказалось мало рабочих. Поднялась бы заработная плата, хозяева закричали бы, что они разоряются. А пока этого нет, рабочий может умирать со спокойной совестью. Его смерть не огорчит никакого капиталиста.

Хозяин платит рабочему за его труд. Он «кормит» его и называет себя его благодетелем. Но ведь и помещик «кормил» своих крепостных. Он отводил им землю, или отпускал им месячное, или давал им содержание у себя в «людской». Крепостной отрабатывал барину все то, что получал от него на свое содержание. На это нужно было, положим, три дня в неделю. Но помещику этого было мало. Ему нужно было получить с имения доход. Он заставлял крестьян работать на барщине остальные три дня, а иногда прихватывал и воскресенье. Этим-то трудом на барщине и создавался доход помещика. И только этот труд крепостных и можно было назвать даровым. Пока крепостной отрабатывал то, что стоило помещику его содержание, он трудился не на помещика, а на самого себя.

То же делает и наемный рабочий. Он работает частью на себя, а частью на хозяина. Фабричный получает, положим, пятьдесят копеек в день. Эти деньги он должен отработать хозяину. Он отработает их, положим, в течение шести часов. Если работа на фабрике начинается в пять часов утра, то к обеду работник отработает хозяину все, что получил от него. Но хозяину нужен доход, барыш, нужна прибыль. И вот он заставляет фабричного работать до восьми часов вечера. Все это время работник трудится для него даром. И этим-то даровым трудом создается прибыль фабриканта (Кто хочет подробнее прочитать об этом, пусть почитает книжечку Дикштейна - «Кто чем живет».).

У нас в России рабочий день фабричных продолжается 13 - 14 часов. Из этих 13 или 14 часов на себя (т. е., чтобы отработать полученную плату) рабочий трудится самое большее пять часов. А все остальное время он работает даром на фабриканта. И работает он очень недурно. Наши фабриканты получают по 40, по 50, а иногда даже по 60 процентов на капитал. Это значит, что каждый рубль приносит им сорок, пятьдесят или даже шестьдесят копеек; каждая тысяча рублей приносит четыреста, пятьсот или даже шестьсот рублей барыша. Как видите, очень выгодно быть «благодетелем» рабочего человека! Итак, прибыль капиталиста создается даровым трудом рабочего. Само собою понятно, что чем больше трудится рабочий на хозяина, тем выгоднее хозяину, тем больше его прибыль. А рабочий трудится на хозяина тем больше, чем длиннее рабочий день. Стало быть, хозяину выгодно удлинять рабочий день.

А рабочему? Как раз наоборот. Рабочему выгодно сокращать, рабочий день.

Если бы наши фабричные вместо 13 - 14 часов стали работать только по 10 часов в сутки, то они и уставали бы меньше, и зарабатывали бы больше, чек теперь.

Это, может быть, не совсем понятно на первый раз. Мы сейчас поясним это примерным расчетом.

Возьмем ткацкую фабрику и положим, что на ней работает 60 человек. Рабочий день продолжается 10 часов. Стало быть, все 60 человек вместе трудятся 600 часов (60 человек по 10 часов каждый). В эти 600 часов выделывается столько-то штук полотна. Но вот хозяин решил, что впредь его рабочие будут работать не по 10, а по 12 часов. Сказано - сделано. Главный мастер объявляет рабочим о новом распоряжении хозяина. Рабочие недовольны. Они ворчат, но мастер грозится расчетом, и они покоряются. Что же выходит?

Чтобы сработать всю хозяйскую работу, нужно 600 рабочих часов ежедневно. Прежде каждый ткач работал 10 часов, всех ткачей нужно было 60. Теперь каждый ткач работает 12 часов и всех ткачей нужно хозяину только 50 человек (потому что эти 50 человек, работая по 12 часов в день, дают 600 рабочих часов, а ведь 600 рабочих часов и нужно было для того, чтобы сработать всю хозяйскую работу). Поэтому хозяин прогоняет десятерых рабочих.

Они идут к другому фабриканту. Но тот тоже ввел у себя двенадцатичасовой день и потому рассчитал многих рабочих. У него не найти теперь работы. Наши бедняки идут к третьему, к четвертому фабриканту. Везде один ответ: не надо рабочих, своих рассчитываем. Но ведь не помирать же с голоду! Потерявшие работу ткачи стараются соблазнить хозяев выгодными условиями найма. Они готовы работать хоть за полцены. Хозяева пользуются этим и уменьшают плату всем своим рабочим: «Кто не доволен, ступай вон, много вашего брата шляется без дела!» Рабочие опять покоряются: податься им действительно некуда. Так и падает заработная плата, потому что не имеющие работы рабочие везде сбивают цену.

Наука (статистика) показала, что меньше всего зарабатывают рабочие в тех ремеслах, где рабочий день всего длиннее.

На это есть много причин. Но одна из очень важных причин именно та, что чем длиннее рабочий день, тем меньше рабочих нужно хозяевам, а чем меньше рабочих нужно хозяевам, тем больше сбивается цена на «рабочие руки».

Теперь мы знаем, к чему ведет удлинение рабочего дня. Посмотрим, к чему ведет его сокращение.

Вы и сами легко поймете это. Положим, что на нашей ткацкой фабрике рабочие опять стали работать по 10'часов. Тогда фабриканту мало пятидесяти ткачей. Чтобы фабриковать столько же товару, сколько фабриковалось его прежде, ему нужно 60 рабочих. Он нанимает тех, которые не имеют работы. Найдя работу, эти люди уже не сбивают цены на свои «руки». Теперь уже хозяин знает, что не так-то удобно прижимать рабочих: если уйдут они, то трудно будет найти новых. И вот он становится ласковей, податливей. Рабочие улучают время и требуют увеличения платы. Хозяин уступает.

Итак, сокращение рабочего дня ведет к увеличению заработной платы.

Это надо знать и помнить рабочим. Часто кажется им, что чем больше станут они работать, тем больше будут получать. Но они жестоко ошибаются. На деле выходит, что чем больше работают они, тем меньше получают.

Поэтому рабочим всегда следует стараться сокращать свой рабочий день.

Конечно, если бы какой-нибудь отдельный рабочий стал работать меньше, чем его товарищи, то его прогнали бы с фабрики или стали бы вычитать у него все его прогулы, разумеется, со штрафами. Плохо пришлось бы такому рабочему. Невыгодно, глупо сокращать рабочий день в одиночку. Но очень выгодно, очень разумно сокращать его всем рабочим вместе.

Некоторые скажут, пожалуй, что при поштучной плате рабочим выгодно удлинять, а не сокращать свой рабочий день. Это ошибка.

При поштучной плате рабочий точно так же трудится даром на фабриканта, как и при поденной. Если за штуку товара работник получает, скажем, 10 копеек, то та же самая, сделанная рабочим, штука товара приносит хозяину по крайней мере 10, а не то и 15 и 20 копеек барыша. Чем больше штук товара приготовит рабочий, тем выгоднее хозяевам. А рабочий лезет из кожи вон, чтобы приготовить их побольше. Поэтому хозяева очень любят поштучную плату. При ней им удается выжимать из рабочего гораздо больше, чем при поденной плате. Но при поштучной плате рабочий усердствует на свою голову. Фабриканту нужно, положим, десять тысяч штук товара в год. Чем больше таких штук приготовит каждый отдельный рабочий, тем меньше рабочих надо нанимать хозяину. А мы уже знаем, что чем меньше рабочих нужно хозяевам, тем ниже заработная плата.

Чем больше трудится каждый рабочий при поштучной плате, тем меньше получает он за каждую штуку. Значит и при поштучной тате рабочим выгодно сокращать рабочий день.

У нас во владимирском фабричном округе есть особый разряд рабочих, называемых котами. У котов нет постоянной работы. Их берут на фабрики только временами, только тогда, когда хозяевам понадобится сработать лишний товар. А как только сокращается спрос на их товары, хозяева сокращают производство, и тогда коты опять кладут зубы на полку. Нечего и говорить, что жизнь этих несчастных людей не жизнь, а постоянная мука. Но мало того, что коты бедствуют сами. Они сбивают цену всем другим рабочим. А хозяева в расчете на котов не стесняются прижимать своих рабочих: чуть какое неудовольствие, - ступай вон, было бы болото, черти будут! Если бы вышел закон, запрещающий хозяевам заставлять рабочих работать больше десяти часов в сутки, то, может быть, коты нашли бы работу, перестали бы сбивать цену на «рабочие руки», и заработная плата стала бы выше.

Рабочих, подобных нашим котам, много не в одной только России. За границей их наверное не меньше, чем у нас. Этот разряд рабочих носит в науке особое название: его называют запасной рабочей армией.

Все понимают теперь, что чем меньше эта «армия», тем выше заработная плата.

И это еще не все. Не мало хороших вещей в каждой лавке, на каждом базаре. Но даром их не дают. За них надо заплатить деньги. У кого больше денег, тот больше и покупает. У рабочего денег немного. Поэтому немного и покупает рабочий, не велика его покупательная сила. И чем ниже его заработная плата, тем меньше у него этой приятной и полезной силы. Много ли может купить бедный, голодный кот. При сокращении рабочего дня поднимается заработная плата; у рабочего шевелится больше денег в кармане. Его покупательная сила увеличивается. Он покупает больше товаров. А кто делает товары? Те же рабочие. Больше покупают товаров - больше рабочих нанимают хозяева. А чем больше рабочих нужно хозяевам, тем выше заработная плата.

Значит, при сокращении рабочего дня заработная плата будет расти еще и оттого, что увеличится покупательная сила рабочих.

Но господа фабриканты тоже не дураки. Повышать рабочую плату им не расчет. Поэтому, при сокращении рабочего дня, они постараются ввести побольше машин. Машины могут заменить многих и многих рабочих. Машины часто и придумывались только потому, что фабрикантам не хотелось повышать плату или вообще уступать рабочим. Не одна хорошая машина придумана была в Англии во время стачек. Введение новых машин наверное помешает, по крайней мере, до некоторой степени тому повышению платы, которое должно было бы произойти от сокращения рабочего дня. Кроме того, и при коротком дне фабриканты сумеют, тоже при помощи своих машин, заставить рабочих грудиться столько же, или почти столько же, сколько они трудились прежде. Известно, что человек в 10 часов сделает иной раз не меньше, чем в пятнадцать, если будет работать прилежнее, настойчивее. Фабриканты сумеют заставить рабочих работать прилежнее. Они и при коротком дне выжмут из них столько же, сколько выжимали при длинном. На это большие мастера господа механики. Если будет так, то рабочая плата не повысится от сокращения рабочего дня. И, однако, оно все-таки принесет рабочим большие выгоды.

Длинный рабочий день и плохая пища так изнуряют рабочего, что он стареет раньше времени. Статистика показала, что средняя жизнь «хороших господ» часто вдвое длиннее средней жизни рабочих (Что такое средняя жизнь - попятно само собою. На всякий случай, объясним. Возьмем тысячу бедняков, родившиеся в нынешнем 1891 году. Из них некоторые умрут раньше подели, другие проживуг несколько месяцев, третьи доживут до году, до двух, до пяти лет; четвертью умрут но раньше десяти, пятнадцати лот, а некоторые умрут стариками. Сосчитаем, сколько лет прожили все они вместо. Получим, положим, 20 тысяч лот. Разделим это на тысячу. Получаем 20. Это значит, что если бы все бедняки жили одинаково долго, каждый прожил бы 20 лет. Эти двадцать лет и будут составлять среднюю жизнь бедняка. Так же точно можно высчитать и среднюю жизнь богатых людей. И ее действительно высчитали в некоторых странах л нашли, что в среднем богатые люди живут вдвое дольше бедных.). Вот почему сокращение рабочего дня было бы полезно рабочим даже в том случае, если бы фабриканты, заведя новые машины, не имели бы нужды в новых рабочих руках. Правда, рабочая плата осталась бы прежняя. Но у рабочих все-таки было бы больше времени для отдыха. Тогда меньше болезней, меньше смертности было бы между рабочими. А это и само по себе не дурно. Кому охота хворать, кому охота умирать раньше времени?

Теперь английские рабочие - не по закону, а по обычаю - работают не больше десяти часов в сутки. А прежде работали они гораздо больше. И замечено, что с тех пор как сократился их рабочий день, они стали здоровее, чем были прежде.

Повторяем, улучшение здоровья рабочих само по себе очень важная вещь. Им можно и должно было бы требовать сокращения рабочего дня ради одного только здоровья. Но кроме здоровья, сокращение рабочего дня приносит им еще одну, очень большую, пожалуй даже самую большую выгоду. Оно дает ип свободное время, нужное для того, чтобы учиться.

Трудно учиться человеку, работающему 13 - 14 часов в сутки. Тут уж не до ученья, не до книги. Тут, дай бог, отдохнуть и выспаться, чтобы на завтра опять приняться за ту же каторжную работу (И это, опять-таки, только говорится - каторжная работа. На самом деле каторжники везде работают меньше свободных рабочих. А часто и едят каторжники лучше, чем эти свободные, ни в чем и ни перед кем неповинные люди.). Правда, есть такие люди, которые и при такой работе находят время почитать книжку. Года три тому назад писали в газетах, что умер в Петербурге фабричный, у которого осталась целая гора книг, написанных лучшими писателями в России. Но ведь надо иметь очень уж большую охоту к ученью, чтобы поступать так, как поступал этот фабричный. Не у всякого есть такая большая охота. А кроме охоты, нужно еще здоровье. Слабому человеку при самой большой охоте трудно сесть за книжку, проработавши 13 часов. А учиться необходимо рабочим. Без учения не избавятся они от гнета капиталистов. Даже больше того. Чем дальше, тем тяжелее будет жить рабочим, если не сумеют они разделаться с нынешним порядком вещей. Это опять-таки доказано наукой.

Все это поняли рабочие Западной Европы и Америки. Потому-то и требуют они сокращения рабочего дня до восьми часов. Раз добьются этого рабочие, тогда дела пойдут не по-теперешнему. Тогда не долго продержатся нынешние порядки.

Заметьте, что восьмичасового дня требуют рабочие не одной какой-нибудь страны, а решительно всего образованного мира. Только в отсталых, необразованных странах нет речи об этом. Но в таких странах и порядки другие. Там мало капиталистов, мало наемных рабочих. Там восьмичасового дня некому и требовать.

Английский рабочий живет не так, как живет немецкий рабочий, немецкий не так, как итальянский или французский. Но, несмотря на это, английский рабочий находится в сущности в таком же положении, как и немецкий, французский или итальянский. У него тот же враг - ∙ хозяин. Та же цель - добиться таких порядков, при которых рабочие были бы сами себе хозяевами. Вот почему понимающие дело рабочие везде смотрят на рабочих других стран, как на своих товарищей и братьев. Они помогают одни другим. В прошлом году случилась стачка на тюлевых фабриках во Франции. Рабочие английских тюлевых фабрик прислали деньги для поддержки французских стачечников. Потом случилась стачка у английских рабочих, их поддерживали французы. И это не редкость. Рабочие идут дальше этого. Весной нынешнего года в Париже был съезд углекопов разных стран (главным образом Бельгии, Франции, Англии, Германии). На съезде решено составить один большой союз из всех углекопов всех образованных стран. Когда будет такой союз, углекопы всех стран будут составлять одну семью. Чтобы где что ни случилось, они будут поддерживать друг друга, и легче им будет бороться с хозяевами.

Рабочие всех образованных стран должны действовать и уже действуют сообща во всех важных случаях. Без взаимной помощи и поддержки рабочим никогда не удастся взять верх над хозяевами.

Добиваться восьмичасового рабочего дня решили на международном съезде рабочих в Париже 1889 году. Международными съездами называются такие съезды, на которые съезжаются уполномоченные не одного государства, а многих. На парижском международном рабочем съезде (конгрессе) были уполномоченные от рабочих Англии, Германии, Австрии, Бельгии, Италии, Голландии, Испании, Швеции, Дании, Aфрики и пр. Были и русские уполномоченные. Но посланы они были не прямо рабочими, а различными социалистическими кружками, в которых иногда совсем нет рабочих. Следовало бы поступать не так. Следовало бы, чтобы уполномоченных посылали сами рабочие. Это было бы разумнее и полезнее (С тех пор, как автор писал эти строки, на международных конгрессах уже появлялись представители русских рабочих.).

Парижский съезд решил, что ежегодно 19 апреля (1-го мая по заграничному календарю) рабочие всех стран будут требовать от своих правительств издания закона, который ограничит рабочий день восемью часами. Конгресс не решил, как именно должны требовать рабочие такого закона. Это должны решить сами для себя рабочие каждой отдельной страны. Почти везде рабочие решили не работать в день 19-го апреля. Вот почему мы и назвали этот день всемирным праздником рабочих. В некоторых странах рабочие подают также в парламенты прошения, в которых излагают свое требование. Наконец, везде в этот день происходят народные собрания, на которых объясняется публике польза восьмичасового дня. Такие собрания происходят иногда под открытым небом, на площадях или в парках. Бывает, что на них сходятся целые сотни тысяч (например, в Англии). Часто эти сотни тысяч рабочих стройными рядами, со знаменами и с музыкой проходят по улице, делают так называемые демонстрации. До сих пор такие демонстрации лучше всего удавались в Англии и в Австрии.

Рабочие потому обращаются в парламенты с прошениями, что законы издаются парламентами. А рабочие хотят, чтобы именно законом сокращен был их рабочий день. Без закона нельзя обойтись в этом случае. Если закон не запретит фабрикантам заставлять рабочих работать больше восьми часов, то рабочим не добиться восьмичасового дня. Всегда найдутся такие фабриканты, которые сумеют соблазнить или заставить своих рабочих работать больше. Эти рабочие повредят и себе и другим, испортят все дело, помешают другим рабочим добиться восьмичасового дня.

Русскому человеку восьмичасовой день может показаться чем-то совсем невозможным. Где уж там говорить о восьмичасовом дне, когда теперь рабочий день доходит до 14 часов! Но за границей рабочий день короче, чем у нас. В Англии рабочие работают не больше десяти часов в сутки. В Швейцарии рабочий день по закону равняется 11 часам (правда, закон этот часто нарушается). В Германии на этот счет бывает всяко: местами рабочий день у немцев не короче, чем у русских. Но вообще рабочий день в Германии короче, чем в России. А вот в Америка на казенных фабриках и теперь уже работают не больше восьми часов в день. Американские рабочие еще раньше европейских стали требовать введения восьмичасового дня также и на всех частных фабриках. И европейским рабочим нет никакого расчета отставать от американских. Не сразу добьются восьмичасового дня рабочие. На первый раз хозяева постараются помириться с ними на меньшем: предложат им, положим, девятичасовой день. Не дурно будет и это. Но рабочие не удовольствуются этим и потребуют нового сокращения рабочего дня. Наконец, добьются они и восьми часов. Как будут поступать они после этого - покажет время. Может быть, рабочие потребуют сокращения рабочего дня до шести часов. А, может быть, большинство их настолько разовьется к тому времени, что и совсем покончит с хозяевами: заведут новый социалистический порядок, в котором уже не будет наемных рабочих. Работать будут все способные люди и не на хозяев, а на самих себя, на все общество, от которого и будут получать свое содержание. Тогда уже видно будет, по скольку часов в день должен будет трудиться каждый.