504

БУРЖУА ПРЕЖНИХ ВРЕМЕН

Несчастье почти всех людей и народов проистекает от несовершенства их законов и от слишком неравно­мерного распределения богатств. В большинстве государств имеется только два класса граждан: один класс, нуждающийся в самом необходимом, и другой, задыхающийся от избытка. Первый класс может удовлетворять свои потребности только непосильным трудом. Труд есть физическое страдание для всех, а для некоторых — мучительная пытка. Второй класс утопает в роскоши, но изнывает зато от скуки. А скука почти столь же страшное зло, как и бедность. Поэтому большинство государств населено одними несчастными. Что нужно сделать для того, чтобы вернуть им счастье? Уменьшить богатство одних и увели­чить богатство других; поставить неимущего в такое благоприят­ное положение, при котором он мог бы, работая семь или во­семь часов, с избытком удовлетворять свои потребности и по­требности своей семьи. Тогда он станет счастлив, по крайней мере настолько, насколько это для него возможно»¹.

Так рассуждал свыше ста лет тому назад Гельвеций, кото­рый убежден был в том, что «если вообще труд рассматривается как зло, то происходит это потому, что в большинстве госу­дарств необходимые средства для существования добываются только непосильным трудом, потому, что представление о труде в силу этого всегда связывается с представлением о стра­дании» ². «Умеренный труд, — прибавлял он, — есть вообще самое счастливое использование времени, какое только мы мо­жем сделать, если не удовлетворяем никаких других потреб­ностей и не отдаемся никаким другим чувственным наслажде­ниям, которые, без сомнения, при всей своей яркости наименее долговечны»³.

505

Бесспорно, что Гельвеций был убежденным буржуа. Право собственности было для него «первым и самым священным из всех прав». Но буржуа времен Гельвеция не были похожи на современных буржуа. Буржуазия была тогда способна на бла­городные стремления. Борясь против духовенства и дворян­ства, против «власть имущих», против «вельмож» и «привиле­гированных», она боролась за дело всего человечества. Идеалом ее просвещенных представителей отнюдь не было такое общество, в котором несколько тысяч капиталистов живут потом миллио­нов рабочих. Напротив, философы XVIII века мечтали об обществе, состоящем из неравных по богатству собственников, но в котором все независимы и каждый работает за свой счет. Это была неосуществимая мечта. Она противоречила всем за­конам капиталистического производства.

Но пока философы лелеяли эту мечту, они не могли стать защитниками эксплуататоров. И очень часто они говорили по­следним довольно неприятные вещи.

Итак, уже Гельвеций понимал, что интересы предпринима­телей противоречат интересам всей «нации» в целом. «В извест­ном отношении ничто так не противоречит национальному интересу, — говорил он, — как наличие слишком большого коли­чества людей, лишенных собственности. Между тем ничто не соответствует больше интересам купечества. Чем больше неимущих, тем ниже оно оплачивает их труд... А в торговой стране купечество часто является действительной силой»¹ (Гельвеций хочет сказать — в стране с капиталистическим производством).

Другой философ революционной буржуазии, Гольбах, воз­мущался строем, при котором «целые нации должны работать, обливаться потом, орошать землю слезами для того только, чтобы питать прихоти, роскошь, фантазии, извращенные вкусы кучки безумцев, горстки бесполезных людей, которые не могут быть счастливы, ибо их расстроенное воображение не знает больше никаких пределов».

Гельвеций предвидел уже, каковы будут моральные послед­ствия борьбы за существование, происходящей в буржуазном обществе.

Он говорил, что во всех странах, где «существует денежное обращение», возникает стремление обогащаться во что бы то ни стало. Но «страсть к обогащению не может распространяться на все классы граждан, не порождая в то же время у правящих классов склонности к воровству и к злоупотреблениям».

И тогда начинают с жадностью хвататься «за сооружение гаваней, за вооружение, за учреждение торговых компаний, за войны, предпринимаемые, как любят выражаться, ради чести нации,— словом, за всякий предлог к грабежу. В государстве

506

сразу появляются все пороки, эти порождения алчности, зара­жают постепенно всех членов его и приводят в конце концов государство к гибели»¹.

Так более века тому назад предсказаны были тунисские и панамские скандалы.

Обстоятельства сильно изменились со времени Гельвеция. В наши дни всякий уважающий себя буржуа считает своим свя­щенным долгом ополчаться против восьмичасового рабочего дня и всех других требований эксплуатируемых. Тогда как произво­дительные силы современных обществ развиваются в неслыхан­ных размерах, господа эксплуататоры и слышать не хотят о каком бы то ни было облегчении труда рабочих. И, в то время как благодаря «страсти к обогащению» развращенность буржуа­зии превосходит все, что только может создать воображение ее врагов, нас пытаются убедить, что буржуазный мир — наи­лучший из миров.

Попадемся ли мы на удочку сикофантов буржуазии?

Рабочий день, о котором мечтал когда-то Гельвеций и кото­рого требует в наше время рабочий класс всего мира, не сде­лает рабочего «счастливым, по крайней мере, настолько, на­сколько это для него возможно». Но он даст ему новое оружие в борьбе за его полное и окончательное освобождение.

Гельвеций не знал «лекарства» против «зла», которое он предвидел. Мы же знаем такое лекарство, и притом лекарство верное: это диктатура пролетариата как средство и социа­листическая организация производства как цель.

ПРИМЕЧАНИЯ

 

Статья «Буржуа прежних времен» была написана Плехановым в связи с международным пролетарским праздником 1 Мая для французского журнала «Le Socialiste» и появилась в № 135 этого журнала от 23 апреля 1893 г. под заглавием «Les bourgeois d'autrefois». На русском языке она была опубликована впервые только посмертно в Сочинениях Плеханова, т. XXIV, стр. 335—337.

В настоящем издании печатание производится по тексту Сочинений, сверенному с французской публикацией статьи в журнале «Le Socialiste».

К стр. 504        

¹ См. К. А. Гельвеций, О человеке, его умственных способностях и его воспитании, Соцэкгиз, 1938, стр. 304—305.      

² Там же, стр. 302.

³ Там же, стр. 303.

К стр. 505

¹ См. К. А. Гельвеций, О человеке, его умственных способностях и его воспитании, стр. 252—253.

К стр. 506

¹ См. К. А. Гельвеций, О человеке, его умственных способностях, стр. 264.