Незачем заранее ограничивать работу по уставу. Устав будет новым, — следовательно, можно оставить “выработка устава” ².

2

Одного часа для моего доклада мало. Я, конечно, могу скомкать, но думаю, что это — не в интересах собрания. Прошу председателя обратиться к съезду, чтобы узнать его мнение. Увеличит ли он мне время, или я должен сократить реферат?

3

Лига выбрала двух делегатов. Тов. Мартов сложил свои полномочия, и теперь законный делегат — я один. Если сняты с ораторов все ограничения времени, то я не понимаю, какой смысл имеет предложение Мартова ³. Бывших на съезде здесь много, и, я думаю, получится не один корреферат, а целый ряд их.

2

ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

К ДОКЛАДУ О II СЪЕЗДЕ РСДРП

13 (26) ОКТЯБРЯ

 

1

Ленин делает предварительные замечания к своему докладу. Я предлагаю, во-первых, сохранить псевдонимы, употреблявшиеся на съезде, так как слишком привык к ним и мне будет легче употреблять их, чем каждый раз соображать, от какой организации был делегат. Во-вторых, я думаю коснуться и заседаний организации “Искры”, происходивших в промежутке между заседаниями съезда, так сказать, частным образом. Я думаю, что это можно сделать, во-первых, потому, что Лига являлась заграничным отделом организации “Искры”, во-вторых, потому, что организация “Искры” теперь распущена, в-третьих, потому, что без этих данных мне будет труднее уяснить истинный смысл событий съезда партии.

2

Тов. Мартов против того, чтобы касаться частных заседаний организации “Искры”, так как на них не велось протоколов, но теперь нет еще и протоколов партийного съезда, и я на них также не могу ссылаться. Ведь тов. Мартов присутствует здесь; он сможет внести поправки, если вкрадутся какие-либо неточности. Если частные заседания “Искры” имеют значение для дела, то я вскрою их и перед более широкой публикой — все равно, тов. Мартову скрыть их не удастся (“Ого!”). Я отлично помню, кого я не допустил на эти заседания, и кто с них вышел, и об этом я буду много говорить. Ошибки, конечно, могут быть, и всего на память я восстановить не могу. Самое важное — это политическая группировка лиц. По каждому отдельному голосованию я, конечно, могу восстановить ее только приблизительно, но, в общем, она для меня совершенно ясна. Не в интересах дела скрыть от Лиги то, что касается организации “Искры”, которая уже распущена, и что стало уже достоянием партии. Что касается протокольных псевдонимов, то они, конечно, лучше, но я протоколов не читал и потому их не знаю.

3

Тов. Мартов опасается, что, говоря о частных заседаниях “Искры”, можно перейти в область сплетен. Я не собирался касаться области сплетен, и “мы будем посмотреть”, кому удастся удержаться на высоте принципиального спора, и кто должен будет спуститься в эту мрачную область (“Ого!”). “Мы будем посмотреть”, “мы будем посмотреть”! Я считаю себя вполне свободным касаться заседаний редакции и ничего не буду иметь против, если тов. Мартов будет тоже их касаться, но я все-таки должен заметить, что во время съезда у нас ни разу не было специально редакционного собрания.

4

Я, действительно, сам спросил собрание, и никто меня не останавливал. Я думаю, что вполне удобно говорить свободно обо всем. Гигантская разница между частными разговорами и заседаниями организации “Искры”. Во всяком случае, пусть собрание выскажется. До тех пор, пока Лига не найдет нужным, чтобы я заговорил о частных собраниях организации “Искры”, я этого не сделаю.

5

Главная цель моего доклада — доказать, что тов. Мартов ошибался, но в его намеке относительно тов. Плеханова я вижу совершенно другое ⁴. Напомню мою фразу, сказанную на партийном съезде, по одному поводу: “какую бурю негодования, обыкновенно, вызывают люди, которые в комиссии говорят одно, а на заседании — другое” ^a. Намекать на такое поведение — это уже значит hp обсуждать политическое поведение, а переходить на личности. Относительно же заявления П. Б. Аксельрода, что X. уехал совершенно неосведомленным, могу заявить, что это совершенно неверно ⁵. Он сам обратился ко мне с письмом, в котором сообщал мне, что, по его мнению, во всем этом разделении есть много личного и мало — принципиального. Из этого я заключаю, что он был уже осведомлен. И на его просьбу высказать свое мнение по поводу съезда я тоже имел случай не раз писать ему.

---

 

3

ДОКЛАД О II СЪЕЗДЕ РСДРП

14 (27) ОКТЯБРЯ

Ленин, прежде чем приступить к докладу, останавливается на дебатах предыдущего заседания, относившихся к вопросу, насколько можно касаться частных заседаний искровцев, происходивших во время съезда партии. Вчерашнее решение съезда он толкует в том смысле, что докладчики должны касаться фактов не запротоколированных лишь в минимальной степени, и поэтому, рассказывая о собраниях членов организации “Искры”, он намеревается касаться только результатов голосования.

_________________________

^a См. Сочинения, 5 изд., том 7, стр. 264. Ред.

После этого введения он переходит к рассказу о периоде, непосредственно предшествовавшем партийному съезду. В Организационном комитете, задача которого была подготовить съезд, преобладали искровцы, и деятельность его велась именно в искровском направлении. Но уже во время подготовки съезда обнаружилось, что в ОК было далеко до полного единства. Прежде всего в состав его входил бундист, старавшийся пользоваться всяким поводом, чтобы затормозить дело созыва съезда искровского направления; этот член ОК всегда вел свою собственную линию. Были еще в ОК два члена “Южного рабочего”; хотя они и считали себя искровцами и даже объявили о своем присоединении к “Искре”, о чем очень долго велись переговоры, но признать их вполне таковыми все же было нельзя. Наконец, даже у самих искровцев, входивших в состав ОК, не было полного единства, между ними самими были несогласия. Важно еще отметить решение ОК по вопросу об императивных мандатах. Этот вопрос возник задолго до съезда и был решен в том смысле, что императивные мандаты должны быть отменены. В том же смысле и самым определенным образом высказалась по этому вопросу и редакция. Решение это распространялось и на нее самое. Было постановлено, что на съезде, представляющем высшую инстанцию партии, никто из членов партии, а также и редакции не должен считать себя связанным какими-либо обязательствами перед организацией, которая его туда послала. Ввиду этого решения я и выработал проект Tagesordnung'a ^a съезда с комментариями к нему, который я решил внести на съезд от своего имени. В этом проекте, при пункте 23-м, на полях была сделана отметка о выборе трех лиц в редакцию и в ЦК ⁶. В связи с этим пунктом стоит еще одно обстоятельство. Так как редакция состояла из 6-ти лиц, то по общему согласию было решено, в случае, если во время съезда придется устроить совещание редакции и голоса поделятся поровну, пригласить на совещание с решающим голосом тов. Павловича.

Задолго до начала съезда стали съезжаться делегаты. ОК предоставил им возможность предварительно познакомиться с редакцией. Вполне естественно, что искровцы желали явиться на съезд солидарными, спевшимися, и с этой целью с приезжавшими делегатами велись частные беседы, а также устраивались собрания для выработки единства во взглядах. На этих собраниях физиономии некоторых делегатов выяснились с достаточной определенностью. Напр., на одном из таких собраний, когда я прочел реферат по национальному вопросу ⁷, делегат от горнопромышленного района высказывался в духе ППС⁸, обнаружив вообще крайнюю спутанность воззрений.

Таковы обстоятельства, предшествовавшие съезду.

Теперь объясню, каким образом я оказался единственным делегатом от Лиги, тогда как последняя выбрала двух. Оказалось, что от русской организации “Искры” ⁹, которая также должна была прислать двух делегатов, ни один не приехал па съезд. Тогда перед началом съезда, на состоявшемся собрании

__________________

^a - распорядка дня. Ред.

искровцев решено было, чтобы один из 2-х выбранных Лигой делегатов отказался бы от своего мандата, передав его другому делегату, а сам явился бы делегатом от организации “Искры”, взяв себе два ее мандата, с тем чтобы, в случае приезда из России избранного делегата, он передал ему один из 2-х мандатов организации “Искры”. И мне и Мартову, естественно, хотелось быть делегатом от “Искры”, ввиду незначительности той роли, которую играла Лига. Спор этот мы решили путем метания жребия.

Первый предварительный вопрос — о выборе бюро съезда — вызвал некоторое, хотя и незначительное, разногласие между мной и Мартовым. Последний настаивал на выборе 9-ти лиц, внося в это число даже бундиста. Между тем, я считал необходимым выбрать такое бюро, которое могло бы проявить твердую, стойкую политику, а в случае надобности сумело бы даже применить и так называемые “ежовые рукавицы”. Были выбраны: Плеханов, Ленин и Павлович.

Кроме пяти бундистов на съезде были два делегата от Заграничного союза русских социал-демократов и почти всегда вотировавший вместе с ними делегат от петербургского “Союза борьбы”. Эти лица с самого начала сильно затягивали прения. Уже один регламент съезда отнял неимоверно много времени. Шли бесконечные споры о месте Бунда в партии, длившиеся несколько заседаний. Такие же проволочки производил бундист, попавший в комиссию по проверке мандатов. Он на каждом шагу чинил обструкцию, ни по одному вопросу не соглашался с другими членами этой комиссии, в которую входил и я, и постоянно оставался при “особом мнении”. На замечание, что таким образом может затянуться съезд, бундист ответил “и пусть затягивается”, и изъявил готовность заседать в комиссии сколько угодно времени. Лишь далеко за полночь удалось закончить работы по проверке мандатов.

В первые же дни заседаний съезда произошел инцидент с ОК. По выработанному им уставу на съезд с совещательным голосом могли быть приглашены лишь “видные деятели партии”. Комиссия по проверке мандатов отвергла просьбу группы “Борьба”, чтобы от нее был допущен мандат. В этой комиссии участвовали два члена ОК, которые категорически высказывались против допущения на съезд представителя от “Борьбы”. Когда докладчик от комиссии сообщил съезду это решение, возникли продолжительные дебаты “за” и “против” допущения, причем одним из искровцев было высказано мнение, что представителя от “Борьбы” отнюдь не следует приглашать на съезд, так как эта группа занималась лишь интригами, старалась пролезть во всякие щели, всюду вносила раздор и пр. (Троцкий: “Напрасно не называете фамилии оратора, — это говорил я”. П. Аксельрод: “По-видимому, референт не считает это для себя выгодным”.) Действительно, это тов. Троцкий так резко характеризовал группу “Борьба”. В самый разгар споров о допущении на съезд представителя от группы “Борьба” один из делегатов от “Южного рабочего”¹⁰, опоздавший на съезд и только теперь явившийся сюда, попросил собрание сделать перерыв на 5 минут, чтобы ознакомиться со всеми обстоятельствами, относящимися к дебатируемому вопросу. Когда перерыв этот был разрешен, члены ОК устроили совещание тут же у окна. Надо заметить, что еще до начала съезда у некоторых членов ОК были некоторые неудовольствия против редакции. Так, член от Бунда в ОК был крайне возмущен тем, что редакция свое пожертвование в 500 марок немецким социал-демократам для выборов обозначила как посланное от нее и от ОК, не получив на это предварительного разрешения от последнего. В этом невинном акте, вполне естественном при невозможности быстро сноситься с российскими товарищами, бундист усмотрел, что живущая за границей редакция распоряжается именем ОК, не спрашивая его об этом. В ОК было внесено даже предложение сделать за это редакции выговор, каковой и был сделан, так как к бундисту присоединился тов. N, бывший членом организации “Искры”. Когда я сообщил об этом Мартову, последний сильно вознегодовал, заявив, что это “гнусность”. (Мартов: “Нет, слова “гнусность” я не употребил”.) Точного выражения я не помню. Мартов еще добавил, что он “этого так не оставит”. Я же убеждал его, что это не столь важно и что лучше смолчать, не придавая этому инциденту значения. Когда закончилось происходившее у окна совещание ОК, тов. Павловач, входивший в его состав, сообщил двум другим членам бюро, что по предложению запоздавшего делегата от “Южного рабочего”, также входившего в ОК, большинством голосов, за исключением его, Павловича, принято решение пригласить на съезд представителя от “Борьбы”, Рязанова, с правом совещательного голоса. Тов. Павлович энергично восстал против этого решения и, ввиду отсутствия императивных мандатов, счел себя вправе протестовать на съезде против такого решения. Нас, членов бюро, а также редакцию и других искровцев в сильнейшей степени возмутило это постановление ОК. Член ОК, о котором я уже упоминал, т. NN, в заседании комиссии по проверке мандатов сам высказывался против допущения представителя от “Борьбы” на съезд; теперь же, в совещании ОК, он, наоборот, согласился на его приглашение. Он теперь сам протаскивал Рязанова па съезд. Мы, таким образом, оказались в ловушке. Тогда мы решились на энергичную борьбу с этим возмутительным постановлением ОК. Против него говорили многие. Я в своей речи по этому поводу сказал следующее: “какую бурю негодования вызывают на европейских конгрессах те люди, которые говорят в комиссиях одно, а на съезде другое”. Говоря это, я имел в виду NN, члена организации “Искры”. Когда тов. Павлович сообщил съезду о своем протесте против такого решения ОК, член из “Южного рабочего” нашел в этом нарушение дисциплины, дезорганизационный прием и т. п. и требовал от съезда достойного наказания для тов. Павловича за такой поступок. Но мы разбили все эти доводы. Большинство ОК оказалось побежденным. Была принята резолюция, что ОК, как коллегия, не имеет права влиять на состав съезда после того, как съезд выбрал комиссию по проверке мандатов. Предложение о приглашении Рязанова было отклонено. Но 'мне и после съезда приходилось слышать от некоторых искровцев сомнение, почему было не допустить на съезд члена “Борьбы”. (Дейч: “Я и на съезде это же высказывал”.) Совершенно верно, да и по другим вопросам, о чем я еще буду говорить, тов. Дейч не всегда вотировал заодно со всеми искровцами, например, в вопросе о равноправности языков. Высказываются теперь некоторыми искровцами и такие в высшей степени странные взгляды, будто ЦК должен отражать в своей деятельности всякие шатания и примитивные воззрения в партии. В этом же духе говорили некоторые нетвердые, колеблющиеся искровцы и на съезде. Таким образом оказывается, что взгляд, будто все, причисляющие себя к искровцам, являются таковыми и на самом деле, совершенно неверен. Есть искровцы, стыдящиеся даже называть себя искровцами, это — факт. Есть искровцы, борющиеся с “Искрой”, ставящие ей разные препятствия, тормозящие ее деятельность. “Искра” стала популярна, сделалось модой называться искровцем, но это не мешает многим оставаться тем, чем они были раньше, до признания ее многими комитетами. Такие ненадежные искровцы принесли ей много вреда. Если бы они еще боролись с нею прямо, открыто... Но нет, они действуют исподтишка, из-за угла, незаметно, тайно.

Второй пункт Tagesordnung'a на партийном съезде был посвящен программе партии. Сторонники “Рабочего Дела”, бундисты и разные отдельные делегаты, которым во время съезда дана была кличка “болото”, делали неимоверную обструкцию. Прения о программе невероятно растянулись. Одним Акимовым внесен был не один десяток поправок. Спорили буквально из-за отдельных слов, из-за того или другого союза. Один бундист, входивший в комиссию по просмотру проекта программы, совершенно основательно спросил, — чей же проект мы рассматриваем, предложенный редакцией “Искры” или внесенный Акимовым? — до того много поправок приходилось обсуждать. Поправки эти были ничтожны, и программа была принята решительно без сколько-нибудь серьезных изменений; тем не менее дебаты о ней потребовали около 20 заседаний. Вот до чего непроизводительны были работы съезда из-за той оппозиции, которую ей делали разные антиискровские и quasi ^a-искровские элементы.

Вторым крупным инцидентом, происшедшим на съезде после инцидента с ОК, был инцидент по поводу равноправия языков или, как его иронически называли на съезде, “о свободе языков”. (Мартов: “Или “об ослах””. Смех.) Да, и “об ослах”. Дело вот в чем. В проекте программы партии говорится о равноправности всех граждан, независимо от пола, национальности, религии и пр. Бундисты этим не удовлетворились и стали требовать, чтобы внесено было в программу право каждой национальности учиться на своем языке, а также обращаться на нем в разные общественные и государственные учреждения. В ответ на замечание одного многоречивого бундиста, указавшего, для примера, на государственное коннозаводство, тов. Плеханов заметил, что о коннозаводстве не может быть речи, так как лошади не говорят, а “говорят лишь ослы”. Бундисты на это обиделись, очевидно, приняв эту шутку на свой счет.

В вопросе о равноправии языков впервые проявился раскол. Кроме

________________________

^a - мнимо. Ред.

бундистов, рабочедельцев и “болота”, за “свободу языков” высказались и некоторые из искровцев. Тов. Дейч своими вотами по этому вопросу вызывал в нас удивление, возмущение, негодование и пр.; он то воздерживался, то вотировал против нас. В конце концов этот вопрос был решен полюбовно и единогласно.

Вообще в первой половине съезда все искровцы действовали заодно. Бундисты говорили, что против них заговор. Один бундист в своей речи характеризовал съезд, как “компактное большинство”. В ответ на это я выразил желание, чтобы вся наша партия превратилась в одно компактное большинство ^a.

Совершенно иную картину представляет вторая половина съезда. С этого времени начинается исторический поворот Мартова. Разногласия, проявившиеся между нами, были вовсе не незначительны. Они вытекали из неправильной оценки Мартовым настоящего момента. Тов. Мартов уклонился от той линии, которой он придерживался раньше.

Пятый параграф Tagesordnung'a был посвящен уставу. Из-за первого пункта его между мною и Мартовым возникли споры еще в комиссии. Мы отстаивали различные формулировки. Между тем как я предлагал признать членом партии того, который, разделяя программу партии и оказывая ей материальную поддержку, входит в какую-нибудь партийную организацию, — Мартов находил достаточным, кроме двух первых условий, работу под контролем одной из партийных организаций. Я стоял за свою формулировку и указывал, что иного определения члена партии мы не можем сделать, не отступая от принципа централизма. Признать членом партии лицо, не входящее ни в какую партийную организацию, это значит высказаться против всякого контроля партии. Здесь Мартов вносил новый принцип, совершенно противоречащий принципам “Искры”. Формулировка Мартова расширяла пределы партии. Он ссылался на то, что наша партия должна быть партией масс. Он открывал настежь двери всяким оппортунистам, расширял пределы партии до полной расплывчатости. При наших же условиях это представляет большую опасность, так как установить границу между революционером и праздноболтающим очень трудно; поэтому нам необходимо было сузить понятие партии. Ошибка Мартова состояла в том, что он широко открывал двери партии всякому проходимцу, между тем как обнаружилось, что даже на съезде целая треть принадлежит к числу подсиживающих. Мартов в данном случае проявил оппортунизм. Его формулировка вносила фальшивый диссонанс в устав: каждый член партии должен находиться под контролем организации так, чтобы ЦК имел возможность доходить до последнего члена партии. Моя формулировка давала стимул организоваться. Тов. Мартов принижал понятие “члена партии”, оно же, по моему мнению, должно стоять высоко, очень высоко. На сторону Мартова перешли “Рабочее Дело”, Бунд и “болото”, с помощью которых он провел первый параграф устава.

__________________________

^a См. Сочинения, 5 изд., том 7, стр. 266. Ред.

Тогда Мартов стал говорить о “позорящих слухах”, распространяемых про него. В указаниях на то, с кем Мартов оказался в союзе, не было никакой обиды. Я сам подвергся тем же нареканиям, когда оказался в союзе с тов. Брукэр. И я нисколько не обиделся, когда Мартов послал мне записку, в которой говорил: “смотри, кто с тобой вотирует”. Правда, мой союз с Брукэр был временный и случайный. Между тем союз Мартова с Бундом оказался прочным. Я был против формулировки Мартова, так как она являлась Versumpfung'ом ^a. Я предупреждал Мартова об этом, и противники наши, идя за Мартовым, как один человек, красноречиво иллюстрировали эту ошибку. Но самое опасное заключается не в том, что Мартов попал в болото, а в том, что, случайно попав в него, он не постарался выбраться из него, а погружался все больше и больше. Бундисты почувствовали, что они стали господами положения, и положили на устав партии свой отпечаток.

Во время второй половины съезда тоже составилось компактное большинство, но только оно состояло уже из коалиции мартовцев, плюс “болото”, плюс компактное меньшинство из “Рабочего Дела” и Бунда. И это компактное большинство стояло против искровцев. Один бундист, видя распри среди искровцев, сказал: “Приятно спорить, когда вожди дерутся”. Мне непонятно, почему Бунд ушел при таких обстоятельствах. Он оказывался хозяином положения и мог бы провести многое. Вероятнее всего, у него был императивный мандат.

После того, как первый параграф устава был испорчен, мы должны были связать разбитую посудину как можно туже, двойным узлом. У нас естественно явилось опасение, что нас подсидят, подведут. Ввиду этого необходимо было ввести обоюдную кооптацию в центральные учреждения, чтобы обеспечить партии единство их действий. Из-за этого вопроса снова возникла борьба. Необходимо было сделать так, чтобы к III съезду партии не могло повториться того же самого, что произошло с ОК. Нужно было создать последовательное, честное искровское министерство. На этом пункте мы были опять побиты. Пункт о взаимной кооптации в центральные учреждения был провален. Ошибка Мартова, поддерживаемого “болотом”, обнаружилась еще ярче. С этого момента коалиция сложилась вполне, и под угрозою поражения мы принуждены были зарядить свои ружья двойными зарядами. Бунд и “Рабочее Дело” сидели и своими голосами решали судьбу съезда. Отсюда возникла упорная, ожесточенная борьба.

Перейдем теперь к частным заседаниям организации “Искры”. На этих заседаниях мы, главным образом, занялись вопросом о составе ЦК. В течение всех четырех заседаний организации “Искры” велись дебаты около тов. NN, которому часть искровцев хотела выразить политическое недоверие, но отнюдь не в буквальном смысле этого слова, ибо абсолютно ничего позорящего никто NN не приписывал, а в специальном значении пригодности NN для искровского министерства; из-за этого происходили отчаянные драки. На последнем заседании

16-ти 9 человек высказалось против NN, 4 — за, остальные воздержались.

______________________

^a — втягиванием в болото, заболачиванием. Ред.

Здесь же решался вопрос о том, в каком составе провести теперь свое министерство.

Мартов и я предлагали различные “тройки”; на них сойтись мы не могли. Не желая разбивать голоса на съезде, мы решили предложить компромиссный список. Мы шли на всякие уступки: я соглашался на список с двумя мартовцами. Меньшинство не пошло на это. Между прочим, член “Южного рабочего” не желал стоять в нашем списке, соглашаясь в то же время находиться в списке мартовцев. “Южный рабочий” — посторонний элемент — решал вопрос о ЦК. После того, как искровцы раскололись, мы должны были собирать своих единомышленников и пустились в горячую агитацию. Неожиданный уход Бунда сразу изменил все положение. С его уходом снова образовалось компактное большинство и меньшинство. Мы оказались в большинстве и провели в ЦК уже тех, кого мы хотели.

Вот обстоятельства, приведшие к расколу. Крупною бестактностью со стороны Мартова было выносить на съезд вопрос об утверждении всех шестерых редакторов “Искры”, когда он знал, что я буду настаивать на выборности редакции. Это значило свести вопрос о выборе редакции к выражению недоверия отдельным личностям из редакции.

В субботу, в 5 часов, кончились выборы. Мы приступили к обсуждению резолюций. Для этого у нас оставалось всего несколько часов. Вследствие тормозов и проволочек со стороны “болота”, нам пришлось выбросить из Tagesordnung'a массу важных пунктов; так, нам совсем не осталось времени для обсуждения всех вопросов о тактике.

Отношение съезда к резолюциям было до того единодушно, что мы вынесли впечатление о наладившемся примирительном настроении; нам казалось, что из происшедших разногласий Мартов не делал государственного вопроса. Он даже заметил по поводу вопроса одного из “Южного рабочего” о законности выборов, что меньшинство подчиняется всем постановлениям съезда. Все резолюции принимались мирно и дружелюбно; разногласия возникли только по поводу резолюции Старовера о либералах. Она страдает расплывчатостью, и в ней сказался опять оппортунизм; против нее мы боролись и добились проведения еще другой резолюции по этому же вопросу.

Общее впечатление о съезде получилось такое, что у нас велась борьба с подсиживанием. Мы были поставлены в невозможность работать. Вывод являлся такой: “упаси нас, господи, от таких друзей”, т. е. quasi-искровцев. Мартов совершенно не понял этого момента. Он возвел свою ошибочную позицию в принцип. В вопиющем противоречии с действительными нуждами партии стоит утверждение Мартова об “осадном положении”, созданном большинством. Чтобы сделать работу успешнее, необходимо было удалить тормозящие элементы и поставить их в положение, при котором они не могли бы портить партии; только в таком случае на следующем съезде нам удастся работать плодотворно. Вот почему нужно было установить полное единство между центральными учреждениями партии.

Первая половина съезда диаметрально противоположна второй. Кардинальные пункты всего съезда сводятся к четырем крупным моментам, а именно: 1) инцидент с ОК; 2) дебаты по поводу равноправия языков; 3) дебаты по поводу первого пункта устава и 4) борьба из-за выборов в партийные центры.

В первой половине съезда мы вместе с Мартовым были против ОК, Бунда, “Рабочего Дела” и “болота”. Во второй половине он попал случайно в болото. Из случайного Versumpfung'a теперь, после съезда, получается уже настоящий Versumpfung. (Аплодисменты.)

---

 

4

ЗАЯВЛЕНИЕ ПО ПОВОДУ ДОКЛАДА МАРТОВА

15 (28) ОКТЯБРЯ ¹¹

 

Я протестую самым энергичным образом, как против жалкого приема борьбы, против постановки Мартовым вопроса о том, кто солгал или кто интриговал в изложении частной беседы между мною, им и Старовером. Я констатирую, что этот прием противоречит вопиющим образом вчерашним заявлениям самого Мартова о брезгливости, мешающей доводить дело до неразрешимого вопроса о правдивости изложения частных бесед! Я заявляю, что Мартов совершенно неверно изложил частный разговор en question^a. Я заявляю, что принимаю всякий третейский суд и вызываю на него Мартова, если ему угодно обвинять меня в поступках, несовместимых с занятием ответственного поста в партии. Я заявляю, что нравственный долг Мартова, выдвигающего теперь не прямые обвинения, а темные намеки, что его долг иметь мужество поддержать свои обвинения открыто и за своей подписью перед всей партией, и что я, как член редакции ЦО партии, предлагаю Мартову от имени всей редакции немедленно издать отдельной брошюрой все его обвинения. Не делая этого, Мартов докажет только, что он добивался одного скандала на съезде Лиги, а не нравственного очищения партии.

---

________________________

^a - о котором идет речь. Ред.

5

ЗАЯВЛЕНИЕ ПО ПОВОДУ ДОКЛАДА МАРТОВА

16 (29) ОКТЯБРЯ

 

Я заявляю, что после того, как вчерашний так называемый корреферат Мартова перенес прения на недостойную почву, я считаю ненужным и невозможным участвовать в каких бы то ни было прениях по этому пункту Tagesordnung'a, а следовательно, отказываюсь и от своего заключительного слова, тем более что, если Мартов имеет мужество выдвигать определенные и открытые обвинения, то он обязан сделать это пред всей партией в той брошюре, на составление которой я вызвал вчера Мартова формально.

---

 

6

РЕЧИ ПРИ ОБСУЖДЕНИИ УСТАВА ЛИГИ

17 (30) ОКТЯБРЯ

1

Я остановлюсь главным образом на одном пункте, именно, на мысли докладчика о том, что Лига автономна в выработке своего устава. По моему мнению, это совершенно неправильно, ибо ЦК, имеющий согласно § 6 партийного устава право организовать комитеты, — единственная инстанция, могущая заняться выработкой устава для Лиги; потому что организовать — значит прежде всего составить устав. И до тех пор, пока ЦК не утвердит устава Лиги, она, Лига, устава не имеет. Понятие об автономии сюда совершенно не применимо, ибо оно идет вразрез с партийным уставом. Я еще раз энергично подчеркиваю, что до утверждения ЦК Лига устава не имеет. Что же касается утверждения Лиги съездом партии, то это не за деятельность ее, а, пожалуй, скорее, вопреки всем ее дефектам, — исключительно за ее принципиальную выдержанность.

2

На эти доводы возражать много нечего ¹². Параграф 6 дает право организовать, а следовательно, и переорганизовывать¹³, и переорганизованная Лига все-таки останется Лигой, единственной партийной организацией за границей.

 

3

На вопрос, поставленный т. Мартовым, должны ли должностные лица утверждаться ЦК, я отвечаю, что не вижу никаких препятствий к тому, чтобы выбранные в администрацию лица были утверждены Центральным Комитетом.

---

 

7

ВЫСТУПЛЕНИЕ ПО ПОВОДУ РЕЗУЛЬТАТОВ

ГОЛОСОВАНИЯ РЕЗОЛЮЦИЙ ОБ УСТАВЕ ЛИГИ

17 (30) ОКТЯБРЯ

 

...Ленин заявляет от своего имени и от имени вотировавших с ним товарищей, что отклонение резолюции г. Конягина и прием резолюции т. Мартова считаем вопиющим нарушением устава партии ¹⁴. (“Какому именно параграфу устава противоречит это голосование?”) Я отказываюсь отвечать на подобные вопросы, так как это достаточно выяснилось из ходе прений. (“Укажите параграф устава, которому противоречит принятая нами резолюция”.) Толкование устава принадлежит центральным учреждениям партии; они это и сделают.

________________________

¹ Второй съезд "Заграничной лиги русской революционной социал-демократии" состоялся 13—18 (26—31) октября 1903 года в Женеве. Съезд был созван по настоянию меньшевиков, которые хотели противопоставить его II съезду РСДРП. Высказываясь против созыва съезда Заграничной лиги, В. И. Ленин писал: “Съезд Лиги теперь даст все для драки и ничего для дела, т. е. для работы за границей” (Сочинения, 4 изд., том 34, стр. 148).

На съезде Заграничной лиги было 15 сторонников большинства (со второго заседания — 14), имевших 18 голосов (В. И. Ленин, Г. В. Плеханов, Н. Э. Бауман, Н. К. Крупская, В. Д. Бонч-Бруевич, М. М. Литвинов и другие), и 18 меньшевиков (со второго заседания — 19), имевших 22 голоса (П. Б. Аксельрод, Ф. И. Дан, Л. Г. Дейч, В. И. Засулич, Л. Мартов, Л. Д. Троцкий и другие). Один участник съезда, К. М. Тахтарев (2 голоса), не примыкал ни к большевикам, ни к меньшевикам. Съезд обсудил следующие вопросы: 1) доклад администрации Заграничной лиги (Л. Г. Дейча и Н. К. Крупской); 2) доклад делегата Лиги на II съезде партии; 3) устав Лиги; 4) выборы администрации.

Центральным вопросом повестки дня был доклад В. И. Ленина — делегата Лиги на съезде партии. В своем докладе Ленин осветил работу II съезда РСДРП и, разоблачая оппортунизм меньшевиков, показал беспринципность их поведения на съезде. Пользуясь своим большинством на съезде Заграничной лиги, оппозиция приняла решение дать вслед за Лениным слово Мартову для содоклада. Мартов в своем содокладе защищал поведение меньшевиков на II съезде РСДРП и бросал клеветнические обвинения в адрес большевиков. Ленин и сторонники большинства, видя явную невозможность и бесцельность дальнейшей полемики с оппозицией, покинули заседание съезда, отказавшись участвовать в дальнейших прениях по этому вопросу. Меньшевистское большинство съезда, стремясь к захвату центральных учреждений партии, приняло по второму пункту порядка дня три резолюции, в. которых выступало против позиции Ленина в организационных вопросах и призывало к систематической борьбе против большевиков.

Съезд принял также устав Заграничной лиги, ряд пунктов которого (об издании Лигой общепартийной литературы, о сношениях администрации Лиги с другими организациями помимо ЦК и ЦО и другие) был направлен против устава партии; кроме того, меньшевики оспаривали право ЦК РСДРП утверждать устав Лиги. Присутствовавший на съезде представитель ЦК РСДРП Ф. В. Ленгник от имени Центрального Комитета потребовал приведения устава Лиги в соответствие с партийным уставом и, после того как оппозиция отказалась выполнить это требование, объявил собрание незаконным. Совет партии одобрил действия представителя ЦК (см. настоящий том, стр. 63).

В. И. Ленин назвал съезд Заграничной лиги “апогеем военных действий оппозиции против центров” (настоящий том, стр. 102). После II съезда Лиги меньшевики сделали ее опорным пунктом борьбы против партии.

В разделе “Подготовительные материалы” настоящего тома приводятся два ленинских документа, относящихся к работе II съезда Заграничной лиги: план-конспект доклада Ленина о II съезде РСДРП на съезде Заграничной лиги и заметки Ленина на первом заседании съезда Заграничной лиги.

2 Данное замечание В. И. Ленина является ответом на предложение Л. Г. Дейча к 3-му пункту порядка дня: вместо слов “выработка устава” — записать “изменение устава”. Вопрос о выработке нового устава Лиги имел принципиальное значение. Старый устав Лиги (1901 года), составленный в то время, когда еще фактически не было единой партии, уже не соответствовал новым требованиям. Принятый на II съезде РСДРП устав партии приравнял Лигу в отношении прав к партийным комитетам, с тем, однако, исключением, что поддержку русскому революционному движению она могла оказывать не иначе, как через посредство лиц и групп, особо назначенных Центральным Комитетом (см. “КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК”, ч. I, 1954, стр. 47). Последовательно борясь за осуществление решений II съезда РСДРП, Ленин требовал выработки нового устава Лиги, соответствующего уставу партии.

3 Речь идет о предложении Л. Мартова разрешить ему выступить с содокладом o II съезде партии.

4 Имеются в виду утверждения Л. Мартова, что во время съезда партии поведение Г. В. Плеханова было противоречиво: на частных заседаниях “Искры” он говорил одно, а на съезде — другое.

5 По-видимому, речь идет об одном из двух членов Заграничной лиги: М. Н. Лемане или П. Г. Смидовиче, которые незадолго до съезда Лиги выехали в Россию и передали свои голоса Н.Э.Бауману.

6 В проекте порядка дня II съезда РСДРП 23-й пункт позднее был переправлен В. И. Лениным на пункт 24-й (см. Сочинения, 5 изд., том 7, стр. 399).

7 Реферат по национальному вопросу В. И. Ленин позднее подготовил для “Искры” в виде статьи “Национальный вопрос в нашей программе” (см. Сочинения, 5 изд., том 7, стр. 233—242).

8 ППС — Польская социалистическая партия (Polska Partia Socjalistyczna) — реформистская националистическая партия, созданная в 1892 году. Положив в основу своей программы борьбу за независимую Польшу, ППС под руководством Пилсудского и его сторонников вела сепаратистскую, националистическую пропаганду среди польских рабочих и стремилась отвлечь их от совместной с русскими рабочими борьбы против самодержавия и капитализма.

На протяжении всей истории ППС под воздействием рядовых рабочих внутри партии возникали левые группы. Некоторые из них примыкали впоследствии к революционному крылу польского рабочего движения.

В 1906 году ППС раскололась на ППС-“левицу” и на правую, шовинистскую, так называемую ППС-“Революционную фракцию”.

ППС – “левица” под влиянием РСДРП(б), а также под воздействием СДКПиЛ (Социал-демократия Королевства Польского и Литвы) постепенно переходила на последовательно революционные позиции.

В годы первой мировой войны большая часть ППС-“левицы” заняла интернационалистическую позицию и в декабре 1918 года объединилась с СДКПиЛ. Объединенные партии образовали Коммунистическую рабочую партию Польши (так до 1925 года называлась Коммунистическая партия Польши).

Правая ППС продолжала во время первой мировой войны политику национал-шовинизма; ею были организованы на территории Галиции польские легионы, которые воевали на стороне австро-германского империализма.

С образованием польского буржуазного государства правая ППС в 1919 году объединилась с частями ППС, находившимися на территории Польши, ранее захваченной Германией и Австрией, и вновь приняла название ППС. Став во главе правительства, она способствовала переходу власти в руки польской буржуазии и затем систематически вела антикоммунистическую пропаганду и поддерживала политику агрессии против Советской страны, политику захвата и угнетения Западной Украины и Западной Белоруссии. Отдельные группы в ППС, несогласные с этой политикой, вливались в Коммунистическую партию Польши.

После фашистского переворота Пилсудского (май 1926 года) ППС формально находилась в парламентской оппозиции, но фактически активной борьбы с фашистским режимом не вела и продолжала антикоммунистическую и антисоветскую пропаганду. Левые элементы ППС в эти годы сотрудничали с польскими коммунистами, поддерживая в ряде кампаний тактику единого фронта.

Во время второй мировой войны ППС вновь раскололась. Реакционная, шовинистская ее часть, принявшая название “Wolnosc, Rownosc, Niepodlegtosc” (“Свобода, Равенство, Независимость”), участвовала в реакционном польском эмигрантском лондонском “правительстве”. Другая, левая часть ППС, назвавшая себя “Рабочей партией польских социалистов” (РППС), под воздействием созданной в 1942 году Польской рабочей партии (ППР) включилась в народный фронт борьбы против гитлеровских оккупантов, вела борьбу за освобождение Польши от фашистского порабощения и встала на позиции установления дружественных связей с СССР.

В 1944 году, после освобождения восточной части Польши от немецкой оккупации и образования Польского комитета национального освобождения, РППС опять приняла название ППС и вместе с ППР участвовала в строительстве народно-демократической Польши. В декабре 1948 года ППР и ППС объединились и образовали Польскую объединенную рабочую партию (ПОРП).

9 Русская организация “Искры” объединяла действовавших в России искровцев. Еще в период подготовки издания “Искры” и в первый год ее существования (декабрь 1900 — декабрь 1901' года) была создана сеть агентов “Искры”, работавших в разных городах России — П. Н. и О. Б. Лепешинские, П. А. Красиков, А. М. Стопани, Г. М. и З.П. Кржижановские, С. И. и Л. Н. Радченко, А. Д. Цюрупа, Н. Э. Бауман, И. В. Бабушкин и др. В ряде городов (Петербург, Псков, Самара, Полтава и др.) были созданы группы содействия “Искре”.

Деятельность искровцев заключалась в сборе денег на издание “Искры”, посылке корреспонденции в редакцию “Искры”, транспортировке и распространении газеты и организации техники для печатания “Искры” в России. В этот период искровские группы, так же как и отдельные агенты, были еще мало связаны друг с другом и сносились, главным образом, непосредственно с редакцией “Искры”.

Рост революционного движения, а также возраставший объем практической работы, настоятельно выдвигал необходимость объединения сил искровцев, внесения плановости и организованности в их работу, что способствовало бы разрешению главной задачи — преодолению насаждаемого “экономистами” кустарничества и завоевание социал-демократических комитетов на сторону “Искры”. В связи с этим Лениным был выдвинут план создания общероссийской искровской организации, которая подготовила бы объединение социал-демократических организаций России в единую централизованную марксистскую партию. Этот план был первоначально изложен Лениным в статье “С чего начать?” (май 1901 года), а затем детально разработан им в брошюре “Что делать?” (осень 1901 — февраль 1902 года) (ем. Сочинения, 5 изд., том 5, стр. 1—13 и том 6, стр. 1—192).

При осуществлении плана создания в России единой искровской организации Ленину и его сторонникам пришлось преодолевать местнические (областнические) тенденции, имевшиеся среди отдельных искровцев-практиков. “...Должны сказать, — писал Ленин в письме С. О. Цедербауму в июле 1901 года, — что вообще всякий план издания какого бы то ни было районного или местного органа российской организации “Искры” мы считаем безусловно неправильным и вредным. Организация “Искры” существует для поддержки и развития последней и для объединения этим партии, а не для дробления сил, которого и без этой организации больше чем достаточно” (Сочинения, 4 изд., том 34, стр. 57).

В январе 1902 года в Самаре состоялся съезд искровцев, в котором участвовали Г. М. и 3. П. Кржижановские, Ф. В. Ленгник, М. А. Сильвин, В. П. Арцыбушев, Д. И. и М. И. Ульяновы и др. На этом съезде было Создано бюро российской организации “Искры”. В принятых решениях был определен порядок связи членов организации “Искры” между собой и с редакцией “Искры”, порядок денежных сборов и распределения средств, задачи искровцев по отношению к социал-демократическим комитетам и к местным печатным органам. Для осуществления основной задачи — присоединения комитетов к организации “Искры” и признания ее общепартийным органом — было решено разъехаться в разные районы России. “...Ваш почин, — писал В. И. Ленин организаторам съезда, — нас страшно обрадовал. Ура! Именно так! Шире забирайте! И орудуйте самостоятельнее, инициативнее — вы первые начали так широко, значит и продолжение будет успешно!” (Ленинский сборник VIII, стр. 221).

Осуществление решений съезда было затруднено арестами в феврале 1902 года ряда искровцев. Несмотря на это, искровцы, вооруженные книгой Ленина “Что делать?”, развернули энергичную деятельность по пропаганде и практическому осуществлению ленинского плана создания партии. Российская организация “Искры” добилась больших результатов в создании фактического единства партийных организаций на основе принципов революционного марксизма. К концу 1902 года почти все важнейшие социал-демократические комитеты заявили о своей солидарности с “Искрой”.

При самом деятельном участии искровцев 2—3 (15—16) ноября 1902 года на совещании в Пскове был создан Организационный комитет по созыву II съезда партии, которому искровские организации передали все свои связи. Российская организация “Искры”, существовавшая до II съезда партии, сыграла важную роль в деле подготовки и созыва съезда, который создал революционную марксистскую партию в России.

10 Речь идет о делегате съезда Е. Я. Левине (Егорове).

11 Это заявление было зачитано В. И. Лениным сразу же после выступления Л. Мартова с содокладом на 3-м заседании II съезда Заграничной лиги. В дальнейшем, после того, как Мартов в письме от 16 (29) ноября 1903 года был вынужден сделать заявление, что он в добросовестности и искренности Ленина не сомневается, вопрос о третейском суде для разбора клеветнических заявлений Мартова был снят.

12 Речь идет о выступлении Троцкого, который с помощью различных софизмов и произвольного толкования устава партии пытался доказать правомочность Заграничной лиги утвердить проект обсуждаемого устава Лиги независимо от ЦК РСДРП.

13 Имеется в виду § 6 устава РСДРП, принятый на II съезде партии (см. “КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК”, ч. I, 1954, стр. 46).

14 В резолюции Л. Е. Гальперина (Конягина), которую отстаивали большевики, было записано, что устав Лиги вступает в силу лишь с момента утверждения его ЦК. Эта резолюция, составленная в соответствии с уставом РСДРП, защищала принципы демократического централизма в партии.

Резолюция Мартова, принятая оппортунистическим большинством съезда Лиги, исходила из того, что Заграничная лига имеет право принять устав своей организации без предварительного утверждения его ЦК партии.