282

СОЦИАЛИЗМ И КРЕСТЬЯНСТВО

Революция, переживаемая Россией, есть революция общенародная. Интересы всего народа пришли в непри­миримое противоречие с интересами кучки лиц, составля­ющих самодержавное правительство и поддерживаю­щих его. Самое существование современного общества, построенного на основе товарного хозяйства, при гро­мадном различии и противоречии интересов разных классов и групп населения, требует уничтожения са­модержавия, политической свободы, открытого и непо­средственного выражения интересов господствующих классов в устройстве и управлении государством. Демократический переворот, буржуазный по своей об­щественно-экономической сущности, не может не выра­жать нужды всего буржуазного общества.

Но само это общество, ныне кажущееся единым и цельным в борьбе против самодержавия, расколото бесповоротно пропастью между капиталом и трудом. Народ, восставший против самодержавия, — не единый народ. Собственники и наемные рабочие, незначительное число («верхние десять тысяч») богачей — и десятки миллионов неимущих и трудящихся, это, поистине, «две нации», как сказал один дальновидный англичанин еще в первой половине XIX века ¹. Борьба между пролетариатом и буржуазией стоит на очереди дня во всей Европе. Эта борьба давно перекинулась уже и в Россию. В современной России не две борющиеся силы заполняют содержание революции, а две различ-

283

ных и разнородных социальных войны: одна в недрах современного самодержавно-крепостнического строя, другая в недрах будущего, уже рождающегося на наших глазах буржуазно-демократического строя. Одна — общенародная борьба за свободу (за свободу буржуаз­ного общества), за демократию, т. е. за самодержавие народа, другая — классовая борьба пролетариата с бур­жуазией за социалистическое устройство общества.

На социалистов ложится, таким образом, тяжелая и трудная задача — вести одновременно две войны, со­вершенно разнородных и до характеру, и по целям, и по составу социальных сил, способных к решительному участию в той или другой войне. Эту трудную задачу ясно поставила и твердо решила социал-демократия, благодаря тому, что она в основу всей своей программы положила научный социализм, т. е. марксизм, благодаря тому, что она вошла, как один из отрядов, в армию всемирной социал-демократии, которая проверила, подтвердила, разъяснила и развила детальнее положения марксизма на опыте длинного ряда демократических и социалистических движений самых различных евро­пейских стран.

Революционная социал-демократия издавна пока­зывала и показала буржуазный характер русского демократизма, начиная с либерально-народнического и кончая «освобожденском» формулированием его. Она всегда показывала неизбежную половинчатость, огра­ниченность, узость буржуазного демократизма. Она поставила перед социалистическим пролетариатом в эпоху демократической революции задачу: привлечь на свою сторону массу крестьянства и, парализуя неустойчивость буржуазии, сломить и раздавить само­державие. Решительная победа демократической рево­люции возможна лишь в виде революционно-демокра­тической диктатуры пролетариата и крестьянства. Но чем скорее и полнее осуществится эта победа, тем бы­стрее и глубже развернутся новые противоречия и новая классовая борьба на поприще вполне демокра­тизированного буржуазного строя. Чем цельнее осу­ществим мы демократический переворот, тем ближе

284

окажемся мы лицом к лицу с задачами социалистиче­ского переворота, тем резче и острее будет борьба пролетариата против самых основ буржуазного об­щества.

Против всякого уклонения от этой постановки рево­люционно-демократических и социалистических задач пролетариата социал-демократия должна вести неуклон­ную борьбу. Нелепо игнорировать демократический, т. е. буржуазный в основе своей, характер тепереш­ней революции, нелепо ставить поэтому такие лозунги, как образование революционных коммун. Нелепо и реакционно принижать задачи участия, и притом ру­ководящего участия, пролетариата в демократической революции, чураясь хотя бы лозунга революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьян­ства. Нелепо смешивать задачи и условия демократи­ческой и социалистической революции, которые разно­родны, повторяем, и по характеру, и по составу участвующих в них социальных сил,

Вот на этой последней ошибке мы и намерены теперь остановиться подробно. Неразвитость классовых проти­воречий в народе вообще, в крестьянстве особенно, есть неизбежное явление в эпоху демократической револю­ции, создающей впервые основы для действительно широкого развития капитализма, А эта неразвитость экономики вызывает переживание и воскрешение в той или иной форме отсталых форм социализма, который является мелкобуржуазным социализмом, ибо идеа­лизирует преобразования, не выходящие из рамок мелкобуржуазных отношений. Масса крестьян не со­знает и не может сознавать того, что самая полная «воля» и самое «справедливое» распределение хотя бы даже и всей земли не только не уничтожит капитализма, а, напротив, создаст условия для особенно широкого и могучего его развития. И в то время, как социал-демо­кратия выделяет и поддерживает только революционно-демократическое содержание этих мужицких стремле­ний, мелкобуржуазный социализм возводит в теорию крестьянскую бессознательность, смешивая или сливая воедино условия и задачи действительного демократи-

285

­ческого и сфантазированного социалистического пере­ворота.

Самым наглядным выражением этой неясной мелко­буржуазной идеологии является программа, — вернее, проект программы «социалистов-революционеров», ко­торые тем раньше поспешили провозгласить себя пар­тией, чем меньше развиты были у них формы и пред­посылки партийности. Разбирая их проект программы (см. «Вперед» № 3 ^a), мы уже имели случай показать, что корень воззрений социалистов-революционеров есть старое русское народничество. Но так как все экономи­ческое развитие России, весь ход русской революции беспощадно и безжалостно вырывает ежедневно и еже­часно почву из-под устоев чистого народничества, то воззрения социалистов-революционеров неизбежно ста­новятся эклектическими. Прорехи народничества они стараются поправить заплатами модной оппортуни­стической «критики» марксизма, но ветхое одеяние не становится от этого прочнее. В общем и целом, их про­грамма есть нечто абсолютно безжизненное, внутренне-противоречивое, выражающее лишь в истории русского социализма один из этапов на пути от крепостной к буржуазной России, на пути «от народничества к мар­ксизму». Под это определение, типичное для целого ряда более или менее мелких ручейков современной револю­ционной мысли, подходит и новейший проект аграрной программы Польской социалистической партии (ППС) ², напечатанный в № 6—8 «Przedświt» ³.

Проект разделяет аграрную программу на две части. Часть I излагает «реформы, для проведения которых общественные условия уже созрели»; часть II — «фор­мулирует увенчание и интеграцию аграрных реформ, изложенных в I части». Часть I, в свою очередь, подраз­деляется на три отдела: А) охрана труда — требования в пользу сельскохозяйственного пролетариата; Б) аграр­ные реформы (в тесном смысле, или, так сказать, кре­стьянские требования) и В) охрана сельского населения (самоуправление и т. д.).

286

Шагом к марксизму является в этой программе попытка отделить нечто вроде программы-минимум от программы-максимум, — затем совершенно самостоя­тельная постановка требований чисто пролетарского характера, — далее, признание в мотивах к программе того, что совершенно недопустимо для социалиста «льстить собственническим инстинктам крестьянских масс». Собственно говоря, если бы вполне продумать истину, заключающуюся в этом последнем положении, и развить ее последовательно до конца, то неизбежно получилась бы строго марксистская программа. Но в том-то и беда, что ППС не является выдержанно-пролетарской партией, черпая свои идеи столь же охотно из кладезя оппортунистической критики марксизма. «Вследствие недоказанной тенденции земельной соб­ственности к концентрации, — читаем мы в мотивах программы, — немыслимо выступать на защиту этой формы хозяйства с полной искренностью и уверенностью и убедить крестьянина в неизбежности исчезновения мелких хозяйств».

Это — не что иное, как отголосок буржуазной поли­тической экономии. Буржуазные экономисты всеми силами стараются внушить мелкому крестьянину идею совместимости капитализма с благосостоянием мелкого земледельца-собственника. Они заслоняют поэтому об­щий вопрос о товарном хозяйстве, о гнете капитала, об упадке и принижении мелкого крестьянского хозяй­ства частным вопросом о концентрации земельной собственности. Они закрывают глаза на то, что крупное производство в специальных торговых отраслях земле­делия развивается и на мелкой, и на средней земельной собственности, что эта собственность разлагается и в силу роста аренды, и под гнетом ипотек, и под давле­нием ростовщичества. Они оставляют в тени неоспори­мый факт технического превосходства крупного хозяй­ства в земледелии и принижение условий жизни крестьянина в его борьбе с капитализмом. В словах ППС нет ничего, кроме повторения этих буржуаз­ных предрассудков, воскрешаемых современными Дави­дами.

287

Неустойчивость теоретических воззрений сказывается и на практической программе. Возьмите часть I — аг­рарные реформы в тесном смысле. С одной стороны, вы прочтете пункт 5) «Упразднение всяких ограничений при покупке надельных земель и 6) упразднение шарварков ⁴ и подвод (натуральные повинности)». Это — чисто марксистские минимальные требования. Выстав­ляя их (особенно п. 5), ППС делает шаг вперед по сравнению с нашими социалистами-революционерами, которые вместе с «Московскими Ведомостями» питают слабость к пресловутой «неотчуждаемости наделов». Выставляя их, ППС вплотную подходит к идее мар­ксизма о борьбе с остатками крепостничества, как основе и содержанию теперешнего крестьянского движения. Но, подходя к этой идее, ППС далека от полного и сознательного принятия ее.

Главные пункты рассматриваемой нами программы-минимум гласят: «I) национализация имений удельных, государственных и принадлежащих духовенству путем конфискации; 2) национализация крупной земельной собственности при отсутствии прямых наследников; 3) национализация лесов, рек и озер». Эти требования страдают всеми недостатками программы, выдвигающей для данного времени требование национализации земли на первый план. Пока нет налицо полной политической свободы и самодержавия народа, пока нет демократи­ческой республики, выставлять требование национали­зации преждевременно и неразумно, ибо национа­лизация есть переход в руки государства, а теперешнее государство есть полицейское и классовое, завтрашнее государство будет во всяком случае классовое. В ка­честве же лозунга, ведущего вперед в направлении демократизации, это требование особенно непригодно, ибо центр тяжести оно переносит не на отношения крестьян к помещикам (крестьяне берут помещичьи земли), а на отношения помещиков к государству. Такая постановка вопроса в корне фальшива для такого момента, когда крестьяне революционным путем бо­рются за землю и с помещиками, и с государством по­мещиков. Революционные крестьянские комитеты для

288

конфискации, как орудие конфискации, — вот един­ственный лозунг, соответствующий такому моменту и двигающий вперед классовую борьбу с помещиками в неразрывной связи с революционным разрушением помещичьего государства.

Остальные пункты аграрной программы-минимум в проекте ППС следующие: «4) ограничение права соб­ственности, поскольку оно становится помехой для всяких земледельческих улучшений (мелиорации), если эти улучшения будут признаны необходимыми большин­ством заинтересованных; ...7) национализация страхо­вания хлебов от пожара и градобития, а скота от эпи­зоотии; 8) законодательное содействие со стороны государства образованию земледельческих артелей и коопераций; 9) агрономические школы».

Эти пункты вполне в духе социалистов-революционе­ров или (что то же) вполне в духе буржуазного реформаторства. Революционного в них нет ничего. Они, конечно, прогрессивны, спора нет, но прогрессивны в интересах собственников. Выставлять их со стороны социалиста значит именно льстить собственническим инстинктам. Выставлять их — то же самое, что требо­вать содействия государства трестам, картелям, син­дикатам, обществам промышленников, которые не менее «прогрессивны», чем кооперации, страхования и проч. в земледелии. Это все — капиталистический прогресс. Заботиться о нем не наше дело, а дело хозяев, предпри­нимателей. Пролетарский социализм, в отличие от мелкобуржуазного, предоставляет графам де-Рокиньи, помещикам-земцам и т. п. заботу о кооперациях хозяев и хозяйчиков, а сам заботится всецело и исключительно о кооперации наемных рабочих в целях борьбы с хозяе­вами.

Посмотрите теперь на часть II программы. Она состоит из одного следующего пункта: «Национализа­ция крупной земельной собственности путем конфиска­ции. Пахотные земли и луга, таким образом приобретен­ные народом, должны быть разделены на наделы и переданы безземельным и малоземельным крестьянам в долголетнюю обеспеченную аренду».

289

Нечего сказать, хорошо «увенчание»! Партия, назы­вающая себя социалистической, в виде «увенчания и интеграции аграрных реформ», предлагает вовсе не со­циалистическое устройство общества, а нелепую мелко­буржуазную утопию. Перед нами самый наглядный образец полного смешения демократического и социа­листического переворотов, полного непонимания их разнородных целей. Переход земли от помещиков к крестьянам может быть — и везде в Европе был — составной частью демократического переворота, одним из этапов буржуазной революции, но называть его увенчанием или доведением до конца могут только буржуазные радикалы. Перераспределение земли между теми или иными разрядами собственников, теми или иными классами хозяев может быть выгодно и необ­ходимо в интересах победы демократии, в интересах полного вытравления следов крепостничества, повы­шения жизненного уровня массы, ускорения развития капитализма и т. д., — самая решительная поддержка подобной меры может быть обязательна для социали­стического пролетариата в эпоху демократической ре­волюции, но «увенчанием и доведением до конца» может быть только социалистическое, а не мелкое крестьянское производство. «Обеспечение» мелкокрестьянской аренды при сохранении товарного хозяйства и капитализма есть реакционная мелкобуржуазная утопия и ничего более.

Мы видим теперь, что основная ошибка ППС не ей одной свойственна, не единична, не случайна. Она выражает в более ясной и отчетливой форме (чем пре­словутая «социализация» социалистов-революционеров, которой не понимают сами социалисты-революционеры) коренную ошибку всего русского народничества, всего русского буржуазного либерализма и радикализма в аграрном вопросе, вплоть до того, который выразился в прениях на последнем (сентябрьском) съезде земцев в Москве.

Эту коренную ошибку можно выразить так:

В постановке ближайших целей программа ППС не революционна. В своих конечных целях она не социалистична.

290

Или иначе: непонимание различия между демократи­ческим и социалистическим переворотом ведет к тому, что в демократических задачах не выражается их дей­ствительно революционная сторона, а в социалисти­ческие задачи вносится вся неясность буржуазно-демократического миросозерцания. Получается лозунг для демократа — недостаточно революционный, для со­циалиста — непростительно путаный.

Наоборот, программа социал-демократии удовлетво­ряет всем требованиям и поддержки истинно револю­ционного демократизма, и выставления ясной социа­листической цели. В теперешнем крестьянском движе­нии мы видим борьбу с крепостничеством, борьбу с помещиками и с помещичьим государством. Эту борьбу мы поддерживаем до конца. Для такой поддержки единственный верный лозунг: конфискация путем рево­люционных крестьянских комитетов. Как быть с кон­фискованными землями, — это вопрос второстепенный. Его не мы будем решать, а крестьяне. При решении его начнется именно борьба между пролетариатом и бур­жуазией в крестьянстве. Вот почему мы либо оставляем этот вопрос открытым (что так не нравится мелкобур­жуазным прожектерам), либо даем от себя лишь указа­ние начала пути в виде отобрания отрезков (в чем мало думающие люди видят преграду движению, вопреки многочисленным разъяснениям социал-демократии).

Для того, чтобы аграрная реформа, неизбежная в со­временной России, сыграла революционно-демократи­ческую роль, есть только одно средство: совершение ее революционной инициативой самих крестьян, вопреки помещикам и бюрократии, вопреки государству, т. е. совершение революционным путем. Самое худшее рас­пределение земли после такого преобразования будет лучше теперешнего со всех точек зрения. И этот путь мы указываем, ставя во главу угла требование револю­ционных крестьянских комитетов.

Но рядом с этим мы говорим сельскому пролетариату:

«Самая радикальная победа крестьян, которой ты должен помогать теперь всеми силами, не избавит тебя от нищеты. Для этой цели есть только одна мера: победа

291

всего пролетариата — и промышленного и сельско­хозяйственного — над всей буржуазией, устройство социалистического общества».

Вместе с крестьянами-хозяевами против помещиков и помещичьего государства, вместе с городским пролета­риатом против всей буржуазии и всех крестьян-хозяев. Вот лозунг сознательного деревенского пролетариата. И если этот лозунг не сразу примут или даже вовсе не примут хозяйчики, то зато он станет лозунгом рабочих, он будет неминуемо подтвержден всей револю­цией, он избавит нас от мелкобуржуазных иллюзий, он укажет нам ясно и определенно нашу социалистиче­скую цель.

«Пролетарий» № 20, 10 октября (21 сентября) 1905 г.

Печатается по тексту газеты «Пролетарий», сверенному с рукописью