IV. ИСТОРИЧЕСКАЯ РУБРИКА
Рабочий контроль на заводах Петрограда
(Продолжение)
Дэвид Мандель
IV. От Июльских до Октябрьских
дней: кризис движения за рабочий контроль
Июльские дни и временное изменение в
соотношении политических сил
3 и 4 июля десятки тысяч рабочих и солдат
собрались у Таврического дворца, где заседал ВЦИК, для того, чтобы заставить
его изгнать из Временного правительства "десять
министров-капиталистов" и единолично взять власть. Как прокричал один
возмущенный рабочий Виктору Чернову,
министру сельского хозяйства и лидеру
эсеров: "Бери власть, сукин сын, когда ее тебе дают!"37
Демонстрации начались
стихийно, но большевики, хотя сначала и неохотно, но все-таки взяли на себя
руководство ими. Демонстрации предполагалось провести мирные, но вслед за
столкновениями между верными правительству войсками и провокаторами с одной
стороны, и вооруженными демонстрантами с другой, было ранено и убито 400
человек. В ночь с 4 на 5 июля, после того как демонстранты уже разошлись по
домам, в столицу прибыли верные правительству войска и стали арестовывать
рабочих лидеров, громить рабочие организации и левую прессу.
Начался период реакции,
который достиг своей кульминации в конце августа, когда генерал Корнилов
попытался совершить контрреволюционный переворот. Среди прочего, за этот период
Временное правительство ввело смертную казнь на фронте, распустило финский
парламент, после того как его социал-демократическое большинство проголосовало
за автономию, и попыталось арестовать Центральный Комитет Балтийского Флота
(выборную организацию матросов) за его отказ отправить в Петроград суда для борьбы
с июльскими демонстрантами.
11 июля, за несколько
дней до ее закрытия правительством, "Новая жизнь" так описывала
политическую обстановку:
"Контрреволюция
делает успехи не по дням, а по часам. Обыски и аресты - и какие аресты! -
охранники царской России не позволяли себе такого наглого повдения, на какое
решается буржуазная молодежь с юнкерскими погонами, наводящая нынче
"порядок" в Петрограде».
Эти репрессии были
поддержаны умеренными социалистами ВЦИКа, даже когда они осудили некоторые
перегибы и постарались несколько умерить рвение правительства. Меньшевистская
"Рабочая газета" признавалась 11 июля: "Формально диктатура
Временного правительства объявлена. Но фактически ЦИК рабочих и солдатских
депутатов участвует в этой диктатуре".
Июльские дни внесли
раскол в ряды трудящихся классов. В Петрограде большинство рабочих требовало
перехода власти к советам и поддерживало большевиков, в то время как в
остальных регионах России большинство рабочих и крестьян все еще поддерживало
меньшевиков и СР-ов, которые в свою очередь поддерживали Временное
правительство. Кровопролитие, репрессии, очевидное предательство умеренных
социалистов, санкционировавших репрессии против рабочих и солдат, и осознание
своей политической изоляции - все это сильно обескуражило рабочих Петрограда,
вынудило их уйти в оборону.
Но к началу осени
ситуация опять круто изменилась: рабочие всех крупных промышленных центров
России отзывали меньшевиков и СР-ов из местных советов, избирая на их место
большевиков и в меньшей степени левых СР-ов, тоже сторонников советской власти.
Предприниматели переходят в наступление
Изменение в соотношении сил после Июльских
дней заставило предпринимателей проводить более агрессивную политику как на
экономическом, так и на политическом фронте. Но даже после поражения Корнилова
в конце августа, воинственность промышленников не уменьшалась. Наоборот, потеря
надежды в скорой победе военной контрреволюции, побудило их еще более усилить
экономическое наступление против рабочих, поскольку экономическая власть
буржуазии, в конечном итоге, была ее главной и последней линией обороны, за
которой отступать было уже некуда.
До июля закрывались в
основном мелкие и средние промышленные предприятия.38 А в июле и августе
директора многочисленных крупных предприятий, как государственных, так и
частных, объявили о своем намерении их закрыть.39 Петроградский Профсоюз
Рабочих-металлистов (в металлообрабатывающей промышленности было занято почти
две трети промышленных рабочих Петрограда) сообщил в августе о том, что хозяева
собираются скоро закрыть 25 заводов и сократить производство на 137.40
По словам Суханова, члена
Экономического отдела Петроградского Совета, Совет Съездов Представителей
Промышленности и Торговли [организация предпринимателей] был занят
исключительно своим наступлением на рабочих.
Правительство по-прежнему
ничего не делало для того, чтобы остановить углубляющийся кризис. Но оно сочло
нужным снова заняться своим планом по "разгрузке" столицы от ее
промышленных предприятий. Операция должна была оплачиваться за счет
государства. Хотя делегаты сентябрьской Конференции фабзавкомов считали план
сомнительным с экономической точки зрения и в основном направленным против
интересов рабочих, положение в промышленности стало уже до того серьезным, что
было решено разрешить эвакуацию в тех случаях, где она давала настоящую надежду
на продолжение производства, и только под жестким контролем фабзавкомов.41
Однако рядовые рабочие
отвергли даже эту уступку. И недаром. Когда делегации от заводов,
предназначенных к эвакуации, прибывали на предлагаемое новое местоположение
предприятия, они, как правило, находили условия совсем неподходящими для
возобновления производства в обозримом будущем. Это, конечно, только укрепило
убеждение рабочих в том, что "разгрузка" Петрограда была ничем иным,
как скрытым локаутом, предлогом для "разгрузки" столицы от ее
наиболее революционных элементов.42
Хотя экономический кризис
все усиливался, промышленники продолжали упорно отвергать любые государственные
планы экономического регулирования. У них уже было собственное объяснение
причин кризиса: ослабление трудовой дисциплины и вмешательство рабочих
организаций в жизнь заводов. Им было выгодно игнорировать тот факт, что
происхождение кризиса относилось к началу войны, которая началась задолго до
революции. А революция сначала даже приостановила кризис.
Предприниматели не
скупились на предсказания скорого экономического краха. Самое знаменитое
заявление сделал банкир и промышленник П.Рябушинский, предупредивший, что
"костлявая рука голода" должна будет схватить рабочих за горло
прежде, чем они поймут недобрую сущность их "лжелидеров" из советов и
других рабочих организаций.43
Период после Июльских
дней был отмечен мощным наступлением промышленников на заводские комитеты и на
завоеванные ими права собираться в рабочее время с сохранением зарплаты и
контролировать прием на работу, увольнение и "внутренний распорядок"
завода вообще.
В докладе, представленном
на Конференции фабзавкомов в августе говорилось о "новых наступлениях
ежедневно против прав заводских комитетов". Хозяева теперь уже
отказывались иметь дело с Центральным Советом фабзавкомов:
Рабочим была ясна цель
наступления промышленников: борясь с фабзавкомами, они хотели устранить
последнее препятствие на пути к закрытию предприятий. Когда администрация
машиностроительного завода Вулкан отказалась выплатить зарплату членам завкома,
комитет обратился в Центральный Совет фабзавкомов со следующим письмом:
"Как вы знаете,
фабзавком уже не раз защищал существование завода по отношению к финансам и
поднятию производительности. Но саботаж со стороны администрации продолжается.
Он выражается как в полной технической неисправности основных цехов, так и в
крайне сложных условиях, в которых завком должен пытаться осуществить общее
тарифное соглашение на заводе. А теперь администрация принимает новые меры
саботажа. Она решила совсем не выплачивать денег заводскому комитету, всего
одиннадцати членам, в том числе комиссии по техническому контролю, тарифной
комиссии, следственной комиссии и примирительной комиссии. Эта мера - не только
общее наступление против заводских организаций (администрация ссылается на
Скобелева), но она бьет по самому существованию завода, потому что и без того
заводский комитет лишь с большим трудом существует теперь среди напряженных
рабочих, стоящих у неисправных станков и плохо оплачиваемых, и с заводской
администрацией постоянно угрожающей закрыть завод и сократить рабочую
силу".44
От контроля к
непосредственному вмешательству в управлении
Усиленное наступления промышленников
подрывало главную предпосылку движения за рабочий контроль - наличие
капиталистической администрации, заинтересованной в дальнейшем ведении дел.
Соответственно, в этот
период фабзавкомы стали все более активно и непосредственно вовлекаться в сферу
управления производством. В октябре, незадолго до восстания, на Всероссийской
Конференции фабзавкомов В.Шмидт, лидер Профсоюза Рабочихметалистов заметил, что
"фабрично-заводские комитеты против своей воли вмешиваются в производство,
отступая от непосредственных задач контроля".45
На заводе Вулкан в начале
июля, администрация завода угрожала сократить производство и возможно закрыть
завод, ссылаясь на резкое падение производительности. На это завком ответил
созданием комиссии для выяснения ситуации и причин ее возникновения. Комиссия
дала целый ряд рекомендаций для сокращения брака и обеспечения трудовой
дисциплины. Она также рекомендовала конкретные меры технического
усовершенствования прозводства. Все эти предложения были одобрены на общем
собрании рабочих, которые согласились работать сверхурочно, когда это было
оправдано интересами производства.46
Предложения комиссии по
сокращению брака и укреплению дисциплины были приняты администрацией,
поскольку, как она утверждала, они относились к сфере "внутреннего
распорядка", которым занимался завком. С этим администрация могла
примириться. И действительно, эти меры привели к значительному повышению
производительности на предприятии. Но администрация отказалась принять
технические рекомендации, поскольку считала, что эти вопросы входят уже в сферу
деятельности заводоуправления, куда никоим образом нельзя было допускать
рабочие организации. Несмотря на свой отказ от технических рекомендаций
завкома, администрация объявила о немедленном увольнении 640 рабочих, за которыми
вскоре должны были последовать новые сокращения.
Рабочие Вулкана ответили
ультимативным требованием заменить директора. В конце концов вмешалось
правительство и установило государственный контроль над администрацией,
пообещав взволнованным рабочим сместить директора, если подтвердятся их
обвинения в саботаже.47
Один из самых известных
случаев прямого вмешательства рабочих в управлении в то время произошел на
минном и снарядном заводе Новый Парвиайнен. В результате удалось сохранить 1630
рабочих мест, намеченных к сокращению. Когда администрация объявила о
сокращениях, ссылаясь на нехватку топлива, завком при помощи Центрального
Совета фабзавкомов создал следственную комиссию, которая обнаружила, что
топливо нерационально расходуется. Комиссия предложила меры, позволяющие
экономить до 30% топлива. После некоторого сопротивления, директор, наконец,
согласился с заключениями комиссии и принял ее рекомендации. Завком тогда
выработал инструкции по расходу топлива для каждого вида работы на
предприятии.48
Фабзавкомы отказываются
от ответственности за производство
Несмотря на все более решительный характер
своей деятельности фабзавкомы продолжали отказываться от ответственности за
производство и от всех предложений формально участвовать в управлении заводом.
На то были свои причины.
Частично рабочие боялись, что фабзавкомы будут использованы администрацией,
которая хочет переложить ответственность за сокращения и закрытие предприятий
на комитеты, не давая им, однако, реальной возможности предпринимать меры для
спасения производства.
Другой причиной отказа от
формального участия в управлении было нежелание фабзавкомов участвовать в
эксплуатации рабочих, поскольку предприятия были капиталистическими. В октябре
на Всероссийской Тарифной конференции Профсоюза Рабочих-металлистов член
исполкома профсоюза А. Гастев критиковал то, что он расценивал как
"трогательную солидарность [фабзавкомов] с администрацией".49 Старый
профсоюзный деятель и большевик Н.Рязанов охарактеризовал фабзавкомы как невольных
"агентов предпринимателя".50
Но самой главной причиной
отказа от формального участия в управлении было нежелание фабзавкомов взять на
себя ответственность за выполнение задачи, к которой они не чувствовали себя
готовыми. Поэтому пока администрация управляла предприятием более или менее
добросовестно, завкомы предпочитали оставлять ответственность в ее руках. На
Всероссийской Конференции фабзавкомов большевистский экономист Ларин, говоря о
будущем, после перехода власти к советам, предложил, чтобы фабзавкомы делегировали
одного члена с правом совещательного голоса в каждый отдел заводской
администрации для надзора за выполнением плана, который будет разработан
предполагаемой центральной экономической властью, состоящей преимущественно из
рабочих представителей.
Но такие активисты
движения фабзавкомов, как В.Чубарь, возражали, говоря, что в таком случае:
"Члены заводских
комитетов могут превратиться в "толкачей", которых администрация
использует для подсобной работы, оставаясь сама вне активной деятельности. В
практике казенных заводов такие явления уже наблюдались. Кроме того, при
вхождении рабочих в заводоуправление, хотя бы с правом совещательного голоса, в
критический момент (а он теперь постоянно возможен), рабочая масса обратит все
свое недовольство на заводский комитет, обвиняя его в том, что не было
предпринято шагов для предотвращения всех заминок в производстве. Таким образом
вхождение членов заводского комитета в заводоуправление будет сеять рознь в
среде самих рабочих".
Вместо этого Чубарь
предложил заводским комитетам ограничиться контролем посредством контрольных
комиссий совершенно отдельных от администрации.51
Активисты фабзавкомов,
конечно, понимали, что на практике они все больше были вынуждены выходить за
рамки первоначального замысла контроля и вовлекаться непосредственно в
административную деятельность. Но они все еще были склонны рассматривать эту
деятельность как исключение, диктуемое обстоятельствами, и отказывались делать
из этого далеко идущие выводы. Большевистский экономист В.Милютин, выступавший
с докладом о рабочем котнроле на Всероссийской Конференции фабзавкомов накануне
Октябрьской революции, отразил эту позицию:
"Многие товарищи
указывали, что в докладах не выяснены распорядительные функции заводских
комитетов. Это сделано сознательно, так как хозяйственные функции - это только
неизбежное зло, которое отнюдь не следует вводить в систему".52
Резолюция Милютина была
принята большинством - 65 голосами против 8. Предложение анархистов, чтобы
рабочие немедленно взяли управление заводом в свои руки, получило только 5
голосов.53
Низы принуждают завкомы
активнее вмешиваться в управление
Но "сама жизнь" толкала фабзавкомы
к более активному вмешательству в сферу управления. Очень сильно было давление
со стороны рядовых рабочих, настроение которых становилось все более
напряженным из-за возрастающей угрозы массовой безработицы. Рабочие хотели
спасти свои предприятия и в отличие от своих избранников в фабзавкомах, которым
предстояло взять на себя прямую ответственность за управление предприятием, их
не так волновала сложность задачи.
В октябре директор
государственного Адмиралтейского судостроительного завода отмечал:
"Наблюдается, под
давлением рабочих, отклонение комитетов от прямой и плодотворной их
деятельности в сторону предварительного контроля над администрацией, иными
словами - в сторону управления заводом".54
В своем докладе ЦК
большевиков от 16 октября Н.Скрыпник, член Центрального Совета фабзавкомов ,
утверждал:
"Повсюду замечается
тяга к практическим результатам. Резолюции уже не удовлетворяют. Чувствуется,
что руководители не вполне выражают настроения масс; первые более
консервативные; замечается рост влияния анархо-синдикалистов, особенно в
Нарвском и Московском районах".55
На этом фоне осенью и в
начале зимы 1917 года происходило кратковременное усиление влияния анархистов в
столице, особенно в таких районах, как Нарвский и Московский, в которых были
большие отряды неквалифицированных рабочих, до недавнего времени сторонников
СР-ов. Эти рабочие впервые активно вошли в политическую жизнь во время
выступления генерала Корнилова, но они быстро разочаровались в политике.
Экономическое положение ухудшалось, всеобщий крах был не за горами, а
политическая деятельность пока не приносила никаких ощутимых результатов. А
анархисты уделяли мало внимания вопросу государственной власти, призывая
рабочих к прямым действиям на самих предприятиях. В условиях осени 1917 года
такие призывы находили определенный отклик, особенно в массе политически
неопытных рабочих, недавно пришедших из деревни.
Недовольство результатами
движения за рабочий контроль и вопрос о государственной власти
Не только рядовые рабочие, но и сами
активисты фабзавкомов были не удовлетворены результатами движения за рабочий
контроль. И если осенью 1917 года предприятия продолжали работать, то во многом
это была заслуга фабзавкомов. Именно благодаря их бдительности и активности
удалось сохранить целостность промышленного рабочего класса столицы, авангарда
рабочего движения, на несколько месяцев больше, чем это было бы возможно, дай
они полную свободу промышленникам и правительству. Но хотя фабзавкомы могли
замедлить ход экономического кризиса, остановить его они не могли.
Кроме того, эффективный
контроль в виде постоянного надзора за деятельностью администрации, включая доступ
к документам и прочей информации, удавалось установить лишь в редких случаях.
Он существовал главным образом на казенных предприятиях и на тех частных, где
рабочие могли создать перевес сил в свою пользу. Но ввести полнокровный
контроль большей частью удавалось только уже после попытки хозяина закрыть
предприятия.
На четвертой Конференции
в октябре, Егоров, делегат от Путиловской верфи, отметил, что хотя предстоящая
Всероссийская Конференция фабзавкомов будет важна, она сама по себе не решит
проблем рабочих на предприятиях:
"Мы все слишком
хорошо знакомы с заводской жизнью, чтобы отрицать необходимость конференции. Мы
знаем, как часто заводские комитеты оказываются бессильными, зная, каким
образом можно предотвратить приостановку работ на заводах, но не имея
возможности вмешаться. Конференция может дать ценные указания. Но не надо
обманываться, будто конференция может нас вывести из тупика. И частные и
правительственные правления саботируют производство, ссылаясь на Общество
фабрикантов и заводчиков, они еще сильны. И конференция в первую очередь должна
указать на те препятствия, которые мешают людям дела спасать страну.
Препятствия эти ставятся нам буржуазной властью. Только реорганизация власти
даст нам возможность широко развить свою деятельность».56
Срочная необходимость в
общегосударственном регулировании и в рабочем контроле на предприятиях для
предотвращения надвигающегося краха была самым веским доводом для рабочих в
пользу немедленного восстания, которое передало бы власть советам. Неотложность
решения экономических проблем заставила рабочих преодолеть свой страх перед
таким судьбоносным "прыжком в неведомое". Надвигающаяся экономическая
катастрофа, которая особенно после поражения Корнилова стала последним козырем
имущих классов, не позволяла ждать созыва Учредительного собрания, выборы в
которое уже дважды откладывались Временным правительством.
15 Октября на совместном
собрании Исполнительного комитета Совета Профсоюзов Петрограда и исполнительных
комитетов профсоюзов вместе с Центральным Советом фабзавкомов и представителями
городской Думы и социалистических партий обсуждалось положение с
продовольствием и безработицей в столице. Картина, нарисованная выступавшими,
похожа была на готовую взорваться плотину. Временное правительство подвергалось
сокрушительной критике за его обструкционистскую политику и потворство имущим
классам. Собравшиеся приняли следующее постановление:
"Безработица,
растущая с каждым днем, вызывается не только общими условиями
капиталистического хозяйства. Усиливаемая условиями военного времени, она
обостряется всей экономической и финансовой политикой коалиционного
правительства, которое систематически ослабляет все
революционно-демократические организации и отдает руководство всей
хозяйственной жизнью страны в руки землевладельцев и промышленников.
Считая непременным
условием успешной борьбы с хозяйственной и продовольственной разрухой переход
власти в руки революционной демократии - Советов рабочих, солдатских и
крестьянских депутатов - собрание полагает, что для смягчения бедствий
безработицы необходимо проведение следующих мер..».
Среди предложенных мер
были рабочий контроль на предприятиях и в общегосударственном масштабе,
установление законодательным путем восьмичасового рабочего дня, конверсия
военной промышленности на мирное производство, программа общественных работ, и
др.57
На собрании ЦК
большевиков 16 октября Шмидт, лидер Профсоюза Рабочих-металлистов, так
обрисовал отношение рабочих к вопросу о восстании:
"Ввиду определенных
экономических условий можно ожидать в ближайшее время колоссальной безработицы.
В связи с этим и настроение выжидательное. Все признают, что вне борьбы за
власть нет выхода из положения. Требуют всей власти советам».58
Рабочий контроль плюс
власть советов равняется социализм?
Несмотря на надежды, возлагаемые на переход
власти в руки советов, фабзавкомы, состоявшие тогда в основном из
рабочих-большевиков, продолжали считать своей задачей лишь контроль, а не
захват предприятий и управление ими.
Подобную позицию занимало
и руководство Большевистской партии.
На всех конференциях
фабзавкомов призывы анархистов к немедленному захвату предприятий не находили у
большинства делегатов поддержки. Очевидно, что активисты движения за рабочий
контроль в своем большинстве не считали переход непосредственно к рабочему
управлению предприятиями одной из ближайших задач советской власти. Они
рассчитывали на то, что политическая власть рабочих создаст, наконец, условия
для эффективного рабочего контроля над администрацией предприятий, которые
останутся пока в частных руках.
Но эта перспектива опять
же зависела от готовности частной администрации работать под контролем рабочих.
Опыт фабзавкомов до сих пор показывал, что такое предположение было весьма
зыбким. В конце концов встал тот же вопрос, заданный летом делегатом от завода
"Динамо": "Нам говорят, что необходимо контролировать. Но что мы
будем контролировать, когда теперь же остаются только стены, пустые
стены?"
V. ПОСЛЕ
ОКТЯБРЯ: ОТ РАБОЧЕГО КОНТРОЛЯ К РАБОЧЕМУ УПРАВЛЕНИЮ И
НАЦИОНАЛИЗАЦИИ
ПРЕДПРИЯТИЙ
"Узкий" или "широкий"
контроль?
После перехода власти к советам усилилась уже
наметившаяся тенденция перерастания контроля в непосредственное участие в
управлении производством. Это и изменило понимание фабзавкомами содержания
контроля. Если до Октября они утверждали, что их задача - лишь надзор и только
в исключительных случаях прямое вмешательство в управление, если до Октября они
решительно отказывались брать на себя ответственность за производство, то
теперь при сильной поддержке рабочих низов они стали добиваться права на прямое
и широкое участие в управлении на постоянной основе. Более того, они выступали
против паритета с дирекцией в контрольных органах и за перевес в пользу
рабочих. И, наконец, решения фабзавкомов должны были быть обязательными для
администрации.
Против этой позиций
выступали "товарищи справа", как их назвал один завкомовский
активист. Это были умеренные большевики и меньшевики, часто профсоюзные
деятели. Они утверждали, что фабзавкомы должны иметь лишь право контроля в узком
смысле "пассивного" надзора над администрацией. А для принятия
активных мер против администрации они должны обращаться в вышестоящие органы
профсоюзов или в правительство, но сами не должны вмешиваться в управление.
Всероссийский Совет
профсоюзов принял инструкцию, подготовленную Лариным, в которой было четко
сказано, что функции управления принадлежат владельцам, и что контрольные
комиссии фабзавкомов имеют право лишь обращаться к государству по вопросу о
конфискации предприятий, а сами захватывать их или управлять ими не могут.59
В отличие от этого узкого
определения контроля Центральный Совет фабзавкомов разработал собственный
Проект о рабочем контроле, который предоставлял фабзавкомам широкие полномочия
для непосредственного и постоянного участия в управлении:
"Рабочий контроль
промышленности, как составная часть контроля над всей производственной жизнью
страны, нельзя рассматривать в узком смысле как ревизию, а наоборот, в самом
широком смысле как вмешательство в распоряжение предпринимателем капиталом,
инвентарем, сырьем и готовыми товарами, принадлежащими предприятию; (в смысле
активного надзора за правильным и рациональным выполнением заказов,
использованием энергии и рабочей силы и за участием в организации самого
производства на рациональной основе и т.д. и т.п». 60
Не нужно далеко ходить,
чтобы найти причину изменения позиции фабзавкомов после Октября. Разочарованные
результатами борьбы за рабочий контроль при Временном правительстве, они с
нетерпением ожидали, что переход власти к советам изменит соотношение
политических сил и в результате усилит их положение на предприятиях, развязывая
им руки по отношению к саботирующей производство администрации. Таким образом,
октябрьский переворот высвободил накопившуюся огромную энергию фабзавкомов.
В то же время ход
экономического кризиса ускорился почти сразу же после переворота - производство
сокращалось быстрыми темпами и безработица росла. Если в начале 1917 года
промышленных рабочих в Петрограде и окрестностях было 406,312 человек, то к
началу 1918 их стало только 339,641. В металлообрабатывающей промышленности
сокращение было еще более резким - с 246,б679 рабочих до 197,686.61. Эти
сокращения произошли в основном в ноябре и декабре.
В таких условиях
фабзавкомов не удовлетворял узкий контроль. "Как вы собираетесь
контролировать заводы, которые закрываются?" спрашивал делегат на
ноябрьской Конференции фабзавкомов Петрограда.62 22 ноября комитет
Металлического завода направил следующее письмо директору:
"Ввиду твердого
намерения заводоуправления уничтожить предприятия, мы, рабочие и служащие,
вынуждены защитить свое право на свободный труд и жизнь и на основе закона
создали рабочее правление (контрольно-распорядительную комиссию) для
совместного управление с администрацией».63
Но если основная динамика
ситуации оставалась такой же, как до Октября, то теперь накануне полного
экономического краха и после перехода власти к советам, фабзавкомы больше не
считали свое вмешательство в сферу администрации исключением и "неизбежным
злом", которое не надо возвести в систему. Наоборот, они как раз
стремились теперь возвести это вмешательство в эффективную систему.
Рабочий контроль на
предприятиях и вопрос о государственном регулировании народного хозяйства
Позиция таких
"товарищей справа", как, например, секретарь Всероссийского
Центрального Совета профсоюзов Лозовский или экономист Ларин (оба большевики),
которая несомненно пользовалась определенной поддержкой среди профсоюзных
активистов, была основана на соображении, что механизм контроля и регулирования
должен быть построен из центра, начиная с создания общегосударственного органа
регулирования и плана для всего народного хозяйства. Задача фабзавкомов -
следить за осуществлением этого плана. Они считали наделение фабзавкомов
широкими полномочиями анархическим уклоном, который благоприятствовал бы
интересам отдельных предприятий в ущерб интересам отрасли в целом и всего
народа.
Этот довод в принципе
заслуживал уважения, тем более в условиях всеобщего кризиса и суровой нехватки
сырья и топлива. Но дело в том, что активисты фабзавкомов и сами рядовые
рабочие тоже выступали за централизованное регулирование. Они добивались власти
на предприятиях не самой власти ради. Во всех резолюциях, принятых на
конференциях фабзавкомов, подчеркивалось, что эффективным рабочий контроль
сможет быть только в рамках общегосударственной системы регулирования.
Но на практике такой
общегосударственной системы не существовало в первые после Октябрьской
революции месяцы. Причиной этого была не оппозиции фабзавкомов такой системе, а
физическая невозможность быстро, начиная с нуля, построить эффективную систему
регулирования, особенно в условиях, когда чиновники старого государственного
аппарата бастовали, протестуя против захвата власти советами, и когда
подавляющее большинство людей с высшим образовнием, включая тех, которые
называли себя социалистами, бойкотировало новую власть.
14 ноября ВЦИК Советов
принял Закон о рабочем контроле. Это был компромиссный вариант, хотя все же
ближе к позиции фабзавкомов. Видный большевистский экономист В. Милютин,
человек вообще далекий от анархических склонностей, защищал новый закон против
острой критики "правых", в частности Лозовского. Он признавался, что
в принципе разработка общего экономического плана и создание общегосударственной
структуры регулирования должны были бы предшествовать введению контроля на
предприятиях. "Но сама жизнь, требуя немедленного вмешательства, заставила
комитеты в какой-то степени пожертвовать планомерностью системы». А что
касается вопроса о том, нужно ли организовать контроль сверху или снизу,
объяснял он, решено было начать с того, что уже существовало, т.е. с
фабзавкомов и их Центрального Совета, расширяя их включением представителей от
профсоюзов и советов.64
Участники Конференции
фабзавкомов Петрограда проходившей в конце января 1918 года сильно жаловались
на "нехватку сил", квалифицированных, опытных людей, в центральных
экономических органах. Так делегат от завода Барановского рассказал, как он
удивился, когда пришел в местный Совет народного хозяйства и нашел там всего
десять-двадцать человек, "где их должно было быть сто".
31 января ведущий
публицист "Новой жизни" В. Базаров следующим образом описал
Советскому правительству возможные варианты действий:
"Или войти в
известное деловое соглашение с классом капиталистов, или организовать
производство силами государственной власти. Надо ли сказать, что ни первое, ни
второе решение задачи невыполнимо для теперешнего правительства: первое по
соображениям политическим, второе - вследствие фактического бессилия".
Это была в многом точная
оценка положения, сложившегося в первые месяцы советской власти. Но вряд ли
было бы справедливо винить только новое правительство за те трудности, с
которыми оно столкнулось при создании системы регулирования.
Именно поэтому рабочие не
могли дожидаться создания системы общегосударственного регулирования - в тот
момент им нужно было спасать свои предприятия.
Оппозиция
"справа" фабзавкомам и защита прав частной собственности
Оппозиция меньшевиков и умеренных большевиков
"широкому" толкованию контроля на самом деле не была основана на
каком-то противостоянии рабочего контроля общегосударственному регулированию.
Как мы уже видели, фабзавкомы не были противниками такого регулирования. Больше
всего "товарищей справа" беспокоило то, что по их мнению, рабочий
контроль в широком его толковании был несовместим с частной собственностью,
поскольку он слишком ограничивал право собственников распоряжаться своим
имуществом, т.е. предприятиями. А по мнению меньшевиков и правых большевиков Россия
еще не созрела для социализма - без помощи промышленников и их администраций
революции не выжить.
Немудрено, что сами
промышленники предпочитали позицию Ларина, т.е. узкий, в сущности, пассивный
контроль. И любопытно, что их аргументация была очень похожа на аргументацию
"товарищей справа". 23 января на экстренном заседании Комитета членов
Петроградского отдела Всероссийского Общества Кожевенных Заводчиков докладчик
описывал ситуацию следующим словами:
"Борьба между двумя
течениями в рабочей среде еще не закончилась. С одной стороны, мы имеем дело с
анархо-коммунистическими тенденциями фабрично-заводских комитетов, с другой же
- с продуманной системой постепенного перехода к государственному социализму на
почве современного капиталистического строя. Это второе течение отстаивается
активными деятелями профессионального движения вне зависимости от политической
партийной принадлежности... При оценке, кто может спасти промышленность от
полного и окончательного развала, можно без преувеличения сказать, что в
настоящее время единственным союзником промышленности в этой борьбе между
анархическими элементами и сознательными рабочими являются организации этого
сознательного рабочего»65
Кожевенные заводчики
единодушно одобрили проект Ларина о рабочем контроле, лицемерно заявляя, что
"проверочный контроль, регулируемый в общегосударственном масштабе, всегда
признаваемый промышленными организациями, является в данных условиях приемлемым
с точки зрения необходимости сохранения промышленности». В поддержку резолюции,
докладчик даже ссылался на передовицу "Новой жизни" от 5 декабря 1917
года: "При данных условиях возможно осуществить лишь государственное
регулирование производства, при участии рабочих в контроле, но с сохранением
частнокапиталистческой основы предприятия, т.е. частной собственности на орудия
производства и прибыли. Осуществимо лишь ограничение прибыли».
Рабочий контроль, в любом
его толковании, не был совместим с частной собственностью в условиях, когда
владельцы не были особенно заинтересованы продолжать поддерживать жизнь своих
предприятий. Однако рабочие из этой ситуации извлекли как раз противоположный
вывод - нужно было не ограничивать контроль, а расширять его вплоть до полной
отмены частной собственности, если владелец не готов был сотрудничать с фабзавкомами.
Собственно говоря,
"широкий" контроль был уже не контролем, а совместным управлением.
Нарушить право на частную
собственность хозяев рабочих толкало стремление сохранить свои предприятия,
места работы и, в конечном итоге, саму революцию, поскольку массовая
безработица и рассредоточение рабочего класса означали бы уничтожении главной
активной силы революции. Это было главным побуждением рабочих после Октября.
Они не стремились захватить предприятия из желания самим стать собственниками
или ради какой-то идеологии.
Большинство рабочих,
несомненно, были социалистами. Об этом ясно говорит их поведение на выборах в
1912-14 и в 1917 годах, когда они систематически отдавали свои голоса той или
иной социалистической партии. Но прежде всего они были людьми дела, которые
хотели кормить свои семьи и жить как люди.
Как мы уже видели,
совершая революцию в Феврале, рабочие считали ее буржуазно-демократической, не
социалистической. Ограничивая впоследствии власть частных хозяев на
предприятиях, они исходили из понимания того, что другого выхода нет. Даже
после Октября рабочие старались не провоцировать ухода администрации
опрометчивым введением контроля, если последняя работала добросовестно.
В январе комитет
телефонного завода Эриксон, один из самых "красных" коллективов
столицы, докладывал, что хотя администрация помогает искать топливо и сырье,
она категорически отказывается предоставить завкому отчеты о финансовом и
экономическом положении предприятия и даже угрожала уволиться, если завком
будет настаивать. Поэтому, чтобы "избежать преждевременных осложнений,
которые могли бы вызвать временную остановку" производства, завком решил
пока не пользоваться своими законными правами.
Подобным же образом,
после Октября на Тентелевском химзаводе между рабочими и администрацией было
достигнуто соглашение, по которому рабочие признавали право администрации
управлять заводом, тогда как хозяин признавал право рабочих на контроль в узком
его смысле, т.е. надзора над деятельностью администрации, включая полный доступ
к официальным документам.66
Хозяин Новой
бумагопрядильной фабрики вскоре после Октября покинул предприятие из-за
контрольной деятельности фабкома. Он не желал больше терпеть, как председатель
рабочей контрольной комиссии тщательно проверяла каждый расход перед тем, как
поставить свою подпись на чек. Вне себя, он ей наконец сказал: "Ладно, в
таком случае вы займите мое место, а я уйду!" Председатель так и сделала.
Вспоминая этот случай несколько лет спустя, она объясняла свою дерзость
молодостью: "Я была всего лишь девочкой. Я подумала: А почему бы нет?
Небольшая потеря». Но она не просидела и десяти минут в директорском кресле,
как ее вызвали на собрание остальные члены фабкома, которые ее сильно выругали:
"Разве не знаешь, что мы не справимся без специалиста?" И они
заменили ее другим рабочим.67
Более сложной была
ситуация на трикотажной фабрике Керстен. Хозяин предприятия спекулировал
готовой продукцией и утаивал от контрольной комиссии свои финансовые операции.
В результате контрольная комиссия поставила охранника у дверей кассы. Но это не
решило конфликта, и в конце концов рабочие арестовали директора вместе с
главным бухгалтером. Этот акт вызвал забастовку служащих в поддержку
администрации. На своем общем собрании рабочие постановили продолжать производство
своими силами, несмотря на давление со стороны Профсоюза Текстильщиков, который
настаивал на необходимости поиска компромисса с хозяином. Но ввиду трудностей,
с которыми рабочие столкнулись, уже через три дня они стали более уступчивыми и
достигли соглашения с хозяином: рабочие согласились ограничиться узким
контролем и подчиняться инструкциям, установленным высшими советскими властями.
Со своей стороны заводоуправление обязалась добросовестно вести дела. Однако
через несколько дней хозяин исчез, прихватив с собой содержание заводского
сейфа: 40,000 золотых рублей.68
Требование национализации
предприятий
Побег хозяина Керстена
оказался слишком типичным. Несмотря на выдержку рабочих, на их готовность идти
на компромиссы, рабочий контроль - в его узком или широком толковании -
оказался лишь переходной мерой к национализации предприятий и полному
устранению частных хозяев вместе с их администрацией, там где они еще
оставались. В конце января 1918 года делегаты Шестой Конференции фабзавкомов
Петрограда, выступая против проекта Ларина и за широкую, активную форму
контроля, уже призвали новое правительство немедленно приступить к созданию
технического аппарата для подготовки передачи всех предприятий государству.
Согласно резолюции конференции, во главе национализированных предприятий должны
стоять рабочие комитеты под руководством Советов Народного Хозяйства.
Объективная логика
ситуации окончательно себя исчерпала. Рабочим ясно стало, что в огромном
большинстве случаев, особенно на металлообрабатывающих предприятиях,
отсутствовали предпосылки контроля - наличие частной администрации,
заинтересованной в продолжении производства и которую можно было
контролировать. Петроградское Общество Заводчиков и Фабрикантов к тому времени
уже решило официально, что владельцы должны бросить предприятия, на которых
рабочие пытались установить контроль, хотя на практике Общество рекомендовало
закрыть предприятие только в том случае, если оно уже не представляло для
хозяина никакой ценности.69 Деньги, как видим, выше принципов.
В очень многих случаях
причиной был отказ администрации - а часто и ИТР - участвовать в работе
конверсии. Еще до войны российская металлообрабатывающая промышленность сильно
зависела от государственных военных заказов. Поэтому когда советское правительство
решило провести конверсию, хозяева вдруг потеряли последний интерес, который их
еще удерживал на заводах. Первые просьбы коллективов о национализации своих
предприятий были сделаны именно в связи с проблемами конверсии. Коллективы
надеялись, что если государство возьмет в свои руки предприятия, они смогут еще
работать.70
В брошюре, озаглавленной
"От рабочего контроля к рабочему управлению в промышленности и
земледелии", опубликованной в 1918 году, И. Степанов обрисовал внутреннюю
динамику ситуации, приведшей рабочих ко второй, социальной революции:
"Условия были
такими, что фабзавкомы стали полными хозяевами на предприятиях. Это было
результатом всего развития нашей революции, неизбежным результатом
разворачивающейся классовой борьбы. Пролетариат не столько шел к этому, сколько
его вели обстоятельства. Ему просто надо было делать то, что в данной ситуации
невозможно было не делать».
Да,
"социалистические эксперименты", как усмехаются наши противники. Да,
и надо сказать: То, что теперь приходится делать рабочему классу России, есть
устранение капитализма и воссоздание всего хозяйства на новых социалистических
основах. Это не "фантастическая теория" и не "свободная
воля" - у нас нет выбора. И поскольку это делается рабочим классом и
капиталисты устраняются в курсе революционной борьбы, это должно быть
социалистическим регулированием.
Это надо осознать и
сказать прямо. Тогда то, что мы до сих пор делали вынуждено, с недопустимой
растратой сил и времени, мы будем делать сознательно, планомерно, дальше заглядывая
вперед...
Будет ли это еще одна
Парижская Коммуна [которая была подавлена в крови буржуазной контрреволюцией]
или приведет это к мировому социализму - это зависит от международных
обстоятельств. Но у нас нет абсолютно другого выбора».71
Меньшевик Суханов,
суровый критик новой власти, пришел к подобному заключению в своих
воспоминаниях о революции, опубликованных в 1922 году:
"Сама по себе власть
изолированного пролетарского авангарда, даже если она опиралась на доверие
многомиллионных масс, обязывала новое правительство, и самих большевиков,
выполнять задачи для них явно не по силам. Вот где был центр проблемы».72
Настоящая трагедия
заключалась в том, что к тому времени, когда появилась брошюра Степанова, в
Петрограде мало что уже осталось, чем рабочие могли бы управлять. С 1 января до
1 мая 1918 года число занятых в промышленности сократилось с 339,641 до 142,915
человек. (В начале 1917 года было 406,000 занятых.) В металлообрабатывающей
промышленности сокращения рабочей силы было еще более резким: от 198,000 1
января 1918 года до 58,000 1 мая 1918 года. (В начале января 1917 года было
250,000 занятых рабочих-металлистов).73 Но на этом спад занятости не
остановился. К 1 сентября 1918 года в Петрограде в условиях усиливающегося
голода осталось лишь 120,000 занятых в промышленности, из них только 46,000
рабочих-металлистов. Последние всегда составляли самый сознательный и боевой
отряд рабочего движения.
В июне 1918 года в
условиях ускоряющегося экономического краха и военной контрреволюции, поддерживаемой
иностранными интервентами (чуть ли не все развитые капиталистические
государства, да и немало неразвитых, посылали войска и материальную помощь
против советов) правительство издало Декрет о национализации. Декрет
предусматривал создание комитетов по управлению предприятиями, состоящих на
одну треть из избранных рабочими представителей и на две трети из назначенных
Советом народного хозяйства. А рабочий контроль, как таковой, был сведен к
надзору.
Чрезвычайное положение,
созданное военным и экономическим кризисами - с середины 1918 года до начала
1921 года судьба Советской власти часто висела на волоске - приводило ко все
большей централизации государственного и экономического управления. Из-за этих
же кризисов произошло резкое ослабление рабочего класса как независимой
политической силы. В конце концов, рабочие потеряли контроль над государством,
которое они сами создали и которому поручили управление расшатанной экономикой.
Это случилось не столько из-за жажды власти новых большевистских лидеров, сколько
из-за собственной неспособности рабочих в существующих условиях эффективно
контролировать государство.
Но даже в условиях
гражданской войны это проблема открыто и страстно обсуждалась. В частности,
Рабочая оппозиция, фракция внутри Коммунистической партии, возглавляемая бывшим
петербургским рабочим-металлистом А. Шляпниковым, боролась за укрепление роли
рабочих в управлении экономикой. Но в существующем чрезвычайном положении
большинство членов партии не видело альтернативы авторитарному централизму. Это
считалось лишь временным отклонением, которое будет исправлено как только
закончится чрезвычайное положение.
Но так не случилось. К
концу гражданской войны лишь одна седьмая часть довоенной промышленности еще
работала, а рабочий класс, который вынес на своих плечах основную тяжесть
борьбы и лишений, был рассеян по огромной стране. Он был не в состоянии
противостоять подъему новой государственной и партийной бюрократии, которая
постепенно заполняла собой пустующее политическое пространство, оставленное
рабочими. И те меры, которые сначала были введены, как временные и
чрезвычайные, с течением времени, особенно после прихода ко власти во второй
половине 20-ых годов Сталина, лидера слоя партийно-государственных
функционеров, возведены были в идеал и изображались самым подлинным воплощением
социализма.
Заключение
"Это не
"фантастическая теория", не "свободная воля" - у нас нет
выбора».
Это утверждение Степанова
в 1918 году отражало взгляд "снизу" на ситуацию. Это очень далеко от
того, как сегодняшние идеологи скорейшего перехода к капитализму за счет народа
изображают Октябрьскую революцию. Эти новоиспеченные либералы (которые не так
давно умудрялись оправдывать любую преступную политику старого
Коммунистического режима) изображают Октябрь именно, как фантастический
эксперимент, проведенный кучкой властолюбивых фанатиков над народом.
В этой работе я попытался
показать на основе исторических документов, как рядовые рабочие и их
представители в фабзавкомах воспринимали революцию. Вывод довольно простой:
рабочие поддержали Октябрьскую революцию и участвовали в ней (в этом нет
сомнений - стоит только взглянуть на итоги выборов в советы всех промышленных
центров), потому что видели в ней единственный способ защитить завоевания
Февральской буржуазно-демократической революции от угрозы контрреволюции,
активно поддерживаемой имущими классами и Временным правительством.
Причину экспроприации
частных владельцев и национализации промышленности в 1918 году следует искать
не в каких-то утопических стремлениях, ошибочно приписанных рабочими, ни в
"волюнтаризме" большевистских лидеров, а в непреклонной решимости
рядовых рабочих защитить свои предприятия и спасти свою революцию. В то же
время они не предавались иллюзиям о своих возможностях в преимущественно
отсталой, крестьянской стране. Они знали, что обстоятельства против них, и что
их наверно ожидает поражение, если не придет помощь от революционных движений
на развитом Западе. Если рабочие все-таки пошли на вторую революцию, то только
потому что они не видели для себя другого выхода. Эта позиция ясно и
неоднократно звучала на рабочих собраниях второй половины 17 года. Ее выражал,
например, рабочий от Завода беспроволочных телеграфов и телефонов на
конференции фабзавкомов:
"Буржуазия вполне
понимает свое положение и высказала это вполне определенно словами
Рябушинского, сказавшего, что нужно подождать, пока голод возьмет за горло
рабочий класс и уничтожит все его завоевания. Но пока они схватят за горло, мы
еще поборемся, и если мы погибнем, то в честном бою, а от своей борьбы не
откажемся».
Таковы были взгляды и
настроения рабочих в 17 году. Сегодня, на основе опыта последующих почти 80
лет, рабочим можно да и нужно судить, правильно ли тогда размышляли и поступали
их предки. Но для этого надо сначала знать, как они на самом деле размышляли и
поступали. Цель этого очерка - помочь рабочим узнать об этом.
Л И Т Е Р А Т У Р А
37. П.Милюков, История
второй русской революции, София, том 1, стр. 243.
38. Новая жизнь, 5
августа 1917.
39. З.В.Степанов, Рабочие
Петрограда в период подготовки и проведения Октябрьского вооруженного
восстания, август-сентябрь 1917, Ленинград, 1965, стр. 140-1, Октябрьская
революция и фабзавкомы, том 2, стр. 58, Пересич, Текстили Ленинграда, стр. 75 и
90.
40. Известия, 18 августа
1917.
41. Октябрьская революция
и фабзавкомы, том 2, стр.31, 36, Суханов, записки о революции, том 6, стр. 65,
Революционное движение в России в августе 1917, Москва, 1962, стр. 117 и 614,
Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской социалистической
революции, том 1, стр. 414-15.
42. Рабочий путь, 12
сентября 1917, Октябрьская революция и фабзавкомы, том 2, стр. 33, 34 и 101,
Степанов, Рабочие Петрограда..., стр. 96.
43. Экономическое
положение..., том 1, стр. 191-201.
44. Революционное
движение в России в сентябре 1917, Москва, 1962, стр.326-27.
45. Октябрьская революция
и фабзавкомы, том 2, стр. 189.
46. Степанов, Рабочие
Петрограда..., стр. 216.
47. Рабочий путь, 8
октября 1917, Знамя труда, 30 сентября 1917.
48. Рабочий путь, 8
сентября 1917, Октябрьская революция и фабзавкомы, том 2, стр. 17.
49. Первая всероссийская
тарифная конференция союза рабочих металлистов, Петроград, 1918, стр. 7.
50. Октябрьская революция
и фабзавкомы, том 2, стр. 192.
51. Там же, стр. 174.
52. Там же, стр. 184.
53. Там же, стр. 186.
54. Степанов, Рабочие
Петрограда..., стр. 134.
55. Октябрьское
вооруженное восстание в Петрограде, стр. 52.
56. Октябрьская революция
и фабзавкомы, том 2, стр. 122.
57. Протоколы
Петроградского совета профессиональных союзов в 1917, Ленинград, 1927, стр. 110-118.
58. Протоколы
Центрального комитета РСДРП, август 1917 – февраль 1918, Ленинград, 1929, стр. 115.
59. Известия, 17 декабря
1917, Рабочий контроль и национализация..., стр. 341.
60. Национализация
промышленности СССР, Москва, 1954, стр. 78, Известия, 7 декабря 1917.
61. Материалы по
статистике труда северной области, вып. 5, Петроград, 1918, стр. 33, Новая
жизнь, 26 мая 1918, Металлист, № 9-10, 1918, стр. 23, Протоколы петроградского
совета профессиональных союзов за 1917, Ленинград 1927, стр. 110-118.
62. Знамя труда, 17
ноября 1918.
63. Рабочий контроль и
национализация..., стр. 185.
64. Знамя труда, 16
ноября 1917.
65. Рабочий контроль и
национализация, стр. 345-7.
66. Рабочий контроль и
национализация..., стр. 285.
67. Перасич, Текстили
Ленинграда, стр. 285.
68. Там же, стр. 107.
69. Рабочий контроль и
национализация..., стр. 346-7.
70. Новая жизнь, 4
февраля 1918, Правда, 31 января 1918.
71. И.Степанов, От
рабочего контроля до рабочего управления в промышленности и земледелии,
Петроград, 1918, стр. 4-14.
72. Суханов, Записки о
революции, том 7, стр. 59.
73. Материалы по
статистике труда северной области, вып. 5, Петроград, 1919, стр. 23, Новая
жизнь, 26 мая 1918, Металлист, № 9-10, 1918, стр. 10.