III. АНАЛИЗ И ОБЗОРЫ

РОССИЙСКОЕ ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ

О СУДЬБАХ РОССИИ  В ХХ ВЕКЕ И БУДУЩЕМ*

Ниже приводится фрагмент социологического обзора, посвященного исследованию общественного сознания россиян. Обзор представлен по результатам исследования междисциплинарной рабочей группы Российского независимого института социальных и национальных проблем (РНИСиНП) по заказу московского представительства Фонда им. Ф.Эберта (руководитель – доктор П.Шульце) в марте 2000 г.  

Введение

Завершается ХХ век. В истории человечества он выдался непростым, противоречивым, трагичным. Пожалуй, в мире найдется мало государств, на долю которых в уходящем веке выпало бы столько социальных бурь и потрясений, сколько выпало на долю России (СССР). И вполне естественно на рубеже столетий оглянуться на пройденное и пережитое нашей страной в минувшем веке.

Многие специалисты и эксперты свое слово о судьбах России в ХХ столетии уже сказали. Что же касается широких слоев общества, то их оценки пережитого страной остаются во многом невыясненными. Это и предопределило характер настоящего исследования. Его основная цель – выявить качественно-количественные характеристики состояния массового сознания относительно прошлого, настоящего и будущего России. При этом предполагалось решить несколько взаимосвязанных задач:

·               определить своеобразие исторического самосознания и характер экономических взглядов россиян на рубеже столетий;

·               понять, есть ли в российском обществе потенциал модернизации и каковы его отличительные черты;

·               выяснить, изменился ли за последний пятнадцатилетний период социальной трансформации моральный облик наших сограждан;

·               охарактеризовать специфику нового социального запроса в свете изменений политической власти;

·               оценить сущность национального и религиозного в сознании и поведении россиян в преддверии нового столетия;

·               выяснить, что думают наши сограждане о месте России в международном сообществе и какую судьбу они предрекают своей стране в XXI веке.

Поставленные задачи решались в ходе проведения общероссийского социологического исследования «Россияне о судьбах России в ХХ веке и своих надеждах на новое столетие». Исследование было проведено междисциплинарной рабочей группой Российского независимого института социальных и национальных проблем (РНИСиНП) по заказу московского представительства Фонда им. Ф. Эберта (руководитель – доктор П. Шульце) в марте 2000 г.

По методу индивидуального стандартизированного интервью было опрошено 2050 респондентов от 18 лет и старше. При этом участники исследования представляли 11 территориально-экономических районов страны (согласно районированию, принятому ГСУ РФ): Северо-Западный, Северный, Центральный, Волго-Вятский, Центрально-Черноземный, Северо-Кавказский, Поволжский, Уральский, Западно-Сибирский, Восточно-Сибирский, Дальневосточный, а также Москву и Санкт-Петербург.

По квотной выборке опрошены 11 социально-профессиональных групп населения: рабочие предприятий, шахт и строек; инженерно-техническая интеллигенция; гуманитарная интеллигенция (преподаватели вузов, ПТУ, ученые, учителя школ); работники торговли, сферы бытовых услуг, транспорта и связи; служащие; предприниматели малого и среднего бизнеса; военнослужащие и сотрудники МВД; жители сел и деревень; городские пенсионеры; студенты вузов; безработные. Квоты соблюдались также по этническому признаку (82,5% русских, остальные – представители этнических общностей, населяющих Россию).

Исследование проводилось в 58 поселениях, пропорционально населению мегаполисов, областных центров, районных городов и сел.

Для сравнительного анализа по возрастному критерию в массиве опрошенных выделены три поколенческие группы – младшая (до 30 лет), средняя (31–50 лет) и старшая (свыше 50 лет). В ряде разделов доклада результаты настоящего исследования сопоставляются с данными опроса «Массовое сознание россиян в условиях общественной трансформации», проведенного РНИСиНП по заказу Фонда им. Ф. Эберта в 1995 г. Наряду с этим в процессе сопоставительного анализа используются результаты немецкого опроса «Балкон 2000», проведенного Институтом демоскопии Алленсбаха.

Настоящее исследование и аналитический доклад выполнены рабочей группой РНИСиНП в составе: М. Горшков (руководитель), А. Андреев (зам. руководителя), Л. Бызов, А. Здравомыслов, Е. Кофанова, М. Мчедлов, г. Ключарев, В. Петухов, Н. Тихонова, А. Чепуренко, Ф. Шереги. Научно-вспомогательная работа – В. Кириченко.

Рецензенты настоящего доклада – профессор Е. Виттенберг и профессор В. Журавлев.

ХХ ВЕК В ИСТОРИЧЕСКОМ САМОСОЗНАНИИ РОССИЯН

Историческое самосознание россиян формируется в первую очередь на базе осмысления и коллективного переживания грандиозных событий ХХ века, не раз коренным образом менявших судьбы страны и миллионов ее граждан. Согласно данным проведенного опроса, 14,6% россиян считают, что ХХ век дал России больше, чем какой-либо другой, и почти столько же (13,2%) утверждают, что это было самое неудачное и тяжелое столетие российской истории. Большинство, однако, склонно к совмещению этих крайних оценок. Почти 2/3 опрошенных убеждены в том, что ХХ век войдет в историю России как время величайших свершений, но одновременно и невиданных ранее потерь.

Общая оценка роли ХХ века в истории России мало зависит от социально-демографических различий респондентов. Так, в этом вопросе очень близки друг другу все три укрупненные возрастные категории (старшая, средняя и младшая); количественные показатели по этим категориям отклоняются от средних по выборке не более чем на 4–5%. Отмеченный факт, безусловно, свидетельствует, что в российском обществе существует преемственность поколенческих оценок исторического опыта – по крайней мере на уровне обобщенного «образа эпохи».

Результаты исследования позволяют выделить достаточно плотную «группировку» исторических периодов и событий, отношение к которым в массовом сознании характеризуется ярко выраженным единством мнений. Прежде всего это относится к оценке исхода Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Свыше 85% населения назвали победу советского народа в этой войне самым важным событием российской (советской) истории ХХ века.

Среди достижений страны в ХХ столетии, по которым у россиян существует единство понимания, выделяются ликвидация неграмотности и введение массового среднего и высшего образования, создание мощной промышленности, космические достижения, бесплатная медицина.

Неожиданные данные были получены при сопоставлении групп, различающихся материальным благосостоянием и доходом. Вполне прогнозируемым является то, что средние слои населения менее чувствительны к расходам на медицинские услуги, чем бедные слои. Однако, как оказалось, бесплатную медицину высоко ценят не только самые обездоленные, но и самые обеспеченные. Причем цифра позитивных оценок у этих последних оказалась даже несколько выше, чем у беднейшей части граждан.

Влияние различных исторических периодов на социально-экономическое развитие страны представители разных поколений россиян оценивают во многом одинаково. Так, наибольшее положительное воздействие на развитие России (СССР), по мнению большинства, оказал период индустриализации (табл. 1).

Таблица 1

Доля положительно оценивающих влияние

разных исторических периодов на социально-экономическое и политическое развитие России

в составе разных поколений (в %)

Оценка других периодов российской истории ХХ века различается в зависимости от уровня образования. При этом наблюдается определенная закономерность: чем выше уровень образования, тем выше оцениваются периоды, способствовавшие развитию рыночной экономики, и, наоборот, чем менее образованны респонденты, тем больше они симпатизируют мобилизационно-уравнительным тенденциям. Например, реформы начала ХХ века, в том числе создание слоя крепких частных хозяев на селе, положительно оценивают примерно 88% россиян, окончивших вуз, но только 72,6% респондентов со средним образованием и 70,7% – с неполным средним. По периоду нэпа аналогичные показатели варьируются от 80 до 57%.

Зато коллективизацию выделяют как положительное явление свыше 56% респондентов, не имеющих среднего образования, и только 27–28% с высшим образованием. Примерно так же распределились мнения и по отношению к так называемой эпохе застоя (чем ниже уровень образования, тем более ярко проявляется симпатия к «брежневским временам»).

Более сложной оказывается картина отношений россиян к «перестройке» и рыночным реформам 90-х годов. Здесь позитивные оценки не достигают 50% ни в одной из образовательных групп. Надо отметить, что по ряду вопросов исторического прошлого между поколениями россиян имеется не только положительный, но и отрицательный консенсус. В особенности это касается последнего десятилетия ХХ века, вошедшего в историю страны с глубоким системным кризисом общества и государственности (табл. 2).

Таблица 2

Доля отрицательно оценивающих влияние разных исторических периодов на социально-экономическое и политическое развитие России в составе разных

поколений (в %)

В целом распределение мнений по ключевым вопросам истории ХХ века позволяет утверждать, что историческое самосознание россиян уже не обнаруживает той тенденции к фрагментации, которая была характерна для ситуации идейно-политического раскола в российском обществе на рубеже 90-х годов.

Вместе с тем в эмоциональном плане российское историческое самосознание очень неоднородно. Так, оценивая наиболее трагические события в российской (советской) истории ХХ века, большинство наших сограждан сошлись во мнении лишь в оценке трагического характера Великой Отечественной войны (62,2%). Кроме того, примерно треть опрошенных указали на сталинские репрессии (37,4%) и войну в Чечне 1994–1996 гг. (31,3%). Остальные события, которые можно рассматривать как трагические, включая массовую гибель людей в периоды революции 1917 г. и коллективизации, собрали не более четверти голосов или даже меньше.

Хорошо известно, что в первые десятилетия XX века Россия буквально жила идеей революции, и в течение долгого времени (вплоть до 60-х–70-х годов) эта идея воспринималась советскими людьми как некая безусловная ценность, практически независимо от того, где, когда и кем она осуществлялась. Но к 90-м годам нынешнего столетия массовые настроения стали совсем иными. Сегодня свыше половины населения считает, что революция в октябре 1917 г. оказала отрицательное влияние на социально-экономическое и политическое развитие страны (табл. 2). Наряду с этим почти каждый пятый из числа россиян видит один из основных уроков российской истории ХХ века в том, что жизнь нельзя перестраивать революционными методами. Еще более отчетливо эти настроения выражаются на уровне эмоциональных ассоциаций – более 70% респондентов отметили, что понятие «революция» вызывает у них скорее отрицательные, чем положительные чувства.

Какие же уроки извлекли россияне из сложной и противоречивой истории уходящего XX века? Если рассматривать данный вопрос в масштабе столетия в целом, ответ на него будет очень неоднозначным. Одна часть россиян считает, что в России нельзя допускать чрезмерной концентрации власти в одних руках, другая, напротив, утверждает, что Россия может процветать лишь тогда, когда во главе ее сильная личность, хозяин. В то время как одним кажется, что советская власть завела страну в тупик, другие, напротив, склоняются к социализму и т. д. (табл. 3).

Таблица 3

Мнение представителей разных поколений о том,
 какие главные уроки должна извлечь Россия из
практики реформ и исторического опыта ХХ века (в %)

Вместе с тем при сопоставлении результатов опросов 1995 и 2000 гг. возникает отчетливое ощущение того, что работа исторического самосознания народа над основными уроками ХХ века еще далеко не закончена. И подтверждением этому служат выявляемые сквозь призму социологических опросов процессы подспудной переоценки исторических периодов, событий и действовавших исторических фигур.

Среди новых тенденций, обнаруженных в ходе данного исследования, отметим в первую очередь заметный сдвиг в оценке позитивной роли в развитии России начала ХХ века. Имеется в виду введение в России элементов конституционного строя, создание слоя крепких хозяев на земле, переход к золотому рублю. По соотношению положительных и отрицательных оценок данный период вышел на второе место вслед за периодом индустриализации страны и оказался, таким образом, впереди достаточно известной эпохи нэпа. Наряду с этим было зафиксировано определенное повышение личного рейтинга Николая II в общем ряду руководителей российского государства. По результатам исследования РНИСиНП 1995 г. Николай II значительно уступал в глазах россиян большинству советских лидеров, причем не только таким фигурам, как Ленин, Сталин и Андропов, но и пользующемуся значительно меньшим почтением Хрущеву. В 2000 г. Николай II оказался уже впереди Ленина и Сталина, причем общий баланс оценок его деятельности стал положительным (56% позитивных оценок против 37% негативных).

Результаты проведенного исследования дают основание говорить и о тенденциях пересмотра в массовом сознании значимости исторических периодов, составляющих советскую эпоху. В частности, «оттепель» 60-х годов россияне начинают воспринимать позитивнее, чем последовавшую за ним «золотую осень» 70-х годов, хотя еще сравнительно недавно соотношение было иным. Так, по данным, полученным РНИСиНП в 1995 г., «эпохой застоя» гордилось 17% россиян, а «оттепелью» – всего 10,4%. Теперь же начало 60–х годов положительно оценивает свыше 77% респондентов, а отрицательно – всего 20%, тогда как период правления Брежнева получает отрицательный оттенок (44% опрошенных дают ему положительную оценку, а 53% – отрицательную).

Данные, полученные в ходе опроса, показывают, что в настоящее время в общественном сознании происходит критическое осмысление итогов «эпохи реформ», и в первую очередь исторической роли первого российского президента Б. Ельцина. Символично с этой точки зрения то, что в перечне самых значимых событий последних 15 лет наиболее положительно оценивается уход Б. Ельцина с поста президента России и назначение на этот пост В. Путина. Все же другие ключевые события периодов перестройки и ельцинских реформ (за исключением отмены 6-й статьи Конституции СССР о руководящей роли КПСС, объединения Германии и антитеррористической операции федеральных сил в Чечне) получили в большей степени негативные, чем позитивные оценки россиян (табл. 4).

Вместе с тем не следует забывать: многое из того, что большинство россиян сегодня осуждает, в свое время было поддержано и формально легитимизировано этим самым большинством. Речь идет не только о принятии Конституции 1993 г., одобренной всероссийским референдумом, или избрании Б. Ельцина президентом России на второй срок в 1996 г., но и о фактическом молчаливом согласии на распад СССР, об одобрении (пусть и на начальном этапе) радикальных рыночных реформ, о «нейтральном отношении» большинства россиян к разгону Верховного Совета РФ в 1993 году и т. д. Все это означает, что в российском обществе сегодня идет критическая переоценка не только исторических событий, но и своих собственных взглядов на мир и самих себя.

Вместе с тем не следует забывать: многое из того, что большинство россиян сегодня осуждает, в свое время было поддержано и формально легитимизировано этим самым большинством. Речь идет не только о принятии Конституции 1993 г., одобренной всероссийским референдумом, или избрании Б. Ельцина президентом России на второй срок в 1996 г., но и о фактическом молчаливом согласии на распад СССР, об одобрении (пусть и на начальном этапе) радикальных рыночных реформ, о «нейтральном отношении» большинства россиян к разгону Верховного Совета РФ в 1993 году и т. д. Все это означает, что в российском обществе сегодня идет критическая переоценка не только исторических событий, но и своих собственных взглядов на мир и самих себя.

Таблица 4

Оценка россиянами ряда событий, произошедших в период 1985–2000 гг. (в %)

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА
НА РУБЕЖЕ СТОЛЕТИЙ

Новое столетие Россия опять встречает в состоянии очередного фундаментального преобразования экономической системы, причем вектор изменений пока неясен. Теоретически еще возможны как ускоренная модернизация с перспективой перехода к постиндустриальному обществу, так и складывание среднеразвитого полуиндустриального общества с огромным грузом социальных и экологических проблем. В этой связи в ходе исследования немаловажно было выяснить, а что же представляет собой экономическое сознание российского общества, насколько оно едино и какие варианты дальнейшего развития оно готово воспринять.

В данной связи весьма примечательна картина, которая складывается из ответов на вопрос анкеты, приведенный в табл. 5.

Таблица 5

Доля населения, считающего, в какое время россияне лучше всего
работали, а в какое – лучше всего жили (в %)

Как видно из приведенных данных, историческая память (которую, впрочем, не всегда легко отделить от мифологизированного сознания) показывает, во-первых, что россияне в массе своей отчетливо фиксируют несовпадение во времени двух эпох: считается, что лучше всего наши люди работали в период индустриализации страны, а вот лучше всего жили – в период брежневского застоя. Характерно, что в такой оценке этих двух исторических периодов едины все социально-профессиональные и поколенческие категории опрошенных.

Во-вторых, видно, что в ХХ веке были и другие периоды, когда неимоверным напряжением усилий всей нации создавались предпосылки для экономического роста и развития, но были и периоды, когда весь народ выступал преимущественно в роли рантье. Таких периодов преимущественного проедания ресурсов, помимо 70-х годов, опрошенные выделили еще как минимум два – нэп и нынешнее время перехода к рынку, когда, как бы плохо россияне ни жили, работают они, по их самооценке, еще хуже.

В-третьих, обнаружилось, что единственным периодом в истории ХХ века, когда существовал относительный баланс между трудовыми усилиями и качеством жизни, оказалась, как ни странно, горячо не любимая большинством россиян «перестройка» середины – второй половины 80-х годов. Причем, поскольку данный период отстоит от нас не столь далеко, по-видимому, в этой оценке меньше влияния мифологем и больше трезвого понимания реалий.

В-четвертых, сопоставление данных в двух столбцах таблицы свидетельствует, что историческая память наших сограждан верно зафиксировала одну из важнейших черт новейшей истории России – постоянные перекосы между личным трудовым участием и степенью личного благополучия. Такие перекосы, воспроизводимые на протяжении жизни нескольких поколе­ний, не могли не оказать самого негативного влияния на интуитивное понимание россиянами внутренней связи между трудом и благосостоянием. Поэтому в низкой трудовой культуре, в ряде хорошо известных негативных черт деловой этики российского человека «виновата» скорее история ХХ века, чем некие врожденные особенности русского национального характера.

Жизненный опыт россиян, в том числе последнего десятилетия, с одной стороны, является результатом имевших место преобразований, а с другой стороны, он накладывает свою печать на отношение общества к дальнейшим путям движения в области экономических реформ. Эта нехитрая жизненная диалектика хорошо раскрывается на примере отношения россиян к основным возможным шагам в области структурных и институциональных реформ в экономике, которое приводится в табл. 6, где мы имеем возможность сравнить данные двух исследований РНИСиНП, предпринятых по сходной выборке с интервалом в пять лет.

Как следует из приведенных данных, во второй половине 90-х годов в массовом сознании в отношении к ряду экономических мероприятий, осуществляемых в рамках реформ, произошел очевидный перелом: если в 1995 г. подавляющее большинство составляли сторонники их продолжения и не определившиеся, то на рубеже веков свыше 2/3 россиян выступают уже однозначно против них. Иначе говоря, большинство общества поддерживает расширение круга регулируемых цен, пересмотр итогов приватизации, государственный контроль за предпринимательской деятельностью и восстановление элементов государственного планирования. Кроме того, свыше половины населения против свободной купли - продажи земли, а чуть менее половины – за протекционизм во внешней торговле. Единственное экономическое достижение реформ, которое не вызывает массового неприятия, – возможность обменивать рубли на валюту для частных лиц.

Таблица 6

Как Вы считаете, какие меры в экономике могли бы привести к улучшению Вашего положения?
 (первая цифра – данные за 1995 г.,
вторая – за 2000 г., в %)

* В 1995 г. данный вопрос не задавался.

Немногим более прорыночно настроены по большинству позиций женщины, молодежь до 30 лет (к которой, впрочем, по многим позициям близко и среднее поколение до 50 лет), из профессиональных групп – предприниматели, студенты, а также отчасти военнослужащие и работники правоохранительных органов. Примечательно, что самыми активными сторонниками усиления государственного контроля за предпринимательской деятельностью являются работники приватизированных предприятий.

Само требование усиления роли государства в экономике можно трактовать двояким образом – и как стремление к «сильной руке», и как проявление требования установить наконец общие для всех и неукоснительно соблюдаемые правила игры. Судя по ответам на вопрос: «Что соответствует Вашему представлению об усилении государства?», россияне сегодня выступают скорее за первый вариант. Во всяком случае, свыше половины населения (51,5%) понимают под этим усиление роли государства в экономике, расширение и укрепление государственного сектора, и только пятая часть граждан (20,9%) считает, что усиление роли государства должно выражаться в усилении судебной системы, функций государства как арбитра.

Таким образом, опыт не очень успешных реформ последнего десятилетия, казалось бы, полностью отвернул россиян от рынка и рыночных ценностей. Но так ли это?

Полагаем, для такого вывода на сегодняшний день все же нет достаточных оснований – во всяком случае, для всех групп и слоев российского общества. И вот почему. Анализ архетипов массового сознания позволяет иногда выявить такие особенности, которые заставляют иначе взглянуть на, казалось бы, очевидные вещи. В нашем случае весьма полезно сопоставить выраженное выше отношение респондентов к экономическим реалиям с их подсознательными установками и симпатиями. В ходе исследования опрошенным была предложена простая «игра» с некоторым набором слов – им давалась возможность определить для себя, какие из приводимых в анкете понятий и образов (всего их было 99) вызывают у них симпатию, а какие – антипатию. Поскольку практически параллельно согласованный круг понятий был предложен гражданам Германии (исследование «Балкон 2000» проводил Институт демоскопии в Алленсбахе(1)), мы имели возможность сопоставить целый ряд ответов россиян и немцев (см. табл. 7). Картина получилась в высшей степени интересная.

Обращает на себя внимание, во-первых, то обстоятельство, что отношение россиян к некоторым символическим понятиям рыночной и плановой экономики равно положительно – «пятилетка» и «рынок», «коллективный» и «индивидуализм», «колхоз» и «частник». Будучи в известном смысле понятиями-антагонистами, они имеют примерно равное число сторонников, причем оно превышает половину опрошенных. А это значит, что имеется значительная часть россиян, которым они «симпатичны» в равной мере!

Таблица 7

Какие из нижеперечисленных слов (понятий)
 вызывают у респондентов скорее положительные,
 а какие – скорее отрицательные чувства (в %)

Примечание. Не все понятия фигурировали в обоих опросах. В тех случаях, когда данные по Германии даны дробью, в числителе – Западные земли, в знаменателе – Восточные земли (бывшая ГДР).

Во-вторых, при том что три четверти россиян скорее отрицательно относятся к понятию «приватизировать», противоположное понятие «национализировать» воспринимают положительно 40% из них, причем часть противников приватизации также одновременно является и противниками национализации. Следовательно, в обществе достаточно велика прослойка людей, которые равно не приемлют никаких «кампаний» в сфере отношений собственности.

В-третьих, выясняется, что на уровне подсознания более чем у половины россиян не вызывает отторжения ключевая фигура рыночной экономики – и в значении «предприниматель», и в эмоционально исторически окрашенном смысле «частник». (И это при том, что среди россиян преобладают те, кто испытывает симпатии к понятиям «социализм» и «самоуправление».) Одним словом, по-видимому, среди россиян достаточно много людей, в чьих головах на уровне базовых ценностей царит смятение, а есть и такие, кто – по-видимому, искренне – считает возможным «в одну телегу запрячь коня и трепетную лань».

В-четвертых, по ряду базовых понятий между россиянами и гражданами ФРГ прослеживается практически полное совпадение симпатий и антипатий. Так, примерно в равной мере они уважают «право и порядок», «конкуренцию», «богатство», а потому и склонность «копить»; они одинаково благосклонны к такому понятию, как «карьера» (которое долгие десятилетия употреблялось в СССР только в ругательном смысле), и одинаково не одобряют «капитализм». Наконец, по ряду параметров россияне даже превосходят немцев в своей рыночной одержимости – среди них больше тех, кому симпатично понятие «достижение», гораздо больше сторонников «риска», они менее снисходительны, чем немцы, к «лени», и среди них больше тех, у кого положительные чувства связаны с «трудом».

Одна из немногих позиций, по которым россияне диаметрально расходятся с немцами, – это отношение к понятию «менеджер» (в русском варианте анкеты – «директор»). Если немцы в большинстве испытывают к «менеджеру» негативное отношение, то российские респонденты к «директору» – скорее позитивное. И это при том, что столь не любимая россиянами приватизация во многом обязана своим сомнительным успехом ключевой роли, которую сыграли в ней директора предприятий. (Причем – и это еще один парадокс массового сознания с толерантным отношением к «директору» вполне уживается у россиян перевес положительных оценок «самоуправления».)

Наконец, несмотря на неготовность отказаться от свободного обращения доллара, доля уважительно относящихся к доллару оказалась несколько менее половины, а вот рубль вызывает положительные чувства у 85% россиян. (Впрочем, здесь мы, по-видимому, в большей степени имеем дело с проявлением отношения российских граждан к США и к собственной державе, нежели с сугубо экономическими факторами подсознания.)

Разумеется, в своем восприятии идеологически окрашенных экономических понятий, реалий и ценностей россияне далеко не единодушны. Различия здесь обусловлены (в порядке убывания):

возрастом (чем респонденты моложе, тем более положительно они относятся к рыночным понятиям и реалиям, чем старше – тем скорее склонны симпатизировать нерыночным понятиям и реалиям советского времени);

уровнем семейного дохода и социальным статусом (чем они выше, тем больше симпатии к рыночным понятиям и реалиям, чем менее обеспечены респонденты, тем больше среди них тех, кому симпатичнее противоположные понятия);

типом поселения (жители мегаполисов более рыночно настроены, чем жители областных центров, а райцентры и сельская глубинка – наиболее нерыночно настроенная часть россиян).

Примечательно, что положительное отношение к понятию «богатство» столь же сильно выражено среди предпринимателей, как и среди студентов и безработных, а вот к слову «копить» – среди лиц с неполным средним образованием (почти на четверть выше, чем у респондентов с высшим и неоконченным высшим образованием).

Наконец, самое положительное отношение к такому элементу рыночной экономики, как «риск», проявляют наряду с предпринимателями (и даже несколько опережают их по данному показателю) студенты и военнослужащие. Не случайно именно бывшие военнослужащие в России составляют значительную прослойку малого и среднего бизнеса – ведь понятие профессионального риска (который в криминализованном российском бизнесе подчас не отличается от риска военного времени) у них в крови.

СУЩЕСТВУЕТ ЛИ В РОССИЙСКОМ

ОБЩЕСТВЕ
ПОТЕНЦИАЛ МОДЕРНИЗАЦИИ?

Поскольку главное отличие современных постиндустриальных обществ от индустриальных состоит в том, что центральную роль в их развитии играют уже не машины и механизмы, а люди и их способности, постольку в ходе исследования важно было выяснить ментальную предрасположенность россиян к постиндустриализации. Что же на пороге XXI века для россиян важно, а что нет, что они умеют и к чему не испытывают никакой склонности, что они принимают или способны принять, а что отторгают?

Начнем с самых спорных моментов, которые очень часто рассматриваются как серьезное препятствие для модернизации. В первую очередь следует сказать, что проведенное исследование выявило в социальном мировоззрении россиян выраженные культурно-психологические пласты архаики, восходящие к укладу жизни так называемых традиционных обществ.

Отношение к окружающей природе как неотъемлемой составляющей жизни людей, как к ее основе, а не как к «кладовой ресурсов» является краеугольным камнем «традиционных» обществ. Соответственно, природа, те возможности, которые она предоставляет, воспринимаются как общее достояние, которое не может принадлежать кому-то одному – иначе утрачивается сама основа жизни. При этом если даже активисты «зеленых» на Западе не отрицают, что общечеловеческая значимость среды обитания не исключает частной собственности на те или иные природные ресурсы, то россияне не признают частной собственности даже на отдельные компоненты природных богатств.

Как видно из табл. 8, более 80% населения России убеждены, что природные богатства не могут принадлежать не только отдельным лицам, но даже населению какого-то отдельного региона.

Таблица 8

Кому, с точки зрения российских граждан,

должны принадлежать природные богатства России

Из этих данных следует, что «вопрос о земле» в России является не просто технической проблемой экономической политики и законодательства, а фундаментальным культурно-историческим архетипом, со всеми вытекающими отсюда последствиями. И какие бы законы и кодексы ни принимались Государственной Думой, сами россияне в своем повседневном поведении будут относиться к природным богатствам так, словно они остаются общей собственностью и не имеют конкретных хозяев.

Общая позиция россиян по отношению к правам собственности на природные ресурсы проявляется и в ответах на другие вопросы. Так, только 27,2% респондентов поддержали свободную куплю-продажу земли. В противоположном же смысле высказалось почти вдвое больше опрошенных. (Как уже отмечалось, в 1995 г. за свободную куплю-продажу земли выступали 42,3% россиян против 37,0%.) Отмеченную особенность российского менталитета должна учитывать любая стратегия модернизации. В этой связи нельзя не сказать о том, что осуществимость идеи привлечения зарубежных инвестиций через создание в России «рынка земли» в свете имеющихся эмпирических данных вызывает сомнения. Какой бы соблазнительной и удобной ни казалась эта схема, источники для финансирования российской модернизации придется, по-видимому, искать в другом месте.

Следующая группа факторов, которая может вызывать сомнения в перспективах российской модернизации, связана с ценностной иерархией различных сфер жизни в сознании российских граждан. Решающую роль в самоидентификации россиян играют семья и друзья. С ними устойчиво испытывают чувство общности. С ними устойчиво испытывают чувство общности примерно 3/4 опрошенных.

Значимость семьи для подавляющего большинства россиян носит безусловный характер и значительно перевешивает то, что происходит в «большом» мире. Не случайно именно семейное благополучие является главным критерием жизненного успеха. А место, занимаемое человеком в «большом» мире (оно характеризуется такими понятиями, как должность, признание, популярность, престижное потребление и т. д.), вопреки расхожим суждениям, широко представленным в прессе, волнует их гораздо меньше.

Вместе с тем нельзя сказать, чтобы в России, как в странах буддистской культуры, культивировалась полная самоизоляция от внешнего мира. Дела «большого» мира для россиян далеко не безразличны и могут требовать их активного вмешательства. Однако они важны лишь как фон, задающий условия существования высоко ценимого «микромира», той «обычной» человеческой жизни, идеал которой для рядового россиянина – хорошая семья, чистая совесть, надежные друзья, интересная работа. Это и есть формула «простого человеческого счастья» по-российски.

Подчеркнем, что современная российская семья ориентирована на то, чтобы дать детям хорошее образование и воспитать в них как стойкость, умение постоять за себя, так и высокие моральные качества. В этом смысле ее можно рассматривать как своего рода «социальную фабрику», нацеленную на «штучное» производство высококачественных «человеческих ресурсов».

То, какими хотят видеть своих детей россияне, тесно связано с другой темой – с точки зрения специфики ценностных ориентаций, доминирующих в российском обществе. Конечно, в различных группах есть свои нюансы ценностных ориентаций.

Так, «честно прожитая жизнь» в иерархии ценностей старшего поколения занимает второе место (после семьи) с показателем 59,9%, в то время как у молодого поколения только – 9-е с показателем 15,9%. В то же время наличие надежных друзей – самое важное для молодого поколения (табл. 9). Кроме того, система жизненных ценностей значительно различается в разных по уровню благосостояния группах (для имеющих низкий уровень дохода основными являются ценности семьи и спокойная совесть, а для имеющих высокий уровень благосостояния – интересная работа и независимость). И тем не менее дифференциация ценностных ориентаций по разным социальным признакам (возраст, профессия, материальная обеспеченность и т. д.) не отменяет того факта, что во всех группах существует общий каркас основных ценностей, который не только выполняет интегрирующую роль в обществе, но и позволяет говорить о том, что ценностная система россиян весьма устойчива и далека от идеала «американской мечты». Так, интересная работа устойчиво входит в число лидирующих ценностей для большинства россиян, обгоняя значимость любых материальных факторов, а известность, власть, карьера – устойчивые аутсайдеры ценностного мира.

На основании сказанного мы можем сделать один из ключевых выводов: несмотря на явное отсутствие у россиян ценностей достижения и преуспевания, являющихся основным импульсом развития в рамках, например, американской модели, в их системе ценностей есть тот двигатель, тот внутренний импульс, который при правильном его понимании и использовании способен придать невиданную динамичность развитию страны, так как он носит внутренний, а не внешний по отношению к деятельности людей характер. И этот импульс – интерес к самому содержанию выполняемой работы.

Таблица 9

Что включают представители разных поколений в понятие
 «жизненный успех» (в %)

Отсюда следует целый ряд принципиальных следствий для планирования дальнейшего экономического развития страны. И первое из них – россиянам заведомо бесполезно конкурировать с Китаем и «азиатскими тиграми» в области конвейерных производств, это явно не их сильная сторона. Зато в наукоемких технологиях, в индивидуальном, а не в серийном производстве они могут быть вполне конкурентоспособны на мировом рынке (разумеется, при условии определенной организации труда).

После пятнадцати лет непрерывных изменений, когда, казалось бы, так естественно было желать «успокоения», почти 60% россиян все же считают, что жить в непрерывно меняющемся обществе трудно, но все-таки интересно. Это очень высокий показатель, позволяющий говорить о том, что ресурс социальной инновации в российском обществе отнюдь не исчерпан и при разумной позиции власти дальнейшее движение по пути реформ будет поддержано обществом (не случайно почти две трети россиян несмотря ни на что продолжают считать необходимым продолжение реформ).

Причем эта позиция характерна для большинства социальных групп. В возрастном плане она доминирует у всех, кто моложе 50 лет (доходя у молодежи до 78,1%), в образовательном – у всех, кто имеет хотя бы среднее образование (поднимаясь у лиц с ученой степенью до 81,4%), в социально-профессиональном – у всех, кроме пенсионеров (у студентов она составила 89,1%).

Однако как работают ценности социального динамизма, внутренней готовности к обновлению окружающего мира на практике? Как и в какой степени они влияют на массовые жизненные стратегии, социальное поведение, личные усилия россиян? Проведенное исследование позволяет рассмотреть этот вопрос в двух направлениях – образование и освоение информационной техники.

Судя по ответам наших респондентов, за последние три года разнообразными видами образования было охвачено почти 2/3 взрослого населения, а никак не повышали уровень своих знаний и квалификации лишь чуть более 1/3 граждан.

В непростой ситуации население пытается активно компенсировать недостаточные возможности профессионального роста, которые предоставляют государство или работодатель, в рамках так называемого неформального образования, которое не предусматривает получения диплома, сертификата и не обязательно происходит в стенах образовательных учреждений. Как показал наш опрос, около половины опрошенных (48,5%) самостоятельно следят за литературой по специальности, осваивают новые профессиональные навыки и даже за свой счет берут частные уроки по профессии (1,7%).

Данные цифры показывают, что неформальное образование, изучением и организацией которого, собственно, никто не занимается на уровне государства, составляет сегодня важный ресурс общественного развития и адаптации россиян к изменениям как на рынке труда, так и во всей общественной жизни, а следовательно, настроениям и мотивациям социального поведения россиян созвучна идея создания так называемого обучающегося общества.

О достаточно высокой активности, направленной на приобщение к современным видам деятельности, говорит также анализ данных по освоению новых информационных технологий. Активность, проявляемая россиянами в этой сфере, несмотря на то, что ее становление пришлось на крайне неблагоприятный период, когда огромная часть населения скатилась в бедность, доказывает, что установка на учебу и прогресс отнюдь не голословные декларации.

При общем вполне понятном отставании России от более благополучных стран очень важен анализ структуры потребителей современных информационных услуг. В частности, если среди населения в целом не пользуются Интернетом, персональным компьютером, сотовым телефоном, не обращаются в консультационные агентства и т. п. примерно 69%, то среди молодежи до 30 лет таких уже менее половины – 49,5%, причем персональным компьютером в этой возрастной группе пользуются почти 30%, а Интернетом – 16,1%. Иными словами, невзирая на все трудности, российская молодежь ускоренными темпами осваивает новейшие информационные технологии.

Чрезвычайно активно осваивает их и наиболее образованная часть населения. Среди лиц с высшим образованием работают с персональным компьютером 36,2%, а среди имеющих ученую степень – 53,5% (32,6% в этой группе пользуются также Интернетом). Достаточно широко продвинулась компьютеризация среди военнослужащих и сотрудников МВД (49,2%), инженеров (52,5%), гуманитарной интеллигенции (35,4%, зато пользование Интернетом в этой группе распространено гораздо шире, чем у «технарей», – 21,5% против 14,1%). И даже среди городских пенсионеров компьютер уже освоили 4,6%. В целом же используют компьютеры около половины руководителей и специалистов, среди служащих это делает только каждый пятый, а вот среди рабочих – только 6,5%.

Нельзя не отметить то, что, хотя освоение современной техники наиболее быстро идет в мегаполисах и крупных городах, малые города и даже села также стараются не остаться в стороне от этого процесса. В мегаполисах компьютер используют 28,8%, в республиканских и областных центрах – 20,0%, в райцентрах – 10,9%, а в селах – 6,5% (что же касается Интернета, то о сколько-нибудь существенных показателях пользования им сегодня можно говорить только применительно к мегаполисам и крупным городам).

Обобщая полученные в ходе исследования многообразные данные, можно уверенно сделать вывод о том, что в российском обществе есть значительный психологический и образовательный ресурс для модернизационного рывка и перехода к обществу постиндустриального типа. Причем ресурс этот ощущается самими россиянами, именно поэтому они и считают целесообразным продолжение реформ и продолжают верить в их конечный успех. Вместе с тем путь модернизации России наши граждане видят не в пассивной адаптации к рыночным нишам, а в превращении России в одну из ведущих экономически развитых держав, в основе процветания которой должен лежать прогресс отечественной науки и техники.

СОЦИАЛЬНАЯ ТРАНСФОРМАЦИЯ И МОРАЛЬНЫЙ КРИЗИС

Вывод о наличии в российском обществе психологического и образовательного ресурса, необходимого для нового рывка модернизации, не противоречит тому факту, что в последнее десятилетие ХХ века население страны находилось в состоянии острого морально–психологического дискомфорта. Данные социологических опросов практически на всем протяжении 90-х годов фиксировали преобладание в массовых настроениях таких негативных эмоций, как страх, тревога, растерянность, подавленность, неуверенность в собственном будущем и будущем своих детей и т. п.

В результате происходивших в последнее время перемен уровень психологической напряженности в обществе несколько снизился. Например, из числа граждан страны, опрошенных в марте 2000 г., более 40% ожидают перемен к лучшему и лишь 15,2% продолжают придерживаться пессимистических настроений.

Негативизм восприятия того, что происходило в стране в последние 10–15 лет, непосредственно отражается на массовой оценке результатов изменений, произошедших за эти годы, которая по целому ряду морально-психологических аспектов приобрела беспрецедентно жесткий характер. Прежде всего обращает на себя внимание, что большинство населения страны отмечает ослабление таких традиционно присущих русским людям качеств, как доброжелательность, душевность, искренность, бескорыстие и готовность помочь другому, уважение к женщинам и старшим. Одновременно отмечается усиление проявлений агрессивности, рост цинизма. Единственной позитивной характеристикой изменений в качествах, присущих русским людям, стал, по мнению опрошенных, рост активности и инициативности (табл. 10).

Причем тенденция ослабления позитивных моральных качеств отмечается примерно в равной степени всеми группами респондентов. Проблема, однако, заключается в том, чтобы понять, что же стоит за столь негативными, во многом самоуничижительными самооценками россиян – реальное падение нравов и всеобщая моральная деградация или вербализация страхов и фобий, которые получили в последнее время широкое распространение. Другой вопрос, который напрашивается сам собой, – действительно ли за 10–15 лет могли произойти столь радикальные изменения отношений между людьми по сравнению с дореформенным периодом? Ведь не секрет, что и в советский период существовали преступность, двойная мораль, кумовство, блат, взяточничество и т. п.

Таблица 10

Оценка россиянами того, как изменились люди и отношения между ними за последние 10–15 лет (в %)

Видимо, согласившись на демонтаж советской системы, наши сограждане оказались не готовы к тому, что многие из ее изъянов, во-первых, будут фактически легализованы и, во-вторых, возродятся в несопоставимо больших масштабах, чем это было ранее. Можно предположить, что психологические издержки переходного состояния были бы восприняты обществом менее болезненно, если бы в России действительно заработали рыночные отношения, прежде всего в сфере трудовых отношений. Однако уже на начальном этапе реформ выяснилось, что такие качества, как трудолюбие, знания, опыт, добросовестность, на рынке труда оказались во многом невостребованными, хотя какой-то особой девальвации именно этих качеств россияне не наблюдают. Так, по таким позициям, как активность и целеустремленность, способность к сотрудничеству, образованность, трудолюбие, 54% опрошенных отмечают, что эти качества либо усилились, либо остались такими, как и раньше, в то время как эрозию трудовой этики отмечают 46% опрошенных.

Для того чтобы более точно охарактеризовать не только состояние умов и эмоциональную сферу, но и моральный климат в обществе, в ходе исследования респондентам была предложена шкала оценок ряда прожективных ситуаций, когда нужно было определить свой моральный выбор – готовность оправдать или не оправдать те или иные виды поступков. Выяснилось, что из 18 предложенных респондентам поступков, которые обычно принято считать аморальными, или по меньшей мере неэтичными, неприемлемыми, для большинства опрошенных стали лишь шесть (их не оправдали бы никогда более 75% россиян) – пытки, употребление наркотиков, измена Родине, жестокое обращение с животными, политическое убийство и обогащение за счет других (табл. 11). Остальные же, как оказалось, в той или иной мере могут быть оправданы, по крайней мере третьей частью населения или более. А безбилетный проезд в общественном транспорте оправдывает вообще 83% респондентов.

По основным позициям, характеризующим моральное сознание, имеет место широкий разброс мнений. Причем главным дифференцирующим фактором является возраст респондентов. Так, из всех включенных в исследование поступков 10 стали водоразделом морально-нравственных установок молодежи и людей старших поколений (табл. 12). Поступки, за отрицательной оценкой которых стоит принятие или непринятие тех или иных моральных норм, молодежью осуждаются в 1,5–3 раза реже, чем в группе 31–50 лет, и тем более теми, кому за пятьдесят.

Таблица 11

Оправдывают или не оправдывают российские граждане
те или иные поступки (в %)

Таблица 12

Отношение российских граждан к поступкам,

которые никогда не могут быть оправданы,
в составе разных возрастных групп (в %)

Вместе с тем особые социально-психологические миры и субкультуры, судя по данным исследования, продолжают существовать в разных типах поселений. Особенно резкие различия отделяют друг от друга мегаполисы и село. Как и следовало ожидать, жители сел, а также небольших городов и поселков в гораздо меньшей степени склонны видеть негативные изменения в людях и отношениях между ними, произошедшие за 15 лет. И это понятно, поскольку изменения социальной среды в малых поселениях традиционно менее радикальны, чем в крупных городах. В то же время жители малых поселений более цельны в идентификации добра и зла. Так, практически по всем позициям они более нетерпимы к формам отклоняющегося поведения, особенно в сфере межличностного общения. Если, например, в мегаполисах к супружеской измене отрицательно относятся только 23% респондентов, то среди жителей села – 54%; к проституции. – соответственно 42 и 69%; присвоению найденных вещей, денег – 24 и 42%. На селе, в отличие от мегаполисов, по-прежнему считается долгом служба в армии, а уклонение от нее осуждается.

Итак, российское общество демонстрирует на рубеже веков множественность нравственных стандартов. Это не означает, разумеется, что все, кто может оправдать те или иные аморальные действия, будут их совершать. Однако подобные действия, не будучи осужденными в рамках общественного мнения, как бы психологически получают тем самым право на дальнейшее тиражирование и в конечном счете могут стать общественно приемлемыми. Показательно при этом, что в число таких действий попадают в первую очередь те, которые определяют характер взаимоотношений государства и общества (уклонение от службы в армии, сопротивление милиции, уклонение от уплаты налогов и т. п.). Налицо, таким образом, явное противоречие: с одной стороны, между стремлением жить в сильном государстве, которое может обеспечить право и порядок, и с другой – нежеланием жить по уже существующим законам, попустительство противоправным действиям и другого рода нарушениям законности. Подобная коллизия характеризует одно из важнейших проявлений морального кризиса в российском обществе, когда такие внутренне актуальные моральные качества, как честность, порядочность и законопослушание, не востребованы в реальной жизни, когда поведение в рамках закона не является единственно общественно одобряемым.

Данные исследования свидетельствуют о ситуативности и во многом вынужденном характере терпимости россиян к существующему плюрализму нравственных стандартов, выявляет их подспудное стремление к восстановлению моральных устоев общества. Такой вывод подтверждают также данные, характеризующие психологические потребности россиян на подсознательном уровне. Обращает на себя внимание очень высокий уровень симпатий россиян практически ко всем понятиям нравственного характера, который вполне сопоставим с данными по другим европейским странам, например Германии, полученным в ходе опроса «Балкон 2000» (табл. 13).

Таким образом, в настоящий момент моральное сознание россиян внутренне противоречиво. С одной стороны, мы наблюдаем снижение моральных стандартов и широкое распространение психологии попустительства. С другой стороны, в глубине души россияне чувствуют, что «так быть не должно». Поэтому терпимость к нарушению законов и моральных норм сочетается в их сознании со стремлением обрести сильное государство, способное наконец-то «навести порядок», помочь найти выход из того кризиса, в том числе морального, в котором оказалась страна.

Понятно, что «прорывные» методы и приемы здесь неприемлемы. Речь должна идти об органичном, естественном процессе снижения роли старых, отживших норм и принципов и формировании новых, но только таким образом, чтобы они не затрагивали базовые, фундаментальные ценности общечеловеческого характера – справедливости, честности, гражданственности.

НОВЫЙ СОЦИАЛЬНЫЙ ЗАПРОС

И ЭВОЛЮЦИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ

Уход с политической сцены Б. Ельцина и консолидация общественного большинства вокруг фигуры нового президента России В. Путина во многом разрядили накопившуюся в массовом сознании напряженность и в известной мере предотвратили возможную взрывную реакцию на нарастающий в обществе морально-психологический кризис. Смена политического режима, сформировавшегося в последнее десятилетие, произошла достаточно внезапно и не путем прихода к власти оппозиции, а путем внутренней трансформации. В результате массовый протест претерпел качественные изменения: он утратил однозначно традиционалистскую окраску и ему был придан модернизационный вектор. В результате в 1999 г. в стране сложилась новая социальная конфигурация, непосредственно повлиявшая на соотношение политических сил, на исход парламентских и президентских выборов.

Таблица 13

Отношение россиян и немцев к понятиям, характеризующим
 морально-нравственную сферу жизни (в %)

Сторонники коммунистических взглядов по-прежнему представляют собой наиболее «обиженный» электорат, практически поголовно проигравший в результате рыночных реформ и настаивающий на их сворачивании. Либералы-рыночники, напротив, представляют тот малочисленный слой, который связал свои интересы с ходом и продолжением реформ в том виде, в котором они осуществлялись в России при Б.Ельцине. Наряду с этими, ставшими уже привычными группами все более активно стал заявлять о себе еще один социальный слой – те, кто поддержал реформы в начале 90-х, но потом оказался невостребованным (табл. 14).

Таблица 14

Мнение россиян о том, надо ли продолжать рыночные реформы, в зависимости от их идейно-политической ориентации (в %)

Именно эти социальные слои сыграли решающую роль в поддержке «Единства» на парламентских выборах и В. Путина на президентских. «Путинский» электорат, выражающий запрос на социально ориентированные реформы, стал или становится ядром достаточно широкой консолидации нового социального консенсуса в российском обществе.

Выявленные на основе семантического теста эмоциональные реакции показывают, что ядро новой консенсусной идеологии (его можно отождествить со взглядами и настроениями сторонников «Единства») основывается на поддержке «рыночной» системы ценностей. Но одновременно в нем нет отторжения от государства и его символов, что характерно, например, для сторонников «Яблока» (табл. 15).

В настоящее время В. Путин пользуется доверием практически во всех слоях общества. Правда, степень этого доверия в различных группах населения неодинакова. Выше всего она в составе сторонников социалистов и социал-демократов, либералов-рыночников, а также среди военнослужащих, рабочих, жителей сел и райцентров. А ниже средних показателей по массиву опрошенных это доверие в составе сторонников КПРФ, демократов-правозащитников, а также среди гуманитарной интеллигенции и жителей крупных городов.

В отличие от первого президента России В. Путин выступает в качестве ключевого фактора общенационального согласия в отношении как базовых ценностей, так и «стиля» новой российской власти. Конфронтационный стиль, характерный для революционных эпох, сменяется ныне консолидационным стилем, свойственным послереволюционным эпохам. При этом даже некоторый страх перед В. Путиным со стороны интеллигенции и особенно той ее части, которая ориентирована на либерально-правозащитные ценности не меняет общей консолидационной тенденции.

Очевидно, что главным фактором консолидации на данном этапе становится укрепление государственности. Причем ведущей общезначимой ценностью из арсенала «сильного» государства является укрепление международных позиций России, которая разделяется всеми группами общества. Отношение же к Западу, которое ранее раскалывало российское общество, в этих условиях стало фактором его объединения. Характерно, что 90% населения осудили действия Северо-Атлантического блока во время конфликта в Югославии, в равной степени, при почти всеобщем одобрении, осуществляется контртеррористическая операция в Чечне. Сегодня доля сторонников ее осу­ществления составляет 69,5% и практически не варьируется в разных сегментах общества.

Таблица 15

Слова-символы, имеющие наиболее высокую
положительную и отрицательную реакцию в составе различных идейно-политических групп (в %)

Что же касается сторонников различных идейно-политических течений, то укрепление власти президента по-прежнему в большей степени поддерживается либералами (вкупе с центристами и националистами) и вызывает недоверие со стороны как коммунистов, так и демократов-правозащитников (электорат «Яблока»). С укреплением парламента связывают усиление государства коммунисты и националисты. Идею усиления армии и правоохранительных органов в меньшей степени поддерживают «яблочники», а идею усиления государственного вмешательства в экономику – «яблочники» и либералы-рыночники. Задача приоритетного укрепления судебной системы овладела умами в основном сторонников либерального государства.

Как показывают результаты исследований, несмотря на все призывы «либералов-западников» к установлению в стране «режима жесткой руки», приходу к власти «русского Пиночета», ядром авторитарного запроса остаются традиционалистские слои общества. В то же время даже среди сторонников «Яблока» установка на порядок преобладает над установкой на политические свободы (табл. 16).

Таблица 16

Поддержка «авторитарного запроса»

в различных группах общества (в %)

Однако авторитарный запрос в том понимании, в каком он сегодня бытует в массовом сознании, касается исключительно наведения порядка в самой власти. Среди тех завоеваний, которые по-прежнему высоко ценятся российским обществом, – право на частную жизнь, включая свободу передвижения, свободу предпринимательства, свободу получения информации, выборность органов власти и т. д. Динамику изменения представлений общества о ценности «завоеваний демократии» за последние 5 лет отражает табл. 17.

Несмотря на рост численности сторонников «жестких мер» по отдельным позициям, можно констатировать, что за пять лет радикальных сдвигов, по крайней мере на уровне «парадных» ценностей, не произошло. Авторитарный запрос в массовом сознании сочетается с выраженным стремлением к сохранению политических и экономических свобод.

Таблица 17

Какие меры, необходимые для выхода страны из кризиса,

готово поддержать население (в %)

В новой исторической ситуации очень болезненной для общества остается идея социального реванша. Она по-прежнему является источником глубокого раскола. При этом 66% (в том числе 54% в крупных городах) требуют нового передела собственности и наказания владельцев «неправедно нажитых состояний».

И все же, несмотря на остроту данной проблемы, ценности и идеи, которые сплачивают общество, на сегодняшний день доминируют. О росте влияния «центростремительных» сил свидетельствует, в частности, и то, что 52,6% россиян выразили готовность ради блага страны поддержать такие меры, как жесткая экономия и ограничение личного потребления. Если еще несколько лет назад население России не видело того «общего блага», ради которого стоило бы идти на какие-либо жертвы, то в последние год-полтора ситуация стала быстро меняться.

Таким образом, политические процессы, происходящие в современной России, неизбежно приводят к постепенной трансформации всего политического поля. Сложился отчетливый запрос на сильную и консолидированную власть, способную вывести страну на курс органической, системной модернизации общества и экономики. Речь идет о власти (или в широком смысле слова о «партии власти»), выступающей субъектом общенациональных стратегических интересов, которые оказались в последнее десятилетие «растащены» между отдельными экономическими и финансово-политическими группировками.

Следует заметить, что идейно-политическую основу нового общественного консенсуса составляет сегодня центристское большинство, имеющее, с одной стороны, определенные «левые» черты (в основном связанные с патерналистским представлением о государстве), а с другой – отчетливую «национальную» окраску, связанную с актуализацией национал-государственнической проблематики и частичным возвращением представлений о тотально враждебном России внешнем окружении.

Данные исследований РНИСиНП подтверждают вывод о том, что ядра «западнического» и «традиционалистского» электората по своей ориентации сохраняют черты «субкультур». Однако в силу их эрозии и размывания в «промежутке» между ними возникают группы умеренно социалистической, националистической или центристской ориентации, демонстрирующие способность к общенациональному синтезу. «Синтетические» черты сознания характерны и для политиков, уходящих от жесткого противостояния по линии «коммунисты–демократы».

Трансформация политической системы и изменение соотношения социальных сил в последнее время оказывали существенное воздействие на структуру политического спектра, стимулируя дробление его основных сегментов. Если коммунистическая электоральная ниша, как это продемонстрировали и парламентские, и президентские выборы 1999–2000 гг., по-прежнему носит достаточно консолидированный характер, то «национал-патриоты» все более отчетливо делятся на «державников», придерживающихся ценностей укрепления государственного могущества, и собственно русских националистов, выносящих на первое место так называемый русский вопрос. В свою очередь, в рамках либеральной ниши выделяются «собственно либералы», приоритетом для которых являются радикальные рыночные реформы, и «демократы», ориентированные на такие ценности, как демократия, гражданское общество и права человека.

«Дрейф» внутри различных электоральных сегментов общества, особенно заметный во время выборов, сочетается с весьма медленными изменениями в системе базовых ценностей общества. В этой связи представляют интерес данные табл. 18, в которой проводится сопоставление представлений россиян об основных идеях, способных объединить общество. Видно, что национал-центристское большинство существовало в потенции еще в 1995 году, хотя в тот период не обеспечило институционального прорыва. Фактически за пять лет произошло лишь смещение парадных ценностей общества в антизападническом направлении и ослабление интереса к «общечеловеческим» ценностям. Впрочем, эти перемены носят достаточно умеренный характер.

Из приведенного анализа следует, что в условиях слабого государства и сильных «олигархов» (региональных властей, директорского корпуса, финансовой элиты) возник феномен предельного отчуждения широких слоев общества от власти, когда эти слои чувствуют себя совершенно беззащитными, брошенными на произвол судьбы. Не исключено, что при новом политическом режиме остается мало места сформированным в ельцинскую эпоху атрибутам формальной демократии. В том числе следует, вероятно, ожидать какой-то существенной трансформации сложившейся при Ельцине многопартийности, которая оказалась не устойчивым политическим институтом, а скорее лишь «приметой смутного времени».

Сегодня в условиях назревшей потребности в демонтаже этой системы возникает прообраз принципиально иного политического механизма – союза «народа» и верховной власти в противовес одностороннему влиянию политического класса. Очевидно, внезапно появившиеся симпатии к В. Путину выражают надежду на такое развитие событий. Подобные надежды периодически возникали и реализовывались в течение всей российской истории. Особенно когда требовалось создание мобилизационного режима для решения общегосударственных задач – выживания и безопасности.

Таблица 18

Представления россиян об идее, способной
 объединить общество (в %)

(продолжение в следующем номере)