IV. АНАЛИЗ И ОБЗОРЫ

ТАК КТО ЖЕ МЫ ТАКИЕ?

(Комментарий к аналитическому докладу * по заказу Фонда им. Ф.Эберта)

Саид Гафуров

Научный аппарат прикладной социологии и политологии достаточно сложен. Эти дисциплины разработали свою собственную методологию и терминологию, опирающуюся на математический аппарат современной статистики и некоторых других отраслей математики. Часто он описывается так называемой теорией панельных исследований.

Статистика в свою очередь известна тем, что ее результаты требуют очень сложной работы по подтверждению полученных данных для того, чтобы результаты опроса выборочной группы можно было обобщать на население страны в целом. Особенно сильно это проявляется в статистических приложениях для общественных наук.

Общественное мнение не просто отражается данными статистических опросов - оно во многом определяется опубликованными результатами панельных исследований. Беспрецедентный по масштабам кризис российского общества вызвал существенные изменения в его социальной структуре.

Проведенное исследование выявило противоречивость массового сознания россиян, сочетание в нем самых различных суждений и оценок, ориентаций и переживаний. Прежде всего, это следствие той проблемной ситуации, в которой находится уже немало лет российское общество. Размытость, а во многом и разрушение государственных, социальных, корпоративно-профессиональных связей и отношений, конфликтные этнополитические процессы, резкое изменение социальной структуры, имущественное расслоение, не могли не породить причудливого сочетания в сознании людей старых и новых взглядов, взаимоисключающих ценностных установок, различного миропонимания.

Стало уже привычным суждение о том, что за последние 7–8 лет Россия сильно изменилась, а вместе с ней - сознание и

_____________________

Гафуров Саид Закирович – к.э.н., автор серии работ по приватизации, сравнительному анализу развития рыночных тенденций в России и арабском мире, теории и практики социалистического движения; ответственный сотрудник Мингосимущества РФ

* См.: Альтернативы, 1998. №4.  

поведение российских граждан. Это суждение вряд ли может вызвать возражения. Возникают, однако, вполне конкретные вопросы, требующие, соответственно, конкретных и научнообоснованных ответов: как именно изменилось российское общество? Как и в каком направлении трансформировались интересы и ценностные ориентации людей? Кто из них сумел адаптироваться к новым условиям жизни, а кто так и не смог ни экономически, ни психологически их одолеть? И что же, наконец, представляет собой то общество, в котором россияне хотели бы жить? Острейший финансово-экономический кризис, разразившийся в России, обострил актуальность этих вопросов.

Российский независимый институт социальных и национальных проблем по заказу Фонда им. Ф.Эберта провел панельное исследование о процессах, происходящих в массовом сознании и ценностных системах населения России. В течение июня-июля 1998 года было осуществлено общероссийское социологическое исследование, ставившее своей целью выявление определенных типов восприятия исторических, социальных, экономических и политических фактов, явлений и процессов представителями различных поколений россиян.

Исследовательская группа приходит к выводу по результатам исследования, что несмотря на то, что между старшим, средним и младшим поколениями имеются значительные расхождения, общество России не является жестко разделенным на непримиримые части. В нынешних условиях его единство поддерживается на уровне сопереживаний и образов простых людей. Такое единство достаточно хрупко: оно легче поддерживается, пока общество находится в относительно пассивном состоянии, не требующем революционной программы действий, и может рассыпаться в условиях роста социального напряжения или национальных конфликтов. Это чувство единства и общей судьбы обеспечивает психологическую самозащиту людей в условиях реформ, позволяя сохранять чувство единой нации.

При этом преемственная связь поколений, в основном, сохранилась. Правда, молодые россияне прагматичнее и отчасти циничнее 40-летних и тем более 60-летних. Однако их способ мышления и ценностные ориентации в целом достаточно близки к установкам их отцов и старших братьев. В свою очередь, старшие возрастные группы гораздо выше оценивают брежневскую эпоху, особенно негативно воспринимают сегодняшнюю ситуацию и меньше, чем молодые, склонны идеализировать дореволюционную Россию. Различие по поколениям видны и на примерах отношения опрошенных к понятию "Отечество", мнений респондентов о степени доверия в отношениях между людьми в "брежневский" период, а также и том, что СССР был первым государством во всей истории России, обеспечившим социальную справедливость для простых людей.

Для всех возрастных групп характерно полное неприятие нынешней России, которая воспринимается гражданами страны как общество бездуховности, криминала и коррупции. По мнению абсолютного большинства опрошенных, современной России свойственны преступность, бандитизм (93,5% опрошенных), неуверенность в своем будущем (88%), межнациональные конфликты (85,9%), кризисные явления (82,2%), коррупция, взятки (77,7%), бездуховность (77,4%), тяжелое экономическое положение (77,2%), социальная несправедливость (75,1%).

Важным представляется то, что все эти характеристики носят социальный и экономический характер. Напротив, позитивные характеристики современной России затрагивают лишь политические нормы: гражданские и политические свободы (71,7) и др.

Интересным представляется то, что общественное восприятие СССР при Брежневе совершенно не похоже на восприятие сталинского СССР. Иначе говоря, общество отвергает распространенную в доминирующих средствах массовой информации концепцию о едином "коммунистическом монстре" или о том, что брежневский социализм должен нести ответственность за сталинский режим.

Для сталинского социализма характерны дисциплина и порядок (80,7%) и страх (67,9%), для брежневского - социальная защищенность (78%), жизнерадостность (71,1%), доверие между людьми (65,1%), успехи в науке и технике (66,9%). Важно отметить, что для брежневского периода большинство считает характерным только позитивные характеристики.

            Из более или менее универсальных черт дореволюционной России выделяется лишь уважение к Православной церкви (65%). Здесь важно отметить, что доминирует представление о России как о православном государстве, а не многоконфессиональной стране. Вместе с тем известно, что по меньшей мере 25-30 миллионов человек (из 140 миллионов человек населения империи) в дореволюционной России принадлежали к неправославным христианским течениям, не говоря уже о мусульманах, евреях и буддистах.

Большинство (3/4) молодых людей считают, что “преступления сталинизма перед людьми и народами ничем оправдать нельзя”, при этом лишь чуть больше половины людей в возрасте 56-65 лет разделяют это убеждение. Больше половины людей в этой возрастной группе полагают, что “идеи марксизма были верны”, но лишь около 30% молодежи до 35 лет поддерживают это мнение. Похожим образом распределено по возрастным группам отношение россиян к ценностям западной демократии, индивидуализму и либерализму.

Подавляющее большинство россиян гордится Победой в Великой Отечественной войне (свыше 80%) и послевоенным восстановлением страны (70%). Около 2/3 населения гордится великими российскими поэтами, писателями, композиторами и столько же - достижениями советской космонавтики. Кроме того, вызывают восхищение в целом у половины россиян (а по некоторым регионам и социальным группам в эту категорию попали до двух третей населения) реформы Петра I.

Советский период истории дает основной запас понятий, представлений и непосредственных жизненных впечатлений, из которых складывается живой опыт. Разумеется, его дополняет опыт, почерпнутый в новой России, но он уже вторичнен, и как бы “накладывается” на опыт, сформированный советской эпохой. Реально это означает, что россияне склонны судить о настоящем и оценивать тенденции развития страны с позиции своего жизненного опыта, т.е. во многом со специфически “советских” позиций. Современная жизнь воспринимается значительной частью россиян как нечто не “нашенское”, как вынужденный “боковой ход”, который имеет смысл и оправдание только в том случае, если он приведет в перспективе к становлению “нормального” положения вещей. Финансово-экономический и политический кризис августа–сентября 1998 г., только укрепил данное массовое убеждение.

Несмотря на антисоветскую тональность многих влиятельных СМИ, россияне не склонны огульно очернить советский период. Только 18,4% опрошенных согласились с утверждением, что “во всей 70-летней истории Советского Союза найдется мало того, чем россияне могли бы гордиться”, а три четверти опрошенных не согласились с этим.

Есть позиции, в которых даже между коммунистами и либералами наблюдается консенсус. Так, и коммунисты, и либералы брежневский период оценивают положительно, а сегодняшнюю российскую действительность – отрицательно. Согласие между ними наблюдается и по вопросу, чем можно гордиться в истории России, а также в восприятии понятий “Родина”, “Отечество”.

В этой связи можно констатировать провал попыток нынешних властей укрепить свое положение путем демонстрации символических связей с дореволюционной Россией и представить свою деятельность как возвращение страны на “нормальный” путь развития после “70-летнего кошмара”. Россияне отходят от идеологизированных стереотипов с их предпочтениями “красных” или “белых”. Они уже не воспринимают “красных бойцов” как “героев”, а белых как “классовых врагов”. Отношение к дореволюционной России в целом стало более сложным. Октябрьской революцией 1917 г. гордятся лишь 8% россиян, а около четверти населения вообще считает, что без нее всем сейчас жилось бы лучше. И тем не менее борьбой белых против большевиков восхищается всего 2,5% россиян, т.е. на порядок меньше числа тех, кто в принципе относится к революции отрицательно. И это, заметим, несмотря на общеизвестный факт существования и даже популярности и “белогвардейской романтики”, и белого офицерства во многих популярных произведениях искусства.

Исследовательская группа пришла к выводу, что советское эпоха и в целом достаточно высокая ее оценка не поддается вытеснению из массового сознания. Чувство “исключительности” советского строя исчезло, но чувство личной сопричастности “советской жизни”, пусть даже окрашенное чувством горечи, осталось. По крайней мере, на ближайшие 10 лет “советская” тональность сознания россиян сохранится и будет в значительной степени определять характер их мироощущения.

*   *   *

Вторая часть доклада посвящена тому, как население России  оценивает свое материальное положение и социальный статус. Нынешнее материальное состояние россиян очевидно – они живут не просто трудно, а очень трудно, и своим положением в подавляющем большинстве случаев недовольны. В июне 1998 г. основная часть россиян характеризовала себя как низкообеспеченных, а каждый десятый даже считал, что он живет за чертой бедности.

В числе факторов, разделяющих российских граждан по уровню благосостояния, прежде всего: тип собственности предприятия, на котором работает человек; социально-профессиональная принадлежность; возраст; регион проживания.

Каков же был в начале лета душевой доход россиян, и сколько денег они хотели бы получать, чтобы считать свой уровень благосостояния удовлетворительным? Как свидетельствуют данные, границей между чувством обездоленности и чувством удовлетворенности своим уровнем благосостояния являлась среднемесячная величина бюджета семьи из 3-х человек в 400–420$, то есть душевой доход в 130–140$ на человека. Как видим, запросы россиян в их основной массе были весьма скромными. Насколько же удовлетворялись даже эти скромные запросы?

В июне 1998 г. половина россиян (48,3%) имела душевой доход почти вдвое меньший, чем тот, который был необходим для ощущения удовлетворенности своим материальным положением. Эта часть населения в условиях резкого роста цен в августе–сентябре этого года сразу оказалась в условиях глубокой нищеты, так как, с учетом роста курса доллара, их душевой доход стал составлять не более 25 долларов на человека в месяц. Для каждого четвертого россиянина он при этом уменьшился до уровня менее 16 долларов, т.е. около 50 центов на человека в день.

Число же тех, кто был удовлетворен своим положением, составлявшее в начале лета около 20% населения, сократилось минимум в четыре раза. А ведь это наиболее благополучная часть населения, которая имела основную массу денежных вкладов в коммерческих банках, которые оказались в настоящее время либо потерянными, либо замороженными. В этой связи исследовательская группа  констатирует исчезновение даже той относительно небольшой социальной базы нынешнего политического режима, которая была у него в начале лета 1998 г.

Наиболее болезненно процессы перехода к рынку сказались на положении социальных слоев, относительно благополучных при советской власти. В ходе реформ среди массовых слоев населения произошла смена преуспевающих и неудачников. С другой стороны, значительная часть тех, кто вошел в число “новых богатых”, в результате кризиса августа-сентября окажется в ситуации ухудшающего социального положения. Это не может не сказаться и на уровне социальной напряженности в обществе в целом, и на остроте восприятия ситуации в ранее благополучных группах.

Итак, выиграли в ходе реформ прежде всего те, кто сумел перейти на вновь возникающие предприятия частного сектора. На эту возможность влияли и социально-профессиональная принадлежность, и возраст, и регион проживания (в депрессивных регионах с отставанием в темпах рыночных реформ вероятность перейти на работу в частный сектор была, естественно, ниже, чем, скажем, в Москве или Нижнем Новгороде), и должность (руководители высшего звена в основном сумели сохранить свои привилегированные позиции, а вот среднего – в значительной степени их растеряли), и пол (женщинам сделать это было труднее). Соответственно, проиграли прежде всего те, кто в силу вышеперечисленных причин остались вне “рыночного сектора”. Кроме того, сильнее пострадали те, в чьих семьях были иждивенцы, прежде всего – несовершеннолетние дети.

Однако наряду с этими объективными причинами была ещё одна группа факторов, оказавших заметное влияние на динамику благосостояния россиян. Это некоторые психологические особенности людей, роль которых в успешной адаптации к новым условиям оказалась значительно большей, чем принято считать. В числе этих особенностей, прежде всего, индивидуализм типа критикуемой в свое время установки "живи и дай жить другим", то есть устремления, характерные для обществ западного типа. С другой стороны традиционалистские и пассивные установки, выразившиеся в принципе “не высовывайся”, способствовали ухудшению социально- экономического положения.

Как показывают результаты исследования, динамика материального положения россиян по итогам семи лет экономических реформ достаточно жестко связана с их мироощущением, т.е. представившиеся за последние годы жизненные шансы каждый использовал по-разному в соответствии со своими личностными особенностями. И не случайно новый имущественный статус людей в ряде случаев оказался диаметрально противоположным тому, который был у них до реформ. Произошла смена аутсайдеров и лидеров, которая в значительной степени объясняется сменой различных типов поведения, поощряемых обществом.

Исследователи делают вывод, что в массовом сознании утвердилась такая модель социального устройства современного российского общества, где основная часть населения противостоит его верхушке, где существует сильная социальная дифференциация, а большинство населения сосредоточено в наиболее бедных слоях.

Таким образом, летом 1998г. Россию характеризовала такая социальная структура, при которой основная часть россиян была сосредоточена, по их самооценке, в средних слоях (половина которых по уровню благосостояния относилась к малообеспеченному населению), “низший” класс составлял чуть более трети населения, а слой между “высшим” и “средним” классами насчитывал всего 7–8%. Однако последствия финансового кризиса не могут не внести в эту и без того не слишком оптимистичную картину свои коррективы. Численность “низшего” класса резко возрастет и составит, с учетом полученных в ходе исследования данных о душевых доходах и масштабах роста цен после августа, около двух третей населения. Сократится также число тех, кто относил себя к слоям между “высшим” и “средним” классами. Причем, пострадают среди них в первую очередь те, кто улучшил свое положение за годы реформ, так как они относятся, в основном, к тем группам, по которым кризис ударит в наибольшей степени. Наконец, главным следствием кризиса станет окончательное исчезновение социальной базы реформ в том виде, как они сейчас осуществляются в России.

*   *  *

Третья часть исследования должна была ответить на вопрос: с кем отождествляют себя россияне? Длительное время население России приучали к мысли о том, что любой россиянин прежде всего часть “народа” (в СССР – “советского народа”) в рамках определенной иерархии групп, вложенных друг в друга, как матрешки: народ, коллектив, семья, сам человек. И россияне действительно ощущали свою принадлежность к большой общности, а потому очень болезненно восприняли крушение Советского Союза.

С кем же россияне отождествляют себя сегодня: с осколком “великой общности – советского народа” или с различными национальностями, проживающими на территории России? С кем они испытывают наибольшее чувство общности: со своим реальным кругом общения или с абстрактными социальными группами?

Для большинства населения не важны официальные общности – граждане СНГ или “советский народ”. Более 40% россиян также никогда не отождествляют себя с теми, кто воплощает негласный идеал брежневской эпохи – жить тихо, не высовываться, надеясь не на свои силы, а на везение. Зато очень важны для большинства россиян общности, отражающие духовную близость людей во всем её многообразии – люди тех же взглядов или религиозных убеждений, той же профессии и рода деятельности, той же национальности. Заметим в этой связи, что национально-этнический фактор оказывается в системе гораздо важнее, чем гражданский. Не случайно россиянами устойчиво считают себя почти вдвое меньшее число наших сограждан, чем людьми своей национальности.

*   *   *

Значительная часть доклада посвящена тому, в каком обществе россияне хотели бы жить. Один из наиболее дискутируемых вопросов на переходном этапе к рынку – это роль государства в экономике и социальной сфере. Как показывает анализ представлений россиян о социально-экономических функциях государства, традиции сильного государства по-прежнему доминируют в их сознании, а следовательно, государство с уменьшенными полномочиями в России просто невозможно, так как оно заведомо не справится с теми задачами, которые перед ним ставит большинство населения.

К социальным функциям государства россияне относят прежде всего:

— гарантию оплаты труда в соответствии с его количеством и качеством (94,0% опрошенных “предъявили” эти требования именно государству);

— гарантию минимума доходов для каждой семьи (так считали 86,1% опрошенных);

— гарантию занятости для всех, кто в этом нуждается (эту точку зрения разделяли 85,6% опрошенных).

Однако половина россиян (50,3%) все же считала, что каждый человек должен сам заботиться о материальном благополучии своей семьи, не рассчитывая на государство. Правда, более трети (36,5%) были не согласны с этим утверждением и не желали снимать ответственность за свое положение с государства даже в рыночных условиях.

Впрочем, массовое сознание россиян не просто неоднородно – оно внутренне противоречиво. Ведь даже из тех, кто считал необходимым самому заботиться о своем благополучии, почти 80% были убеждены, что вообще-то, в идеале, именно государство должно обеспечивать семью минимумом доходов. А это значит, что в сознании почти половины наших сограждан уживаются две модели: патерналистская, унаследованная от прошлого, сохраняющая при этом свои позиции в сфере “должного”, и индивидуалистическая, выступающая для большинства как навязанная обстоятельствами жизни, но все-таки уже принятая, “реальная” модель решения собственных проблем.

Россияне считают, что все стратегические отрасли и отрасли социальной сферы, гарантирующие здоровье и благополучие нации, должны находиться под безусловным контролем государства. Причем применительно к части отраслей (сырьедобывающие отрасли, энергетика, высшее образование, железнодорожный транспорт и пенсионное обеспечение) этой позиции придерживались три четверти населения, а по электростанциям и железнодорожному транспорту число сторонников чисто государственной собственности доходило до 88,4 и 82,4% соответственно.

Кроме того, более половины населения выступает за государственную собственность в таких отраслях, как тяжелая промышленность, здравоохранение, связь и культура. Тем самым, большинство россиян не доверяют всему, гарантом чего не является государство. Поэтому отрасли, определяющие благополучие нации, они хотели бы видеть в государственном управлении.

Вместе с тем,  желание видеть доминирование государства в экономике не означает для большинства россиян желание возвратиться к огосударствлению всего и вся, а тем более – к плановой экономике. В ряде отраслей нестратегического характера или связанных с удовлетворением повседневных потребностей людей большинство россиян считает необходимым доминирование смешанной экономики. Это относится к строительству и эксплуатации жилья, средствам массовой информации, сельскому хозяйству, дорожному строительству, финансовой сфере, пищевой промышленности. Причем безусловный приоритет здесь отдается развитию частного сектора в сельском хозяйстве и пищевой промышленности.

Таким образом, хотя доминирование частного сектора не допускается ни в одной сфере, однако около 50% населения все же предпочитают существование смешанной экономики, где государственный сектор сосуществует с частным в ряде отраслей нестратегического характера. Учитывая значимость этого вывода, особенно в условиях необходимости прогнозирования реакции населения на экономический курс нового правительства, авторы подчеркивают, что это означает господство в массовом сознании большинства россиян модели, предполагающей активное участие государства в экономической сфере.

Обычно такая модель отождествляется в общественном сознании с “государ­ственным капитализмом”. При этом широкие слои населения не слишком волнует вопрос о том, в какой именно форме и за счет каких механизмов должна работать эта модель. Однако российскому населению ближе такое понимание экономических функций государства, которое предполагает элементы государственного планирования в стратегических отраслях, использование механизма дотаций для поддержки социально значимых предприятий и т.д., а не только введение определенных рамок для предприятий, действующих в автономно-рыночном режиме.

То, что россияне отнюдь не противники рыночной экономики, но предпочитают её “смешанный вариант”, подтверждается и распределением ответов на вопрос о том, какие социальные субъекты способствуют, а какие препятствуют развитию России.

Если осуществить классификацию социальных групп по степени их “полезности” для России, то они объединятся в 5 типов:

1) самые полезные для России социальные субъекты – это рабочие, крестьяне и интеллигенция (т.е. “трудящиеся”);

2) достаточно полезные – молодежь и предприниматели;

3) в целом полезные – телевидение, газеты и крупные банки;

4) малополезные – церковь, региональные власти, профсоюзы, Совет Федерации и пенсионеры;

5) не полезные и скорее препятствующие, чем способствующие развитию страны – Президент, Правительство, Государственная Дума и политические партии.

Таким образом, сегодняшняя Россия, по мнению россиян, держится на “трудовом народе” в союзе с предпринимателями и молодежью, при опоре на средства массовой информации. Меньше проку они видят в деятельности церкви, региональных властей и профсоюзов, считают, что работают на содержание пенсионеров и противятся деятельности центральных властей.

Вредными для сегодняшней России являются политики, нечистые на руку и замешанные в скандалах (так считали две трети опрошенных). Почти аналогичный вред, приносимый стране, россияне усматривают в непрофессионализме руководителей, работающих в органах власти (61,3%). Но и это ещё не все. В число факторов, заметно вредящих, по мнению населения, России и налаживанию нормальной жизни, входят: неуплата налогов людьми, зарабатывающими огромные деньги (35,3%); сильное влияние западных государств на российскую власть (31,1%); загрязнение воздуха и почвы промышленными предприятиями (22,4%).

Личные свободы и демократические формы организации общественной жизни и разрешения конфликтов хотя и важны для значительной части россиян, все же не являются для них решающими, и у большинства эти проблемы отступают в тень перед другими соображениями, как правило – интересами общности (общества, народа). Именно в этом смысле и можно говорить о коллективизме россиян. Но для большинства из них это не инстинктивно-стадный тип коллективизма, а сознательное ограничение своих индивидуальных прав “для общего блага”. И в этом смысле справедлив известный тезис о “жертвенности” как характерной специфики российской культуры.

Даже вполне “рыночное” по своим убеждениям поколение 25–35-летних предпочитает идее индивидуальной свободы идею равенства. Таким образом, эта идея является не столько признаком “антирыночности” сознания россиян, сколько отражением специфики российской культуры в самом широком смысле слова, отражением понимания ценностей и целей существования общества и человека.

Если вспомнить известный лозунг французской революции, который в зависимости от того, на какой его части делался акцент, мог бы иллюстрировать разные модели капиталистического общества, то можно сказать: для россиян приоритетны равенство и братство и лишь затем – свобода, понимаемая как независимость личности. При этом политические права и свободы относительно не важны. Это связано с тем, что для россиян не те или иные политические силы, а именно государство должно быть выразителем общих интересов, и, принимая во внимание интересы отдельных личностей и социальных групп, должно проводить политику, направленную на благо всего народа. Нет нужды говорить о том, как далек такой социальный запрос россиян к власти от того, что сейчас имеет место в России.

(продолжение следует)