АЛЬТЕРНАТИВА  СТАЛИНИЗМУ:

ИСТОРИКО-СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ  КОНЦЕПЦИЯ

(ПАМЯТИ  ВАДИМА  ЗАХАРОВИЧА  РОГОВИНА)

После долгой и неизлечимой болезни умер Вадим Захарович Роговин, крупнейший русский философ, социолог, историк, ученый с широкой мировой известностью. Подвигом жизни Вадима Захаровича являются семь фундаментальных книг, где дана альтернативная сталинизму история довоенного Советского Союза, научно сказана правда о нашей стране. Вадим Захарович не менял своих взглядов и убеждений марксиста и социалиста. Все оставшиеся ему годы и убывающие с каждым днем силы он затратил на доказательство жизненности социалистической идеи и показал в своих книгах масштаб и трагизм борьбы действительных большевиков со сталиншиной. Мы высоко чтим заслуги Вадима Захаровича перед общественной наукой и социалистическим движением в нашей стране.

Ниже приводится краткая рецензия одного из членов редколлегии, где делается первая попытка в целом охарактеризовать весь фундаментальный труд Вадима Захаровича Роговина.

Редакционная  коллегия

В.З.Роговин и в советский период был известен как серьезный исследователь социологических проблем общественного развития, социальной структуры общества, социальной политики государства. И в постсоветские сложнейшие времена В. З. не изменил своим мировозренческим основам и социальным идеалам, продолжал быть творческим ученым, марксистским новатором в отечественном обществоведении. Но главное дело своей жизни он, конечно, совершил уже в наше время.

Масштаб того, что успел сделать В.З.Роговин - просто потрясающий. Пожалуй, в сегодняшней российской общественной науке никого нельзя поставить рядом с В. З. по глубине и объему написанной им истории Советского Союза в довоенный период. Но самое главное, в книгах Роговина дается совершенно иная история, чем мы привыкли читать раньше в советское время, и иная история, чем нам пытаются навязать сегодня всякие идеологические перевертыши и конъюнктурщики.

Для начала хотя бы кратко охарактеризуем все книги В.З.Роговина. Всего их семь, но пока вышло из печати 6. Последняя, седьмая книга, над которой автор работал до самого последнего дня, закончена им почти на 90 %. И есть надежда (даже уверенность), что с помощью его друзей и помощников она будет опубликована в будущем году. Итак, что же за книги написал В.З.Роговин? Просто перечислим их.

Том 1. “Была ли альтернатива? “Троцкизм”: взгляд через годы. М., 1992. Здесь, пожалуй, впервые для нашей литературы достаточно обстоятельно раскрывается внутрипартийная борьба 1922-1927 годов, ход и смысл которой грубо фальсифицировались в годы сталинизма и застоя. Да и сегодня еще этот период для многих является белым пятном. Автор показывает роль “левой оппозиции” и Л. Д. Троцкого, которые действительно начали борьбу со сталинщиной еще в 1923 году. Раскрывается механизм зарождения тоталитарного режима в СССР, истоки трагедии большевистской партии ленинского периода.

Том 2. “Власть и оппозиция”. М., 1993. Книга охватывает период нашей истории за 1928 - 1933 годы. Развертывается картина непримиримой борьбы между сталинистами и противостоящими им легальными и нелегальными оппозиционными группировками в партии, показывается ложность мифов о преемственности ленинизма и сталинизма, о “монолитном единстве” большевистской партии. Довольно подробно рассказывается что, собственно, предлагала “левая оппозиция”, как она пыталась бороться против сталинской насильственной коллективизации и раскулачивания, против авантюристических методов индустриализации, бюрократизации планирования, социальных привилегий, тоталитарного политического режима. Показывается роль Л. Троцкого как лидера “левой оппозиции”, его альтернативный курс социально-экономического развития страны.

Том 3. “Сталинский неонеп”. М., 1995. В книге рассматривается период нашей истории в 1934 - 1936 годах, который действительно был несколько мягче, чем предшествующий и последующий. Если бы не убийство С.М.Кирова и последующие репрессии. Да и можно ли в сталинщине найти мягкие периоды? Автор развивает свою оригинальную социологическую концепцию, объясняющую разгул сталинских репрессий, резкие колебания в “генеральной линии партии”.

Том 4. “1937”. М., 1996. Само название этого тома говорит за себя - это самый страшный год в истории России. На основе многих исторических материалов, в том числе архивных документов, автор во многом по-новому раскрывает механизм великой чистки, массовых репрессий, ежовщины.

Том 5. “Партия расстрелянных”. М., 1997. Что осталось от большевистской партии после 1938 года, во что она превратилась? Вопрос, который впервые рассматривается для нашей литературы состоит в том,  что далеко не все обвинения сталинской клики против оппозиции были вымышленными. Действительно, как убеждают материалы книги, оппозиционеры были “виновны” перед Сталиным в том, что боролись с ним.

Том 6. “Мировая революция и мировая война”. М., 1998. В книге подробно характеризуется экономическая и политическая ситуация в СССР после великой чистки конца 30-х годов, описывается международное положение, которое складывалось в мире в преддверии мировой войны. Специальный раздел посвящен роли Л. Троцкого в предупреждении опасности фашизма и агрессивности гитлеризма, истории зарождения IV Интернационала.

Том 7. “Конец означает начало”. Еще не вышедший том. Здесь описывается готовность СССР к большой войне, история самой войны, убийство Троцкого.

Таково краткое перечисление содержания всех семи томов. Но пересказывать их бессмысленно, их надо читать. Тем более, что написаны они прекрасным русским языком, просто и ясно. Читаются, что называется, на одном дыхании. Прочитав все эти книги В.З.Роговина, наконец, начинаешь понимать историю нашей страны, научаешься отделять правду от кривды. Кроме того, книги Роговина, которые описывают очень трагические события и в целом показывают насколько трагична было история России, почему-то в читателя вселяют оптимизм. После их чтения как-то веселей смотрится на мир, все сегодняшние безобразия и гримасы ельцинского режима кажутся мелкими. Но главное, вселяется уверенность, что все преступления как прошлого, так и настоящего не останутся без возмездия. Вот этот жизнеутверждающий настрой, что справедливость рано или поздно восторжествует, составляет лейтмотив всех книг В. З. И это очень хорошо.

Конечно, с точки зрения педанта обществоведения, в книгах В.З.Роговина можно найти много пробелов, нечеткостей, недоказанностей. Но даже эти недочеты составляют особую прелесть книг В. З. По ним видно, где еще следует поработать историкам и социологам, что поправить или дополнить. Не может же один человек выполнить работу за всех обществоведов страны.

Иногда, даже благожелательно настроенные к В. З. люди, говорят, что В. З. Роговин не внес ничего принципиально нового в историческую науку. Я  с этим решительно не согласен и чуть ниже покажу что же сделал Роговин “принципиально нового”. Сейчас же по необходимости бегло перечислю, что внес В. З. “непринципиально нового” в историческую науку.

Например, в книге “Власть и оппозиция” Роговин развивает мысль, что в 20-е годы левая оппозиция явилась единственным течением, противопоставившим сталинизму свою идейную программу по всем коренным вопросам мирового коммунистического движения и социалистического строительства в СССР. Знакомство с документами левой оппозиции, пишет автор, “наглядно убеждает: все справедливое, что содержится в современной критике сталинизма, было сказано большевистскими оппозициями уже в конце 20-х - начале 30-х годов” (с. 6). Кто и где в нашей исторической литературе об этом писал? Никто! Да и в зарубежной литературе такая линия рассуждений чрезвычайно редка.

Сам автор, анализируя эту самую зарубежную литературу, приводит пример широко известной книги Р.Конквеста “Большой террор”. В ней лишь одна страница была посвящена деятельности Л.Троцкого, на которой В.З.Роговин насчитал десяток “грубых фактических ошибок и передержек”. Вот и вся цена исторической науке, даже зарубежной.

В какой нашей литературе подробно описывается борьба Л.Троцкого с мировым фашизмом, его анализ возможностей и характера второй мировой войны! Все предвидения Троцкого по поводу грядущей войны поразительным образом сбылись. И впервые для отечественной литературы все это подробнейшим образом описывает В.З.Роговин. В последней книге “Конец означает начало” Роговин делает такой вывод: “Даже буржуазные политики и публицисты вынуждены были убедиться, что никто другой в мире не дает столь проницательных анализов и достоверных прогнозов международных событий, как Троцкий. Поэтому его заявления и статьи в мировой печати - по поводу советско-германского пакта, расчленения Польши, нападения на Финляндию и т.п. - переиздавались во всех странах мира в десятках миллионов экземпляров” (материалы из последней, еще не изданной книги мне любезно предоставил многолетний помощник и сотрудник Роговина М. В. Головизнин).

Еще об одном сюжете нельзя не сказать. В.З.Роговин впервые для отечественной литературы честно и правдиво рассказал о личности и деятельности Л.Троцкого. До сих пор у нас в обществе вокруг фигуры Троцкого ходят всякие легенды и вымыслы, до сих пор можно сказать словами Джорджа Оруэлла: “Теперь назвать человека “троцкистом”, значит назвать его убийцей, провокатором и т.д. С другой стороны, на каждого, кто  критикует политику коммунистов слева, может быть наклеен ярлык “троцкиста” (Цит. по: Мировая революция и мировая война, с. 328). В.З.Роговин возвращает понятиям “троцкизм” и “троцкист” первоначальный, я бы даже сказал, научный смысл. Троцкист - это тот человек, который разделяет основные взгляды и положения Троцкого и в своей теоретической или политической деятельности в той или иной мере руководствуется этими взглядами. То есть, троцкист такой же приверженец учения Троцкого как кантианец Канта, марксист Маркса, кейнсианец Кейнса и т.д. И это объяснил В.З.Роговин впервые для нашей литературы.

Конечно, наша литература и историческая наука - особые. Поэтому сказать здесь что-то правдиво - это уже вклад в науку. А сказать правдиво о Троцком и его роли в русской истории - это уже научный подвиг, для этого надо иметь и мужество. Таким мужеством в полной мере обладал В.З.Роговин. Поэтому он никак не вписывался в традиционные российские политические структуры, что левого, “коммунистического” раскроя, что правого.

Некоторые оппоненты В.З.Роговина вменяют ему апологетическое отношение к фигуре и деятельности Троцкого. И действительно, такое впечатление может создаться у того, кто очень хорошо знает всю мировую литературу по этому вопросу. Для нас же, российских читателей, которые, можно сказать,  только из книг В. З. узнали правду о Троцком и левой оппозиции, впечатление какой-либо апологетике не создается. Да и сама, выбранная автором сквозная тема - “альтернатива сталинизму”, по законам жанра предопределяет ту тональность, в которой ее разрабатывает В.З.Роговин. Однако, справедливости ради, можно отметить, что во многих случаях В. З. указывает на просчеты и ошибки Троцкого. В книге “Мировая революция и мировая война”  введена даже специальная глава “В чем и почему ошибся Троцкий”. Но вообще то книги В.З.Роговина посвящены не только Троцкому. За деревьями, даже очень могучими, неплохо бы разглядеть и лес.

Вот еще одно очень правильное и достаточно глубокое наблюдение В.З.Описывая неудачи Советской Армии в первые годы Отечественной войны, Роговин делает совершенно справедливый упрек советской историографии, что она фактически признавала фашизм более эффективной экономической системой, чем социализм. Это автор обосновывает тем, что советская историография пыталась найти “объективные” причины неудач советских войск в начальный период войны. Из творений советских историков вытекало, что “за семь лет (1933-1939) гитлеровская клика сумела основательно и всесторонне подготовить свою страну к войне, тогда как Советскому Союзу оказалось недостаточным для этого и намного большего времени” (Мировая революция и мировая война, с. 132). Получается, что сталинские преступления вроде бы и не причем.

Еще один важный момент, который для нашей социально-экономической литературы является пионерным. Многие публицисты и авторы, описывая жертвы сталинского террора, в целом справедливо утверждают, что эти люди были невинными. Особенно это проявилось в ходе реабилитационных компаний 50-х и 80-х годов. Действительно, многие обвинения были фантастически ложными (обвинения в шпионаже, терроре, борьбе против советской власти и т. п.). Но если не разделять советскую власть и сталинизм, то по результатам реабилитации надо признать, что против Сталина никто серьезно и не боролся. А это чудовищный вывод, который бы означал, что русский народ и прежде всего большевистская партия охотно и безропотно приняли диктатора.

 Но на самом деле этого не было. До конца 30-х годов и даже позже в стране была оппозиция, которая ожесточенно боролась со сталинским режимом за идеалы социализма и демократии. В.З.Роговин же справедливо отмечает, что реабилитационные компании сделали по существу ложный вывод “о произвольности и сфабрикованности всех политических обвинений, предъявлявшихся жертвам сталинского террора” (Сталинский неонеп, с. 8). То есть, ряд сталинских обвинений были справедливыми, как бы это странно не звучало. Но какие это были обвинения? Автор убедительно разъясняет, что сталинисты правильно обвиняли оппозиционеров, что последние выступают против сталинского ЦК, сталинского Политбюро, против лично Сталина. Это была совершеннейшая правда. Но из этого только спрессованный тоталитаризмом ум может делать нелепый вывод, что выступая против Сталина, оппозиционеры выступали против народа или советской власти. Поэтому, делает справедливый вывод В.З.Роговин, “в действительности московские процессы были не беспричинным хладнокровным преступлением, а контрударом Сталина в острейшем политическом противоборстве” (1937, с. 78).

Я перечислил далеко не все принципиальной важности новые моменты и повороты  для отечественной исторической науки, сделанные В.З.Роговиным. На мой взгляд, после книг В. З. нельзя уже будет писать  историю России, игнорируя его достижения. Такие исторические писания будут выглядеть просто несерьезно. В. З. внес в нашу историческую науку не просто то, что ей не хватало, но то, что ей было вовсе чуждо. Я имею в виду социологические обобщения. В.З.Роговину удалось собрать и организовать обильный исторический материал так, что в результате получилась определенная концепция исторического процесса в России в первой половине ХХ века. Вот тут то и сказался принципиально новый подход автора к исторической науке, его принципиально новый вклад в науку. Причем в науку не только историческую, но и в отечественную общественную науку в целом.

Это положение нуждается в некоторых пояснениях. Дело в том, что справедливо ругая нашу историческую науку, следует отдать ей должное (в лучших ее представителях, конечно) в коллекционировании, а в ряде  случаев даже обобщении, громадного количества источников и фактов. Не вина, а беда наших историков, что многие первичные документы были закрыты, пользование архивами ограничено, были административные запреты на разработку тех или иных тем и сюжетов. И в этих жутких условиях наши историки все же умели работать с фактами и с документами.

Но эта приверженность к документам, “работа в архивах” породила боязнь теоретических обобщений исторического материала, разработки широких интересных гипотез, поиска исторических закономерностей. Историки буквально зарылись в архивы и носа от туда не показывают. И сегодня в исторической профессиональной среде утвердился некий “тон” гласящий, что историческую новацию, открытие можно сделать только на основе новых, еще никому не известных архивных материалов. Вот, мол, пока не открылись архивы, нельзя было узнать о всех безобразиях сталинщины. Некоторые ловкачи от исторической науки и под Ленина стремятся подвести “новую” архивную базу.

Все это просто очередная конъюнктурщина, архивы тут абсолютно не причем. Про Ленина, про Сталина, про нашу революцию, про 30-е годы известно уже достаточно фактов. При всем уважении к архивам и архивной работе, принципиально новых фактов там найти будет очень трудно. Да и что эти факты могут изменить? Сейчас нам остро не хватает не новых фактов или документов, а теоретического осмысления, точнее, переосмысления уже давно известных фактов. У нас нет теоретического и, уже, социологического понимания нашей истории. Никто пока не может толком ответить на целый комплекс первостепенной важности вопросов относительно социально-экономической природы общественного строя в СССР, закономерностей его формирования и развития, природы современного общественного состояния России, социальных и экономических процессов, которые буквально терзают страну. Именно теоретическое и социологическое понимание нашей истории и поможет ответить на многие вопросы.

Так вот, В.З.Роговин своими историко-социологическими трудами и создает такую концепцию нашей истории. Я бы его вообще назвал основоположником русской исторической социологии. Это означает, что историю надо составлять не просто из перечисления и описания фактов и документов, но осмысливая  и увязывая их в единую концепцию развития общества. В.З.Роговин для нашей общественной и в том числе исторической науке, сделал это первым. Поэтому оценивать его вклад в науку с точки зрения “архивной науки” бессмысленно. Чтобы оценить труды В.З.Роговина в совокупности, надо вылезти из архивов на свет божий, подняться повыше к свежему воздуху и тогда делать оценки.

Так какова же историко-социологическая концепция В.З.Роговина? Она содержится в самом названии многотомника: “Была ли альтернатива?” Автор исходит из теории социальных альтернатив исторического развития, но впервые глубоко и серьезно разрабатывает эту концепцию на обширном историческом материале. До него это пытался сделать известный историк П.Волобуев, когда объявил альтернативу возможного послереволюционного развития России: к капитализму или социализму. Как будто прежнее феодальное общество монархической России было свободно в таком выборе.

Совершенно иначе к этой проблеме подошел В.З.Роговин. Речь у него идет не об альтернативах объективного исторического процесса, а об альтернативе сталинскому политическому курсу развития. Автор доказывает, что была реальная альтернатива достижения тех же и даже лучших результатов общественного развития, но на основе другого политического курса развития. Это альтернативный сталинизму курс олицетворяла левая оппозиция, до самого последнего момента боровшаяся за идеалы социализма.

Эта теоретическая концепция В.З.Роговина еще требует научного обсуждения и развития. Пока не все тут ясно и доказано. Но в основном мы уже имеем цельную историко-социологическую концепцию нашего общества. И в этом состоит непреходящий принципиальный вклад  В.З.Роговина в нашу общественную науку.

                                                               Михаил Воейков