РОССИЯ В ХХ ВЕКЕ. ЧТО СДЕЛАНО?

(Итоги на пороге века XXI-го)

Авенир Соловьев

От предшествующего века Россия унаследовала четыре определивших ее нынешнюю судьбу сущностные особенности.

Первая особенность:  Россия была и оставалась “вечно догоняющей”, экономически отсталой, зависимой страной.  По природно-демографическому потенциалу Россия занимала одно из ведущих мест в мире, уступая лишь Британской империи, но по объему национального дохода находилась лишь на четвертом месте после США, Германии и Британской империи, а по его производству на душу населения  отбрасывалась на предпоследнее место. Вообще, все  качественные показатели составляли не более половины среднемирового уровня (1).

Вторая особенность: процесс развития капитализма осуществлялся в России “сверху”, усилиями феодального государства, а не в  противоборстве с ним (вспомним деятельность русских царей - Петра Великого, Александра II, да и других). Например, государственными были практически все железные дороги России и связанная с ними, обслуживающая их промышленность. Ежегодно строилось государством от 737 верст в 1881-1890 гг. до 1210 железнодорожных верст в 1901-1909 гг. Общая сумма годовых государственных капиталовложений  в промышленность  возросла с 119 млн. руб. за 1907-1911 гг. до 313 млн.руб. за 1913 г., т.е. за четыре  года государственный капитализм в этой области усиленно развивался(2). В то же время около трети акционерного капитала в промышленности России составляли иностранные капиталы (3); до 42% капитала коммерческих банков было в начале века также в иностранных руках (4).

При этом царское государство выступало мощным эксплуататором трудящихся. Согласно расчетам С.Г.Струмилина, накануне первой мировой войны на долю “казны” приходилось примерно 2/5 массы присваиваемой прибавочной стоимости, созданной работниками крупной фабрично-заводской промышленности (5).

Несмотря на столь мощное, казалось бы, развитие государственного капитализма, капитал не являлся в России сис темообразующим фактором ее экономики.  Зарубежные авторы не считают, что в дореволюционной России когда-либо существовала  сложившаяся  рыночная   экономика   или   специфическая российская модель рыночной экономики. Освобождение крестьян в 1861 г. не создало  внутреннего рынка,  который  через поку-

___________________

Соловьев Авенир – д.э.н., проф. Костромского Государственного Технологического университета.

пательную способность и возможности населения в области сбережений мог бы повлиять на промышленный подъем. В начале века  в России еще не было буржуазии как класса, ибо Россия пропустила  исторический случай создать буржуазию на основе мануфактуры, и поздно было это делать в век индустрии с ее акционерными обществами и господством банков. Поэтому экономика царской России, в  той ее части, которая была рыночной, не являлась слаженной, консолидированной системой, развивавшейся по модели сбалансированного роста. Таковой она не  является и сегодня. Ведь всему свое время... (6).

Третья особенность Российской империи на грани XIX-XX веков: феодально-крестьянский состав ее населения. По данным всеобщей переписи российского населения по сословиям, в 1906 г.,  дворян числилось (округленно) 1,2 млн. чел., купцов и почетных граждан - 0,6 млн.чел., крестьян - 97 млн. чел., мещан и прочих - 27 млн.чел. Весьма показательны и цифры по вероисповеданию: православных числилось 87 млн. чел., магометан - 14 млн.чел., иудеев - 5 млн. чел.

Еще более четко характеризует производственные и политико-идеологические отношения в дореволюционной Российской империи группировка ее жителей (без членов семей) по роду занятий. Согласно данным той же переписи, в административных органах, судах и полиции служило 225 тыс.чел.;  к “духовным профессиям” отнесли себя  несколько большее число верноподданных - почти 300 тыс. человек; в армии и флоте служили более 1 млн. человек. Всего - около полутора миллионов в карательном и “духовно-угнетательном” аппарате феодального образца. Под ними - 18 млн. тех, кто занимался сельским хозяйством, лесоводством, рыболовством, в т.ч. 1/10 беcпосевных, 1/3  безлошадных крестьян (7), сюда же надо добавить 1,3 млн. торговцев всех гильдий, но преимущественно - мелких.

Вторую группу населения, связанную уже с капиталистическими отношениями купли-продажи рабочей силы, составляли  - “живущие на свои или чужие капиталы” - 315 тыс. (опять же без членов семьи); работники обрабатывающей и горной промышленности - около 4 млн. чел.;  работники транспорта  - 0,7 млн. чел., поденщики и все те же пресловутые “кухарки” в количестве более 3 млн. чел., а всего - около 8 млн. чел. (8).

Разумеется, группировки “по сословиям” и “по занятиям” не совпадают: дворянин мог быть жандармом, врачом или учителем, а крестьянин - работать на фабрике, батрачить, служить в армии. Но, с определенным “допуском”, зная то, чего не  знали и не могли знать ни в 1917, ни в 1937, ни в 1957 гг., мы можем определить расстановку классовых сил и их отношение к делу, за которое народ боролся, свершая Октябрьское вооруженное восстание 1917 г., которое впоследствии, неправильно и напыщенно, было названо  “Великая октябрьская Социалистическая революция”.

Дело в том что, революция - это не момент, а процесс, и она никак не могла свершиться за одну ночь к 10 часам утра 25 октября 1917 г. по старому стилю. Ленин уже в октябре 1917 г. писал об “опыте полугодовой революции”  1917 г. (9). Поэтому Ленин и не называл “полугодовую революцию” “социалистической”.  Этап октябрьской революции от 25 октября 1917 г. до 5 января 1918 г., т.е. непосредственно после вооруженного восстания, он прямо называет “буржуазной революцией” (10). А ему-то уж было виднее...

Четвертая особенность  социальной обстановки в Российской империи -  все усиливающийся вал революционного движения. Учебники истории сохранили  память  о  восстаниях   матросов   на боевых кораблях, о баррикадных  боях  рабочих дружин. Но, напомним, главным населением России были крестьяне. По сословию крестьян числилось 97 млн.чел. из 126 млн. населения России, а фабрично-заводских рабочих было 2,7 млн. чел.; по степени пролетаризации самодеятельного населения Российская империя не дотягивала даже до среднемирового уровня (11). Кому же и бунтовать-то было в России, как не крестьянам (12) !?

Вот данные о крестьянских революционных выступлениях (“бунтах”, “возмущениях”)  в XIX веке: 1895 г. - 5 крестьянских выступлений, 1896 г. - 6, 1897 г. - 10, 1899 г. - 30, 1900 г. -  48.

Память о сотне бунтов, а значит, и расправ с бунтовщиками принял наш век от предыдущего. Крестьянские бунты усилились в начале XX века. Правительство, во главе со Столыпиным, уничтожало крестьян-бунтовщиков. Обыденным явлением были смертные казни крестьян. За 1907-1909 гг. по приговору военных судов было казнено более 3,5 тыс. чел. Человек (13). Ни крестьяне, ни солдаты, ни рабочие этого не могли забыть и простить нескольким миллионам дворян, почетных граждан и других лиц правящей элиты России. Ими и был, в значительной степени  определен характер и состав активных участников  февральско-октябрьской революции 1917 г.

Характер и движущие силы Российского революционного движения постоянно анализировались В.И.Лениным. В декабре 1906 г. в предисловии к русскому переводу брошюры К.Каутского “Движущие силы и перспективы русской революции” В.И. Ленин размышлял: “Революция в России не буржуазная, ибо буржуазия не принадлежит к движущим силам теперешнего революционного движения в России. И революция в России не социалистическая, ибо она никоим образом не может привести пролетариат к единственному господству или диктатуре” (14). Запомним это. Что могло измениться в России за последующий десяток лет? Да ничего, кроме того, что в 1914 г. крестьяне стали солдатами и четыре года копили гнев, воюя за интересы своих (и - не только своих) угнетателей. Поэтому в воззвании “К гражданам России”, написанном Лениным 7 ноября 1917 г., нет ни слова о социализме, октябрьская революция названа революцией солдат, рабочих и крестьян (15). На Втором  всероссийском съезде Советов Рабочих и Солдатских депутатов Ленин говорит о рабоче-крестьянской революции, о вооруженном восстании революционных солдат, матросов и рабочих (16). А вот из Обращения того же съезда: “Солдаты, рабочие, служащие, - в ваших руках судьба революции и судьба демократического мира” (17). Как видим, и “служащие” (т.е. - чиновники) решали судьбу революции...

Но если революция не буржуазная, но и не пролетарская, то какая же она? Выбор невелик: либо буржуазно-демократическая,  либо - чисто-крестьянская (пугачевщина). Третьего не дано.

Буржуазно-демократическая революция характерна именно тем, что цели у нее буржуазные - уничтожение феодального строя или его остатков, а методы борьбы - пролетарские, с участием колоссальных народных масс. В воззвании “К гражданам России” указаны цели, за которые боролся народ: Мир, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством. Уважаемые мои весьма возможные оппоненты, где же здесь элементы социализма? О них и речи нет.

Поэтому Ленин имел все основания считать  февральско-октярьскую революцию 1917 г. революцией буржуазно-демократической. Он писал в 1921 г.: “Мы довели буржуазно-демократическую революцию  до конца, как никто. Мы вполне сознательно, твердо и неуклонно продвигаемся вперед к революции социалистической” (18). Обращаю внимание: эта работа Ленина написана им 14.10.1921. Если в 1921 г. большевики “сознательно, твердо и неуклонно” продвигаются вперед  к будущей революции - СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ, то какая же революция свершилась в прошлом, в ноябре 1917 г.? Неужто большевики были столь дурны, что от социалистической революции 1917 г. перли с разгона к новой социалистической же революции, которая должна была свершиться где-то после 1921 г.? Логика здесь подсказывает единственный вариант: в 1921г. стало ясно видно, что позади, в 1917 г., была революция буржуазно-демократическая, а социалистическую революцию еще предстояло совершить.

Но у Ленина есть еще великолепная статья на ту же тему: “Новые времена, старые ошибки в новом виде”, в которой Ленин пишет, что с 25 октября  (старый стиль) до 5 января революция была буржуазной.  Но главное даже не в этом. Ленин пишет: “Еще весной 1918 года коммунисты провозгласили и защищали идею блока, союза с государственным капитализмом против мелкобуржуазной стихии”. Тут же: “Враг - мелкобуржуазная стихия, которая окружает нас как воздух” (19). Этим воздухом, кстати, еще в большей степени дышим мы и теперь. Если враг - мелкобуржуазная стихия, а население России на 3/4 мелкая буржуазия, то чья же в России установилась диктатура после Октября 1917 г.?

“Диктатура есть господство части общества над всем обществом,” - писал Ленин. Государство, т.е. организованный в господствующий класс пролетариат, - это и есть диктатура пролетариата (20). Страшный вопрос: сложилась ли в 1917 г. диктатура пролетариата?

Вот что писал Сталин, выступая против Троцкого: “Не верно, что во время войны стала возможна не диктатура рабочего класса и крестьянства, а диктатура рабочего класса, опирающегося на крестьянство. На самом деле февральская революция 1917 г. была осуществлением диктатуры пролетариата и крестьянства в своеобразном переплете с диктатурой буржуазии” (21). Несомненно, ОКТЯБРЬСКАЯ революция 1917 г. из этого “переплетения” выбросила открытую диктатуру буржуазии, которая быстро превратилась в диктатуру директорского корпуса и бюрократии в превращенной форме диктатуры РКП(б). В первой Конституции РСФСР, принятой 10 июля 1918 г., Ст. 1 утверждает: “Россия объявляется Республикой Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов”. Кто не слеп, тот видит, что после октябрьской революции крестьяне и солдаты получили ту же власть, что и рабочие. Я предлагаю задуматься всем  над вопросом: а не столкнулись ли в годы НЭПа две диктатуры - диктатура рабочих и диктатура крестьян?.. И кто победил? Поясню. XII съезд РКП(б)  19 апреля 1923 г. в резолюции “По отчету Центрального Комитета” записал, что “Диктатура рабочего класса (а где крестьяне? А.С.) не может быть обеспечена иначе, как в форме диктатуры его передового авангарда, т.е. Компартии”. Так власть от рабочих солдат и крестьян была передана КОМПАРТИИ СССР.

Но из кого состояла компартия в ту пору? Рабочих 44%, крестьян 27%, служащих и прочих 29%. Еще показательнее численность кандидатов в члены партии: рабочих 6932 чел., крестьян 51763,  служащих 13881 чел. (вдвое больше, чем рабочих).  Коммунисты от станка в самых пролетарских городах составляли: в Петрограде 18%, в Москве 8,9%. В партию валили “за портфелем”, и не на каждого “Деда Щукаря” находился свой “Нагульнов” (22). О какой диктатуре пролетариата  может при таком “раскладе” сил идти речь?! Это уже была диктатура мелкой буржуазии, перераставшей в директорократию, подготовившая почву для нынешней диктатуры КРУПНОГО КАПИТАЛА.

Не вышло и с рабочим контролем  за производством - в начале не хватило элементарной грамотности, а потом рабочего “оттерли” от производственного контроля. В последствии Л.Мехлис (нарком /министр/ Госконтроля СССР) запретил  привлекать к проверкам лиц, не входящих в контролерский аппарат. А ведь не рабочий ли контроль за производством - дело, за которое боролся народ в октябре 1917 г.?

Процесс шел быстро. “Сталинская конституция” 1936 г., по сути, ликвидировала Советскую власть, превратив Советы в Парламент. Уже в Верховном Совете  СССР в 1937 г. рабочих и рядовых колхозников было около 46%, директоров, партработников и прочих “КРАТОВ” - около 41%. Остальные - артисты, художники (23).

И.В.Сталин, не стесняясь, говорил в 1920 г.: “Страной управляют на деле не те, которые выбирают своих делегатов в парламенты при буржуазном порядке или на съезды Советов при советских порядках. Нет, страной управляют фактически те, которые овладели на деле исполнительными аппаратами государства, которые руководят этим аппаратом” (24). Применительно к Верховному Совету СССР тон задавали (управляли), конечно не художники и колхозники, а директора и партработники. При сформировавшемся после 1917г. капитализме, “труд” фактически в СССР ничем не  управлял (25).

Вернемся к составу коммунистической партии, на этот раз - к ее руководству. По данным Т.Коржихина и Ю. Фигатнера, доля выходцев из крестьян и неквалифицированных рабочих в Центральном Комитете ВКП(б)-КПСС была следующей (26): 1924 г. - 20%, 1939 г. - 30%, 1966 г. - 71%, 1981 г. - 80%.

Удивляться подобной динамике не приходится:  революционная мелкая буржуазия - крестьяне, солдаты, чернорабочие и “кухарки”, свершив буржуазно-демократическую революцию полувековой продолжительности, укрепились у власти за годы правления И.В.Сталина и под его руководством. И отнюдь не случайно, а закономерно, что в в результате “событий” последнего десятилетия 87% бывших партийных работников нашли себе место либо в правительственных и местных администрациях, либо в т.н. коммерческих структурах (27) - внутренне, духовно они этого хотели и к этому шли.

При том следует иметь в виду, что  социальная революция, это - не только момент вооруженного восстания, а процесс перехода в новое качественное состояние, длительность которого исчисляется не часами, но десятилетиями и веками. Ленин, как уже отмечалось выше, в 1921г. назвал октябрьскую революцию буржуазно-демократической. Думается, по состоянию на начало 20-х годов у него были основания для такой характеристики. Однако, “большое видится на расстоянии”. В наши дни М.И.Воейков справедливо отмечает: “...подлинно социалистической революции в нашей стране не было. Это была скорее крестьянская революция. Ленин столкнулся с дилеммой: брать власть рано, и не брать нельзя. Он решил взять, а затем подтянуть культуру.  Не получилось” (28).

Что “не  получилось” - констатируют многие. Например, Р.Юрукоглу (Турция) отмечает, что “советская революция - это революция, которая пришла слишком рано с точки зрения развития мировой капиталистической системы” и потому не послужила “взрывателем” для мировой пролетарской революции - капитализм не исчерпал свой потенциал ни в мире, ни, тем более, в самой России (29).

Труднее сказать ПОЧЕМУ “не получилось”. Был расчет, конечно, и на поддержку мировой революции, и на насилие. Но главное - не в “просчетах”, а в реальной действительности. Россия была страной мелкого крестьянского и ремесленного хозяйства - капиталистические предприятия по нашим расчетам давали едва 15% национального дохода. Чтобы прийти к социализму, надо было “пройти через капитализм”, ибо научный (марксистский) социализм опирается на реальность обобществления производства капитализмом. Именно капитализм должен был бы в России, как и везде, выполнить исторически-прогрессивную работу - обобществить производство фактически, “на деле”, говоря словами Ленина, и это обобществленное производство  (общественное производство) “передать”, отнюдь не добровольно, социализму для продолжения и развития процесса. Но российский капитализм этой исторической задачи к 1917 г. далеко не выполнил. Накануне “Красного октября” по степени пролетаризации самодеятельного населения Российская империя не дотягивала даже до среднемирового показателя, имея всего 2,9%, что было по сравнению с США, Францией и Германией в 3-5 раз меньше (30).

Правы М.И.Воейков, А.И.Колганов, В.Т.Логинов и другие, полагая, что пролетарская революция должна была доделать то, что не сделала буржуазная революция, т.е. достроить капитализм (31). Тем более это должна была сделать революция рабочих, солдат и крестьян в крестьянской стране. Советскому государству оставалось одно - попытаться выполнить “за капитализм” его исторически-прогрессивную работу. Поэтому X съезд РКП(б) принял решение о переходе к “новой экономической политике” (сокращенно - НЭП), что означало - “...В мелкокрестьянской стране через государственный капитализм к социализму”. НЭП означал замену продразверстки продналогом и разрешение крестьянину торговать, разрешение рыночных отношений, а это значит - переход к восстановлению капитализма, ибо “из крестьянина на почве этой свободной торговли капитализм не может не расти”.

На III конгрессе Коминтерна Ленин разъяснял: свобода торговли, “свобода обмена означает свободу капитализма... Мы, до известной степени, заново создаем капитализм... Это государственный капитализм... Это делается на пользу рабочего класса, с целью устоять против все еще сильной буржуазии и бороться против нее”, потому что, “если капитализм восстановится, значит восстановится и класс пролетариата”. Говоря проще, задача Советского государства состояла в том, чтобы развитие капитализма в Советской России усилиями пролетарского государства направлять по государственному руслу и создать капитализм,  подчиненный государству и служащий ему, выгодный и удобный всем трудящимся гражданам РСФСР. Как говорил Ленин, “развитие капитализма под контролем и регулированием пролетарского государства (т.е. в этом смысле слова “государственного” капитализма) выгодно и необходимо в чрезвычайно разоренной ... стране” (32). Вместе с тем Ленину не был присущ безоглядный оптимизм. Ленин предполагал: “Коммерция”? = капитализм.  Ленин допускал возможность поражения коммунистов в России иначе не ставил бы вопрос - “Кто кого?” Иначе не предупреждал бы: победит тот класс, кто на основе госкапитализма раньше соорганизуется, кто кого опередит, кто скорее сумеет воспользоваться обстановкой - “капиталисты или мы?” Ленин очень опасался: “Государственный капитализм объединит мелкую буржуазию (ей только объединения не хватает) и скинет пролетарскую диктатуру”, еще и “армия объединит” (33). С 1936 г. мелкая буржуазия - “духовные крестьяне” - восходила к власти, в 1991-1993 гг. армия ей помогла сбросить социалистический камуфляж.

Если при этом определять победителей, то в экономике победу, несомненно, одержал  РЫНОК, как объективная категория, та самая “коммерция”. Их победу признал еще И.В.Сталин в работе “Экономические проблемы социализма в СССР” в 1952 г., где он, хотя и с оговорками, заявил о наличии в объявленном им же “социалистическом” СССР товарного производства и действия закона стоимости. (Эту работу И.В.Сталина стараются “не замечать” и “коммунисты”, и “демократы”, ибо она полностью рушит всю их современную идеологию) (34).

При этом огромное, а возможно, и решающее значение в капитализации СССР имели два процесса, направленные, казалось бы, наоборот, на построение социализма в СССР - коллективизация и индустриализация, которые, в конечном счете, привели не только к изменению классового состава населения, но и к его, если так можно выразиться, “омелкобуржуазиванию” и организации в этом качестве (вот парадокс!) на основе крупного товарного производства и казарменной дисциплины. Действие экономических законов и мелкобуржуазные мотивы экономического поведения превратили “красных директоров” в потенциальных, а затем и реальных, скрытых и явных, капиталистов (35). Рабочий класс остался классом наемных работников с крестьянским мышлением, т.е. - классом в себе. Весь процесс перехода от феодализма к капитализму в СССР прикрывался официальной идеологией под названием “марксизм-ленинизм”, в которой не  было ни марксизма, ни ленинизма (36). В результате получили то, что только и можно было получить в крестьянской стране с крестьянской властью: “раскрестьянивание” деревни “окрестьянило” всю страну.

Вернемся опять к прошлому. В.И.Ленин в 1921 г. предполагал “твердое и неуклонное” продвижение к социалистической революции. Но таковая не  состоялась до сих пор. Специальные исследования дают основания полагать, что не “четвертой русской революцией”, а “несомненно реформой была коллективизация, специально и “сверху” организованная и изменившая саму суть социально-экономических отношений в агросфере и образ жизни огромной части населения страны, приведшая к коренному сдвигу в характере и способах учета труда и его оплаты, и т.д. Однако не менее масштабный и сжатый в кратчайшие временные рамки процесс индустриализации не является ни реформой, ни тем более - революцией. Коренной вопрос революции - ВЛАСТЬ,  а она-то не изменялась ни коллективизацией, ни индустриализацией; наоборот - сама власть инициировала и “проворачивала” эти процессы (37).

Дело в том, что изменение структуры населения, его классового состава по признаку места работы (был священником - стал бухгалтером; был “кулаком” - стал бригадиром на лесозаготовках и т.п.) далеко не сразу изменяло его жизненные установки, реальное классовое мировоззрение - все  то, что сегодня называют “менталитетом”. Среди населения страны рабочие составляли в 1920 г. 10%, в 1969 г. - 50%, в 1987 г. - 62% (38). При жизни одного поколения земледелец стал шахтером, сапожник - металлургам, поповский сын “подался” в инженеры... Но сменилось ли их мелкобуржуазное мировоззрение на пролетарское? Перестали ли они быть духовными крестьянами? Жизнь показала, что нет - не сменилось, не могло смениться за столь короткий срок. Французы правы, когда говорят что, “чтобы хорошо воспитать внука, надо начинать с дедушки”.

Еще значимее - переход деревни в город. В период между переписями населения 1926 и 1970 гг. население СССР выросло в 1,6 раза, а городское население - более чем в 5 раз. При этом на естественный прирост приходилось лишь 1/4 часть, а остальные 75% прироста городского населения приходилось на пришельцев из села в город (39). К восьмидесятым годам доля населения, занятого в сельском и лесном хозяйстве, составляла около 16%, остальные 84% были заняты в тех или иных “городских” отраслях - от крупной промышленности до “кредитования, финансов и страхования” (40). “Деревня” хлынула в город, подчинила его себе духовно, идейно. В 1913 г. служащие (врачи, учителя, инженеры, чиновники и т.п.) составляли всего 2,4% населения, в 1959 г. уже 18,1%. Прирост этого среднего звена интеллигенции мог идти и шел реально только из деревни. Весьма показателен в этом отношении пример Москвы: за последние 100 лет почти 2/3 прироста ее населения осуществилось за счет притока из деревень и малых городов; русских в Москве 90% и доля их неуклонно снижается, что свидетельствует о притоке мигрантов с далеких окраин и из других республик и государств (41).

Город стал деревней, но и деревня осталась единоличной деревней. В начале 70-х годов в СССР у колхозников насчитывалось 15,3 млн. личных подсобных хозяйств (по существу - ЕДИНОличных хозяйств). Работники совхозов (государственных сельскохозяйственных предприятий) числились рабочими, хотя по образу жизни по-прежнему оставались крестьянами. Эти рабочие совхозов имели 9,7 млн. личных подсобных хозяйств (л.п.х.). Но  главное - 14 млн. рабочих и служащих, не работающих в сельском хозяйстве, также имели личные подсобные хозяйства, включая садово-огородные участки (42). Значит, рабочий был, с одной стороны, вроде бы рабочий, а, с другой стороны, вроде бы - крестьянин-единоличник, да еще вся семья, вместе с ним была занята в его едино-ЛИЧНОМ сельском хозяйстве.  Когда-то Ленин писал о двойственной природе крестьянина как труженика и как собственника. В 60-70 годы уже можно было говорить о тройственной природе рабочего: как наемного работника на государственном предприятии, как единоличника на своем “л.п.х.”, как “хапателя” на чужом государственном предприятии для собственного  “л.п.х.”.

Не будем вести дискуссию о необходимости этих “л.п.х.” для промышленных рабочих, отметим другое: 1) доля личных подсобных хозяйств (по существу - ЕДИНОЛИЧНЫХ) в валовой продукции сельского хозяйства составляла ОДНУ ТРЕТЬ; 2) ежегодно половина рабочих и служащих отвлекалась на сельскохозяйственные работы (официальный термин!) опять-таки из города в деревню - от сборки микросхем на картофельное поле (43). Все это было в те годы, когда уже давно был “в основном построен социализм” (по Сталину), и наполовину  должен был бы быть “построен коммунизм” (по Хрущеву). Пока коммунисты любой из компартий не ОБЪЯСНЯТ ОФИЦИАЛЬНО подобные факты, не отчитаются за выполнение собственных решений и причины невыполнения этих решений, пока не назовут  ВИНОВНИКА - хоть живого, хоть мертвого, - бессмысленно говорить о “социалистическом выборе”, нельзя присваивать чужое (или чуждое?) имя  КОММУНИСТИЧЕСКОЙ  партии; ничто так не дискредитировало марксизм как сталинский “марксизм-ленинизм” и практика его применения в СССР. Подождем, когда какой-нибудь ЛИДЕР какой-нибудь российской партии даст ответы на эти вопросы, которые можно сконцентрировать в одном, предельно простом вопросе: почему ни один член КПСС не выступил с оружием в руках против “разгона”  парткомов в недавнем прошлом? А я попробую дать свой ответ:  РОССИЯ “ОМЕЛКОБУРЖУАЗИЛАСЬ”, если можно употребить такой оборот. Сплошная коллективизация и начатая с тяжелой промышленности индустриализация дали значительный тактический эффект, но загубили социализм стратегически - Россия осталась крестьянской страной, с народом, обманутым собственными руководителями.

Когда-то народники обвиняли марксистов в том, что те хотят всех “орабочить”, собираются “каждого мужика выварить в фабричном котле”. Но “индустриализация на форсаже” дала обратный результат; именно “деревня” буквально, “затопив город” (напомним: “Социализм строится из материалов, оставленных капитализмом” /Ленин/), “обула горожанина в лапти”, и “плохо орабоченный мужик”, став “у власти” или рабочим, “попер в партию за портфелем”, диктуя правила жизни по “шариковско-швондеровскому” образцу. В дополнение к приведенным выше данным о перерождении ВКП(б)-КПСС, приведу собственный подсчет классового состава кандидатов от  КПРФ  на выборах 1995 г. Среди кандидатов в депутаты Думы от КПРФ было 40% бюрократии, 30% директорократии, 22% интеллигенции и только 8% рабочих и бригадиров.  Да и те в Думу не прошли. Сегодня  КПРФ  пытается “втиснуться” в систему власти, не меняя самой этой системы. 

Так что не было в России с самого “17-го” диктатуры пролетариата - была диктатура мелкой буржуазии  при крупном современном производстве. Пролетариат - это рабочий класс и интеллигенция, сплоченные веками совместного наемного труда в крупном промышленном производстве, - он еще только сейчас создается.  А до сих пор на фабриках и заводах, в конторах и редакциях, в армии и в МВД - везде трудились по найму у государства “духовные крестьяне”; город их не мог ни “отрыгнуть”, ни “переварить” - город им подчинился и подчиняется до сих пор, ненавидя “плохих чиновников” и дожидаясь “хорошего царя”, которого, к этому же еще можно было бы и выбирать.

Таким образом, часть ответа на вопрос:  что сделано в России за уходящий XX век, могла бы быть такой:  в течение XX века в результате ряда буржуазно-демократических, по сути - крестьянских, революций и реформ Россия в значительной степени очистилась от средневековых социальных отношений, от остатков крепостничества, от  ФЕОДАЛИЗМА  и в результате развития товарно-денежных отношений стала  КАПИТАЛИСТИЧЕСКОЙ, буржуазно-демократической страной. В России около 90%  населения - лица наемного труда; т.е.  в России наконец-то создан пролетариат, хотя он пока - “вещь в себе”.

Но это - еще не весь ответ, ибо отрицание не есть утверждение. В.И.Ленин на заседании Петербургского Комитета РСДРП(б)  1(14) ноября 1917г. заявлял: “Нам говорят, что мы хотим “ввести” социализм - это абсурд. Мы не хотим делать крестьянский социализм. Нам говорят, что надо “остановиться”. Но это невозможно” (44). Вот, по-Ленину, дилемма послеоктябрьского периода: нельзя остановиться в движении к социализму, но социализм будет не научный, не пролетарский, а мелкобуржуазный,  крестьянский, он-то и “получился” в СССР.   Тяжелое предвидение сбылось. Уже в 1922г. на XI съезде РКП(б)  Ленин признал: “Вырывается машина из рук, ...машина (экономика и политика Советского государства. А.С.) едет не туда, куда ее направляют, а туда, куда направляет кто-то...” (45). Сегодня можно ясно сказать, этим “кто-то” были: в экономике - товарно-денежные отношения, в политике и идеологии - крестьянско-интеллигентский мелкобуржуазный менталитет, которые к нашему времени совместно и  превратили крестьянскую Россию в капиталистическую, подчиненную “золотому миллиарду”.

Не только “красный” Ленин опасался подобного продолжения Октябрьской революции, но и “белый” Н.В.Устрялов -  организатор движения “Смена вех”, один из идеологов Колчака. Считая НЭП “экономическим брестом” и предвидя победу крестьян, Устрялов писал в статье “Зеленый шум”: “Следовало бы решительно воздержаться от проявления какой-либо радости на этот счет (“сломили все-таки большевиков”), такой конец большевизма таил бы в себе огромную опасность, и весьма легкомысленны те, кто готовится уже глотать каштаны, поджаренные мужицкой рукой” (46)). Увы, “сломили”, не могли не сломить...

В связи с этим, очень показательно, что сложившееся в СССР многоукладное общество переходного периода И.В.Сталин (своеобразный новый российский “Пугачев XX-го века”) поспешил объявить в 1936г. социалистическим обществом, явно играя на-руку крестьянской массе и выходцам из нее. С тех пор и  до наших дней о том, что в СССР был СОЦИАЛИЗМ, твердят и “левые”, и “правые”, но тут же добавляют, что социализм был “государственный”, “бюрократический”, “номенклатурный”, “мелкобуржуазный”, “этатический”, “рыночный”... Все это размывает понятие “социализм”, лишает его качественной определенности, превращает в нечто аморфное, “безразмерное”, в какую-то “вообще хорошую для всех жизнь”. Думается давно пора определиться: социализм, о котором писали и говорили Маркс, Энгельс, Ленин, этот социализм марксистского типа в СССР не был и не мог быть. Известно, что классики марксизма, в отличие от социалистов-утопистов, не конструировали будущее социалистическое общество, но некоторые его сущностные черты они определяли четко, обнаруживая их уже в недрах капитализма.  Дадим основные признаки марксистского (научного) социализма, как они описаны классиками, и тут же сравним их с той экономической реальностью, которую многие из нас еще помнят и которая зафиксирована в официальных документах.

1. Социализм - бесклассовое общество. Общество, в котором осталась классовая разница между рабочими и крестьянами, не есть ни коммунистическое, ни социалистическое общество. Конечно, при толковании слова “социализм” в известном смысле, можно назвать его (общество)  социалистическим, но это будет казуистика, спор о словах. Социализм есть уничтожение классов. Диктатура будет не нужна, когда исчезнут классы. Они не исчезнут без диктатуры пролетариата (47).

Все конституции СССР и РСФСР до 1977г. (“брежневская конституция”) констатировали наличие классов рабочих и крестьян в СССР, завоевание диктатуры пролетариата. Но если есть классы и диктатура пролетариата - нет социализма, а есть переходный период и только лишь еще  построение социализма как бесклассового общества.

2. При социализме, кто не хочет работать - тот пусть и не ест. “Каждый отдельный производитель получает обратно от общества за всеми вычетами равно столько, сколько сам дает ему”, (48) - писал К.Маркс. В том обществе, к которому нас призывают возвратиться и которое называют социализмом, картина была иная. Сравним зарплаты. В 1940г. получали в месяц: рабочий - 32 р., инженер - 70 р., работник здравоохранения - 26 р., работник науки - 47 р.  В 1986г. получали в месяц: рабочий - 216 р., инженер - 239 р., работник здравоохранения - 135 р., работник науки - 208 р. (49). Как видим, всегда меньше всех получало “здравоохранение” - те, кто спасал жизнь “гегемона” и самих “вождей”, - на этом мы потеряли здоровье народа. Ученые получали “в сталинские времена” почти как и рабочие, а в “горбачевские времена” - меньше рабочего. На этом СССР потерял научно-технический прогресс в отраслях массового производства. Вряд ли это можно назвать “распределением по труду”.

3. Социалистическое хозяйство - непосредственно-планомерное, а не стихийно-рыночное.  В.И.Ленин писал еще в 1908г., что социализм состоит в уничтожении товарного хозяйства.  “КОММЕРЦИЯ”? = капитализм,” - писал Ленин позже (50). Было ли хозяйство СССР планомерным или товарно-рыночным до “входа в рынок”? Оно было товарно-рыночным, а роль  капиталистов хорошо выполняли руководители предприятий, которые сейчас открыто превратились в руководителей “ОАО”, “ЗАО”, “холдингов” и т.п.

Сомневающимся в товарности народного хозяйства СССР можно еще раз рекомендовать прочитать работу И.В.Сталина “Экономические проблемы социализма в СССР”, добавив к ней все учебники по политической экономии, вышедшие после. Объявив о построении  социализма в СССР и обнаружив  потом реально существующие в СССР товарно-денежные  отношения, Сталин (и все его последователи) не смог  отказаться от ложного утверждения о построении  социализма в СССР и “поместил в социализм”, вопреки марксизму, товарно-денежные отношения, став первым, но не последним сторонником рыночного социализма.  Что касается планомерности, то, объявляя в начале пятилеток “планов громадье”, в конце пятилетки “Партия и правительство” умалчивали о невыполнении пятилетних планов.

4. Наконец, каждый новый общественный строй создает  лучшие условия для развития производительны сил, что выражается в росте производительности труда и личного потребления. Но в СССР та общественная система, которую мы ошибочно называли “социалистической”, удерживала народное хозяйство на досоциалистическом материально-техническом уровне: ручного труда было 40% в промышленности, 60% - в строительстве, 80% - в сельском хозяйстве. В 1991г. в России, по сравнению со средним  уровнем капиталистической Европы, производительность труда в промышленности составляла 58%, сельском хозяйстве - 41%. В результате потребление товаров и услуг, по сравнению со среднеевропейским, было на уровне менее 60% (51). Именно сравнение этих показателей - если не цифр, то фактов - поворачивало мысли и стремления российских трудящихся от СССРовского “развитого социализма” в сторону европейского развитого (без иронии) капитализма.

Таким образом, пятидесятилетний опыт существования “социализма” в СССР, а вместе с тем и все развитие  России в XX веке, теперь, на пороге века двадцать первого, ставят всех  мыслящих марксистов перед дилеммой: либо общество, существовавшее в России после 1917г., не было и не  могло быть, социалистическим, а было смешанным обществом переходного периода от  феодализма к капитализму, сложившимся в результате трех буржуазно-демократических революций (1905, февраль и октябрь 1917 гг.) с решающей ролью крестьянства в этих революциях, либо марксистский социализм столь же нереален, как и социализм утопический.

В первом случае марксизм сохраняет свое значение как наука, не только раскрывшая “анатомию” буржуазного общества, но и теоретически доказавшая прогрессивную историческую роль капитализма в повышении производительности труда и обобществлении его;  именно из и на основе высокоразвитого капитализма, исчерпавшего возможности своего собственного развития, как утверждает марксизм, только и может возникнуть социализм как низшая фаза коммунизма. Маркс, Энгельс и Ленин не переставая предупреждали об этом.

Во втором  случае марксизм оказывается лженаукой, а капитализм - апогеем развития человечества, на веки веков остановив его - человечества - общественное развитие. Но мало того, что это противоречит всему предыдущему опыту человечества. В.Данилов-Данильян знает, что говорит, когда утверждает, что “Благосостояние “золотого миллиарда” построено на превышении порога допустимых воздействий на биосферу примерно в десять раз” (52).  “Золотой миллиард” - продукт развития капитализма как такового в самом себе, антипод научного социализма.

Таким образом, дилемма “капитализм или социализм” приобретает иное звучание -  “жизнь или смерть  человечества”.  Что касается утверждений, что социализм потерпел сокрушительное поражение, то мне не приходилось читать ни одной научной работы, доказавшей, что в СССР и некоторых других странах был именно социализм, а не какое-то другое общество. Единственное, с позволения сказать “доказательство” - слова И.В.Сталина: “Наше советское общество добилось того, что оно уже осуществило в основном социализм, создало социалистический строй, т.е. осуществило то, что у марксистов называется иначе первой или низшей фазой коммунизма” (53). Это было  сказано в 1936г., за которым последовал террор 1937-го года. Поэтому не будем предъявлять претензии к ученным того времени. Но оценка общества, реально существовавшего в СССР, является  сегодня своеобразным пробным камнем для коммунистов всех стран.

Прав, как всегда, был Ленин, когда не хотел делать крестьянский социализм (а другой и не получился бы), но и не мог остановиться, чтобы не брать власть - иначе интервенты поделили бы Россию еще в начале века. Социализм не рухнул  - его еще не было на  земном шаре. Сбылось предвидение  Ф.Энгельса (а это еще раз доказывает научную силу марксизма), что партия, взявшая власть, когда материальные и духовные условия реализации ее (партии)  программы еще не созрели, вынуждена будет проводить политику  в интересах чуждого и даже враждебного ей класса и отделываться от своего собственного класса фразами, обещаниями и уверениями в том, что интересы другого класса являются его собственными интересами (54).

Именно это и произошло в России, где, после  Октябрьской буржуазно-демократической (преимущественно крестьянской)  революции, большевикам пришлось объективно продолжить развитие  капитализма. В октябре 1921г. Ленин говорил об отступлении от социалистического строительства к государственному капитализму и регулированию торговли и денежного обращения, а “отступать будем до тех пор, пока не научимся, не приготовимся перейти в прочное наступление”. Это отступление Ленин  считал опасным, но выбора не было. Главную опасность Ленин видел в мелкобуржуазной стихии   при товарном  хозяйстве:  “Капиталист и купец объединят мелкую буржуазию” (55). Последующее развитие событий в СССР оправдало этот тревожный прогноз.

Заметим при этом, что значительную роль в процессе капитализации СССР и “омелкобуржуазивании”  советской идеологии сыграл И.В.Сталин. Помимо тех  практических мер, которые всем известны, следует отметить, что, будучи мелкобуржуазным революционером, Сталин заменил  марксистский термин “мелкая буржуазия” неопределенным  термином “средние слои”, к которым отнес  “крестьянство, мелкий городской трудовой люд,... угнетенные национальности” и, вопреки  ленинским опасениям, перевел эти “средние слои” из резерва капитала в резерв пролетариата (56). Сталин был по-своему последователен, когда, в интересах и с позиций этих “средних слоев”, объявил социализм  “в основном  построенным”, совместил рынок с социализмом и провел террор против “старой гвардии” большевиков.

Подведем итог. XX век стал для России веком переходным от  феодализма к капитализму. Но этот процесс был слишком ранним для России, где капитализм на рубеже XIX-XX веков еще не стал  системообразующим фактором, и слишком поздним для зрения Европы (где, собственно, и подразумевалась мировая пролетарская революция). “Поезд ушел”, Россия обречена на “поздние роды” капитализма, без которого невозможен и социализм. Но поздние роды, как известно, чреваты осложнениями, а “поздние роды капитализма”, да еще  в “обратном направлении - сверху вниз”, т.е. - от государственного капитализма к частному, вообще происходят в уродливых, имитационных формах и могут привести к  стихийным социальных взрывам с последующим вмешательством  мирового капитала под видом “миротворческих сил” с целью экономического и  политического раздела России, превращения ее отдельных кусков в колонии или доминионы при  ликвидации коренного населения.

Вместе с тем история поставила в России XX века социально-экономический  эксперимент огромной важности, в ходе  которого выяснилось, что не только “овес растет по Гегелю”, но и общество “землян” развивается по  Марксу и Энгельсу; все перипетии российской действительности убедительно подтвердили научный характер теории Маркса. Речь идет не о социал-демократической, сталинской или троцкистской его интерпретациях, а, если так можно выразиться, о “марксистском марксизме” - о том, что написано самим Марксом: этот марксизм как фундамент огромного здания или как периодическую систему элементов можно и нужно изучать, дополнять и практически применять,  но нельзя изменять без пагубных социальных последствий (57).

Наконец, XX век в России лишний раз подтвердил, что революции - это локомотивы истории, но не  трамплины для прыжков в новый социальный строй; революции совершаются народами, а не партиями  и их вождями. Поэтому совершенно нелепо звучат слова Г.Зюганова о том, что “лимит на революции в России исчерпан”. Но и заголовок содержательнейшей статьи А.Бузгалина - “Нужна ли вновь России народно-демократическая революция” (58) вряд ли можно признать удачным: вопрос не в том, - “нужна или не нужна”, а в том, - “будет ли и когда будет”. Именно опыт февральско-октябрьской революции показал: восстание нужно специально готовить, а  к революции надо быть готовым всегда, чтобы “предложить себя на власть”. В 1917 г. такие партии были. В конце XX века в России таких партий или вождей нет. И даже “партия власти” - власть постольку, поскольку проводит инициируемую под видом “построения капитализма за несколько ударных  лет” (59) политику вялотекущей управляемой мировым капиталом катастрофы.

В таких условиях, думаю, единственно реальной революцией может быть для России только национально-освободительная революция (или - не будет никакой). Программа для народно-демократической национально-освободительной революции  уже  готова - “Всеобщая декларация прав человека”, принятая Генеральной Ассамблеей ООН в 1948 г. (60), подписанная и СССР. Так как РФ объявила себя правопреемником СССР, то, как говорится, дай бог тем, кто непосредственно страдает от ига капитала и бюрократии, каким-либо способом осуществить эту декларацию в России в течение XXI века. И лишь за этим - социалистическая революция в той или иной форме.

Примечания

1. Степанов А. Россия перед красным октябрем  // Россия XXI. 1993. № 11-12. С.127-154.

2. Зак С. Промышленный капитализм в России. Петроград, 1917. С.136. 

3. Погребинский Л. П. Государственно-монополистический капитализм в России. М., Соцэкгиз, 1959. С.31.

4. История народного хозяйства СССР. М., Соцэкгиз, 1960. С.378.

5. Там же, С.381.

6. См.: В.В. Дроздов. Западные ученые о рыночной экономике дореволюционной России // Вестник Московского университета. Серия 6 Экономика. 1994. № 3. С.22-32.

7. Весь мир. М., 1925. С.761, 762.

8. Население и земледелие. С-Петербург, 1906. С.4, 16, 18-25.

9. В.И. Ленин. Соч., изд. 5. Т.34. С.379.

10. Там же, Т.44. С.102.

11. Россия XXI. 1993. № 12-13. С.138.

12.     Население и земледелие. С-Петербург, 1906. С.14; Россия. XXI. 1993. № 11-12. С.138.

13. Л.М. Пятецкий. История России. XX век. Московский лицей. 1996. С.22, 60.

14. В.И. Ленин. Соч., изд.5. Т.14. С.224.

15. Там же, Т.35. С.1.

16. Там же, С.19, 23.

17. Там же, С.12.

18. Там же, Т.44. С.144-145.

19. Там же, С.102-105.

20. Там же, Т.30. С.122; Т.33. С.199.

21. И. Сталин. Вопросы ленинизма. Изд. 11.  М., 1946. С.91-92.

22. Правда. 1923.  6 марта.

23. Верховный совет СССР. М., 1975. С.20,  298, 1001.

24. И.Сталин, Соч. Т.4. С.366.

25. См.: Е. Богданов.  Потерпел ли фиаско социализм в СССР? // Альтернативы. 1996. № 4. С.14-23.

26. Вопросы истории. 1993. № 7. С.34.

27. Правда. 1994. 5 октября.

28. Альтернативы. 1995. № 2. С.6.

29. Зарубежный вестник. 1992. № 1. С .20, 21.

30. Россия XXI. 1993.  № 11-12.  С.138-139.

31. См.: Альтернативы. 1997.  № 3. С.14-15.

32. См.: В.И. Ленин. Соч., изд. 5.  Т.44. С. 8, 48-151, 159, 160, 161.

33. Там же, С.463, 473.

34. См.: И. Сталин. Экономические проблемы социализма в СССР. М., 1952.  С.10-21.

35. См. дискусию: М. Воейков. Дискуссионные вопросы природы СССР; А. Соловьев. Об экономической природе СССР // Альтернативы. 1996.  № 2. С.192-199; 1996. № 3. С.182-186.

36. См.: А.Бутенко. Социализм сегодня: опыт и новая теория // Альтернативы.  1996.    № 1.  С.2-17.

37. В.Лексин,  А. Швецов. Технология реформ // Российский экономичский журнал.  1996. № 3.  С.76.

38. Здесь и дальше:  Народные хозяйство СССР за 70 лет. М., 1987. С.11.

39. Экономическая энциклопедия.  Т.1. М., 1971. С. 324.

40. Россия в цифрах 1996. М., 1996. С.37.

41. Экономика и жизнь. Московский выпуск. 1998.  № 6.  С.9.

42. Экономическая энциклопедия. Т.2.  М., 1975.  С.367.

43. Народное хозяйство СССР за 70 лет. М., 1987. С.111.

44. Цитировано: Л. Троцкий. Сталинская школа фальсификации. М.: Наука. 1990. С.119.

45. В.И. Ленин. Соч., изд. 5. Т.45. С.86.

46. Н. Устрялов. В борьбе за Россию (сборник статей). 1987, USA: Antigury. С.64-65. Думается, творчество и деятельность Н.В. Устрялова заслуживают  отдельного научного исследования.

47. В.И. Ленин.  Соч., изд. 5. Т.38. С.353-354; Т.39. С.296, 279.

48. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., изд. 2. Т.19. С.18.

49. Народное хозяйство СССР за 70 лет. М., 1987. С.431.

50. В.И. Ленин. Соч., изд.5. Т.17. С.129;  Т.44. С.473.

51. Рассуждения о рыночном социализме надо начинать  с определения того, какое содержание мы вкладываем в понятие “социализм”. Марксистское понимание социализма исключает рынок, создающий неравенство между членами якобы социалистического общества. Многочисленные попытки  найти у Маркса или у Ленина основания для совмещения социализма и рынка были либо наивной казуистикой, либо  оборачивались бесплодными потугами создать нечто новенькое в науке. (Действия наемных борзописцев - не в счет).

52. Диалог.  1996.  № 8; Аргументы и факты. 1992.  № 20.

53. Альтернативы. 1997.  № 2. С. 88.

54. И. Сталин Вопросы ленинзма. Изд.11.  М., 1946. С.514.

55. См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., изд.2. Т.7. С.423;  Т.28. С.490-491.

56. В.И. Ленин. Соч., изд.5. Т.44. С.212,  220, 475.

57. И.В. Сталин. Соч. Т. 5. С. 342,  345. Вопрос о деятельности Сталина, по нашему мнению, давно заслуживает не партийного или журналистского, а глубоко научного  исследования. Большого внимания заслуживает одна из последних работ  в этой  области - Рой Медведев. Русская революция: победа и поражение большевиков. М., 1997. Но и это - лишь начало огромной работы.

58. См.: М. Воейков. Вокруг идейного наследия Троцкого  // Альтернативы. 1995. № 1. С.171.  Существует не три, а четыре направления марксизма, четвертое - это, сам точно понятый марксизм как таковой.

59. См.: Альтернативы.  1997.  № 1. С.97-104.

60.   Слова А. Чубайса. Цитировано: Р. Медведев. Русская революция: победа и поражение большевиков. М., 1997.  С.96.