ЛАТИНОАМЕРИКАНСКИЕ ВАРИАНТЫ

МОДЕРНИЗАЦИИ: ОПЫТ ДЛЯ РОССИИ

к.э.н. Андрей Леонтьев (МГУ)

Стратегии модернизации, в случае их успешного претворения в жизнь, знаменуют, как правило, выход на траекторию  опережающего развития. Критическое использование опыта государств, которые в своей недавней истории имели подобные достижения  в  ходе  структурной перестройки народного хозяйства, могло бы способствовать выходу нашей страны на эту траекторию.

Прямое заимствование  и  ориентация  на  достижения  ведущих промышленно развитых государств мира, как это практикуется в нашей стране, нередко ведет к совсем непредвиденным результатам. Иллюзия того, что Россия может достичь их уровня развития в сравнительно короткий срок,   оборачивается   разочарованиями  и  значительными корректировками направления курса реформ.

В экономической  области  наш удел положение развивающейся страны, при этом мы не выходим пока из числа беднейших (по показателю ВВП на душу населения по паритетам покупательной способности мы значительно отстаем от всех промышленно развитых стран. Если принять ВВП на душу населения в США за 100, то у России аналогичный показатель будет более чем в 5 раз ниже 19,6. Для сравнения: Япония - 83,5, Канада - 79,9, Франция - 77,4). Поэтому представляется весьма полезной попытка осмысления опыта тех развивающихся государств, которые по развитию и темпам экономического  роста  опережают  подавляющую  массу стран "третьего мира". Сконцентрировались эти по настоящему развивающиеся страны в трех регионах: Ближний Восток, Латинская Америка и Юг Восточная Азия.

Опережающее развитие многих из них базировалось на использовании одного двух исключительных факторов (нахождение на территории страны источников ценного минерального сырья, например, или положение страны на стыке транспортных магистралей мира). Причем характерно это, как правило, для стран со сравнительно небольшим коренным населением, благосостояние которого в полной мере можно обеспечить исключительным фактором. Использование исключительных факторов для более населенных государств может служить, однако, лишь импульсом для дальнейшего развития на основе оптимально выбранной стратегии.

Для более крупных государств с обширной территорией и значительными людскими ресурсами, даже если они обладают одним или двумя исключительными факторами, первостепенное значение имеют базовые стратегии развития, которые их правящие круги выбирают на разных стадиях. В этом плане остановимся на наиболее известном примере модернизации и опережающего экономического роста, которые дала практика Бразилии.

Предпосылки бразильского "экономического чуда" во многом были связаны с военным переворотом 1964 г. Программа экономической деятельности правительства, сформулированная министром планирования Р. Кампосом, ставила задачи достижения шестипроцентного экономического роста ежегодно, значительное снижение инфляции, достижение занятости населения и выравнивание уровня развития отдельных регионов. Для этого предусматривалось возможное замораживание уровня заработной платы, снижение государственных расходов, повышение налогов, сокращение кредитования государственного производства, снятие ограничений на вывоз за границу прибылей от иностранного капитала. Речь практически шла о претворении в жизнь всего набора идей, предлагаемых Международным Валютным Фондом.

Среди законодательных мер в этом направлении стали отмена в 1964 г. закона о государственной монополии на вывоз нефти и декрета об ограничениях на перевод прибылей за границу, введение в 1965 г декрета о запрещении предпринимателям повышать заработную плату своим работникам сверх установленной законом нормы, упразднение в 1966 г. действовавшего с 1935 г. закона о гарантии занятости после 10 лет работы на предприятии, принятие в 1967 г. новой Конституции страны.

Главными результатами этих мер стали резко усилившийся приток в страну иностранного капитала, который устремился в нефтепереработку, автомобилестроение, химическую промышленность, радиоэлектронику, морские перевозки, т.е. в наиболее передовые и высокорентабельные отрасли промышленности и транспорта; разорение многих не выдержавших конкуренцию национальных фирм; сужение профсоюзных и социальных прав трудящихся, в результате чего стало возможным усиление интенсификации труда при снижении среднего уровня заработной платы; сглаживание инфляционных процессов и, в качестве апофеоза, достижение на протяжении определенного периода времени среднегодовых темпов роста выше 10% (1968 г. - 11,2%,  1969 г. - 10,0%, 1970 г. - 8,8%,  1971 г. - 13,3%, 1972 г. - 11,7%, 1973 г. - 14,0%, 1974 г. - 9,8%) .

Достижение подобных темпов экономического роста было воспринято мировой общественностью как "экономическое чудо". Да и официальными органами Бразилии подобная ситуация расценивалась как высочайший экономический успех, достигнутый именно благодаря приходу к власти военных, которые с помощью технократов выбрали единственно возможную альтернативу развития и неукоснительно проводили ее в жизнь.

Но в общем хоре звучали и другие голоса, которые призывали оценить ситуацию не столь однозначно. В качестве примера такого рода можно привести высказывание известного бразильского социолога, генерала в отставке Нельсона Вернеке Содре. Подводя первые итоги ускоренного развития Бразилии конца 60-х начала 70-х годов, он указал на существенную отрицательную характеристику модели, которую он назвал "моделью зависимости ... установлений для так называемых слаборазвитых стран мира".

Как уже было указано, экономический рост Бразилии обеспечивался во многом притоком иностранных инвестиций, который нарастал по мере либерализации налогового законодательства, роста уверенности в возможностях военных режимов обеспечить порядок, справиться с оппозицией, с профсоюзами и одновременно достаточно квалифицированно проводить экономический курс. Так, если на конец 1967г. частные инвестиции из промышленно развитых стран мира в Бразилии составляли 3,7 млрд. долл., т.е. рост был в 2,5 раза за 8 лет "экономического бума".

Негативным последствием курса на экономический рост с опорой на иностранные инвестиции признается усиление экономической зависимости прежде всего в виде растущей внешней задолженности. Это особенно подтверждает пример Бразилии того времени. Достаточно сказать, что за 5 лет только государственный внешний долг страны увеличился более чем в 4 раза с 3,4 млрд. долл. в 1970 г. до 14,1 млрд. долл. в 1975 г., а за 5 лет в 5 раз; до 23 млрд. долл. в 1975 г.". При этом хотелось бы отметить, что данные, которые приведены - государственная, а не общая внешняя задолженность. И хотя до 1980 г. сумма общей внешней задолженности не отражалась в статистических публикациях по странам Латинской Америки, экономические сопоставления показывают, что для Бразилии она выше государственной на 30-40.

Крупные иностранные инвесторы, заинтересованные в максимальной прибыли, быстром обороте капитала и обширном внутреннем рынке, буквально захватили передовые и высокорентабельные отрасли промышленности: автомобилестроительную, химическую и радиоэлектронную. При этом в максимальном объеме использовались национальные трудовые и сырьевые ресурсы, которые эксплуатировались во имя обеспечения конкурентоспособности на мировом рынке производимых в Бразилии товаров. На оплату труда рабочих, которые, к примеру, участвовали в сборке автомобиля "Фольксваген", в Бразилии падало лишь 7,3% издержек производства, т.е. в несколько раз меньше, чем в промышленно развитых странах.

Экономический рост, хотя в основном и обеспечивался за счет промышленности,   мало затрагивал наукоемкие и высокотехнологичные производства.

Подавляющая доля роста приходилась на отрасли, производящие потребительские товары длительного пользования: автомобили, телевизоры, холодильники. При этом упор делался на отработанные уже в развитых странах технологии. Ничего принципиально нового практически не разрабатывалось и не внедрялось. В результате, в условиях усилившейся за годы правления военных, социально-экономической дифференциации населения, товарами длительного пользования оказались обеспеченными все бразильцы с достаточным платежеспособным спросом, но их было сравнительно немного. Как указывают исследователи, “из 100 млн. бразильцев лишь 20 млн. смогли воспользоваться благами “экономического бума”, остальные продолжали жить в условиях маргинализации или натурального хозяйства”.

Не случайно, когда источники бурного экономического роста оказались в основном исчерпаны, Бразилия вернулась в прежнее состояние , мало чем отличаясь от подавляющей массы  латиноамериканских государств. Бразильская модель модернизации в этот период с упором прежде всего на производство товаров потребительского назначения длительного пользования не достигла того эффекта, который по мнению работников в нее был заложен. При этом главным препятствием оказались социально-экономические условия страны.

Несмотря на все усилия правящих военных режимов в последующее десятилетие, ничего подобного экономическому буму конца 60-х начала 70-х гг. достигнуто не было. С приходом к власти в 1985 г. гражданского президента в Бразилии продолжался поиск моделей структурной перестройки народохозяйственного комплекса.

При этом по многим ключевым вопросам этот поиск принял вид зигзагообразных  метаний. Характеристикой в этом отношении явилась проблема собственности. В принятой в октябре 1988г. Конституции Бразилии расширяется круг отраслей, являющихся монополией государства. Согласно Конституции, собственностью государства были объявлены все минеральные ресурсы страны ее гидроэнергетический потенциал, монополия государственных структур  была провозглашена на разведку и разработку месторождений нефти и природного газа, прочих углеводородов, на разработку нефти, газа и нефтепродуктов, а также на разведку, разработку месторождений, обогащение переработку, промышленное использование и торговлю рудами радиоактивных металлов. В практической деятельности за годы правления А.Сарнея (1985-1990 гг.) было расширено участие государства в таких важных отраслях, как информатика, производство микрокомпьютеров, создан ряд государственных министерств. В результате к 1990 г. государственные или полугосударственные компании контролировали создание почти половины ВВП страны, в государственном секторе было занято более 2 млн. чел., на зарплату которым расходовалось более половины государственного бюджета.

Пришедший на смену Ж.Сарнею в 1990 г. Ф.Коллор сразу же призвал сократить количество государственных служащих на 360 тыс. чел. и отменить положение Конституции о гарантии занятости для государственных служащих. При этом он сократил число министерств от 32 до 12, закрыл несколько десятков государственных учреждений, обеспечил принятие закона о приватизации, согласно которому была запланирована на ближайшие 2 года продажа 188-ми государственных предприятий. Однако натолкнулся на препятствие, которое и для России стало подлинным бедствием в ходе приватизации. Нехватка капиталов при избытке собственности выставленной на торг, неизбежно приводит к ее обесцениванию на момент сделки купли-продажи с последующим восстановлением ее ценности, но уже в руках частных владельцев.

Важнейшей проблемой является использование средств,  полученных от приватизации. В Бразилии они идут в основном для расчетов по внешней задолженности, достигшей в 1990г. рекордной точки в 122,2 млрд. долл. В результате в стране остаются социально-экономические проблемы весьма актуальные и для других латиноамериканских государств.

Социально-экономические условия страны в которой осуществляются модернизация и социальная перестройка, как уже отмечалось, являются основным условием выбора той или иной модели. Бразильские модели, начиная с середины 60-х гг. воспроизводили то, что  крупнейший социолог этой страны Э.Жагуарибе назвал “дуализмом”. С одной стороны высокие социально-экономические показатели, богатство и роскошь немногих, с другой, отсталость многих сфер и отраслей народного хозяйства,  бедственное положение значительной массы населения, отрезанной от многих благ цивилизации (по официальным данным, в 1990 г. за чертой бедности в Бразилии жили 43% семей, 56% из них проживали в сельской местности), растет криминализация общества. В таких условиях среди широких слоев населения нарастает озлобленность,  экстремизм, появляется слепая вера в вождей с популистскими и зачастую максималистскими лозунгами и идеями, что несет прямую угрозу нормальному политическому и экономическому развитию.