3. ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ МОДЕРНИЗАЦИИ

ИНТЕГРАЦИЯ КАК СТРАТЕГИЯ МОДЕРНИЗАЦИИ:

ЕВРОПЕЙСКИЙ ВАЛЮТНЫЙ СОЮЗ И ЕГО

ЗНАЧЕНИЕ В РАМКАХ ГЛОБАЛИЗИРУЮЩЕЙСЯ

МИРОВОЙ ЭКОНОМИКИ

Доктор Петер Шульце (Фонд Ф.Эберта)

Интеграция и регионализация как элемент

стратегии глобализации

Развитие по пути интеграции в некоторых секторах проходило успешно. Так удалось ликвидировать разрыв в области компьютерных, полупроводниковых и коммуникационных технологий, но за это пришлось расплачиваться ценой внутриевропейских различий в уровне роста и развития. Напротив, только с момента заключения Маастрихтских соглашений  стала ощущаться в полной мере вся тяжесть глобализации. Одна отрасль промышленности за другой ощущают силу международной конкурентной борьбы и сложность устоять в ней даже на отечественных рынках.

Таким образом, европейское развитие характеризуется тремя тенденциями: 1) регионализацией и унификацией экономических, капитальных и инновационных процессов; 2) неуклонно возрастающей дифференциацией социальных стандартов в Европе и 3) тенденцией к созданию инстанций наднационального характера, облеченных правом принятия политических решений.

1. В важнейших отраслях высоких, информационных и коммуникационных технологий Европа смогла реально выйти на уровень развития международного рынка. Прогрессирующие глобализация и открытость, равно как и интеграция рынков делают, однако, необходимым постоянный процесс адаптации к уровню определяемого мировым рынком. Они выходят за рамки компетенции и возможности воздействия на них национального государства. Под  этим углом зрения Маастрихтский договор, направленный главным образом на создание единого валютного союза, является продуктом обострившейся  в ходе глобализации рынков, капитала и инноваций конкурентной борьбы на мировом рынке. Регионализация превращается в элемент контрстратегии.

2. Концентрация на глобальных вызовах делает, однако, необходимыми переход к новому мышлению в сфере социальных и экономических измерений европейских национальных госдарств и, вследствие этого, изменение направления потоков ресурсов капиталов и адаптацию социальных норм национальных государств к международным условиям.

В результате возникают региональные различия, выходящие за рамки отдельно взятых национальных государств. Еще в более резкой форме эти различия возникают между отдельными европейскими регионами. В связи со все более обостряющейся международной конкуренцией социальное и политическое единство Европы, а тем самым и проект единой в политическом отношении Европы, грозят распасться. Обе тенденции, как вышеупомянутая, так и тенденция к унификации экономических и капитальных пространств, сопровождаются свертыванием социальных завоеваний и гарантий. Последнее встречает ожесточенное сопротивление части  населения, теряющих свои социальные завоевания.

3. В центре всей европейской стратегии, направленной на то, чтобы наверстать упущенное , в отличие, например, от США, всегда стояло государство. Задача европейских инстанций заключалась в том, чтобы вмешиваться в случаях, когда национальные государства видели недостатки в экономическом развитии своих регионов, но не хотели или не могли обеспечить относительно равномерное развитие регионов.Хотя с течением времени эти инструменты претерпели изменения, цель их, однако, осталась прежней,  равно как и число сотрудничаюших между собой субъектов экономической деятельности: национальное государство, региональные администрации, наука, предприниматели и профсоюзы. Накопленный ими опыт будет и в дальнейшем играть важную роль в рамках продолжающегося процесса интеграции Европы, однако, необходимы также новые учреждения и инструменты, способные ответить на глобальные вызовы современности. Поэтому представляется разумным, хотя и пока невозможным, по политическим причинам,для некоторых  государствах Европы, что вопросы, связанные с единой валютой, если таковая будет действительно введена около 2000-го года, не должны более зависеть от национальных госдарств. Единое экономическое и валютное пространство требует создания иных, наднациональных инстанций, которые разрабатывали и реализовывали бы обязательные для всех участников  процесса общие правовые и процессуальные требования.

 Во время Маастрихтских переговоров не обсждалась открыто существовавшая в скрытой форме новая повестка дня, выходившая за рамки экономической интеграции Запада и ставившая во главу угла cледующие политические задачи:

- оформление Политического Союза;

- гармонизацию внешней политики и политики в области безопасности под лозунгом "европейского идентитета";

- расширение ЕС за счет включения в него среднеевропейских стран и обеспечение особых отношений с Восточной Европой, в частности, с Российской Федерацией.

 Все эти темы являются компонентами ревизионного процесса "Маастрихт II", начавшегося весной 1996 года.

Закрепление "принципа субсидиарности" в качестве конституционной цели строительства единого государства на базе Европейского Союза предполагает, что по мере все более тесного сотрудничества между странами-членами принятие решений будет осуществляться не централизованно на "вершине пирамиды", а на уровне децентрализованных корпораций. Таким образом, в принципе, победил федеративный  принцип оформления Европейского Союза. Принцип субсидиарности был закреплен в измененном договоре о создании и деятельности ЕС в качестве статьи 3b:

Наиболее важными из приведенных в статье B "государственных целей" Союза представляются следующие три:

1. Целью монетарной и экономической интеграции является введение в качестве обязательной для всех единой общеевропейской валюты.

2. Союз будет решительно представлять свой "идентитет" в рамках международной системы путем проведения "совместной внешней политики и политики в области безопасности, включая совместную оборонительную политику, которая может быть сформулирована". Кроме того, в статье С закреплено положение, согласно которому Союз должен обеспечивать "консистенцию своего внешнего выступления в области международных отношений, политики в области безопасности, экономики и развития", и что  выполнение этой задачи входит в компетенцию Совета и Комиссии.

3. Постепенное расширение прав Европейского Парламента и введение Европейской Хартии гражданских прав.

Однако превращение Европейского Сообщества в Европейский Союз привело в Маастрихте  к созданию Европы множественных скоростей и глубоко эшелонированных залов ожидания.

С большой долей вероятности можно предполагать, что лишь немногие страны смогут соответствовать закрепленным в договоре критериям монетарной конвергенции и что возникнет Европа со сложной структурой различных скоростей развития.

 

Пост-Маастрихт: система меняющихся  субальянсов?

Если тезис о сложной структуре скоростей интеграции верен и если в результате возникнут пространства, различающиеся между собой по плотности интеграции, то ЕС должен будет путем соответствующих мер способствовать тому, чтобы различия в уровне развития не вырастали до размеров угрозы всему проекту интеграции. В этом случае потребуются трансфертные выплаты периферийным и слабым в финансовом отношении странам, которые, однако же, не могут получать столь же щедрую помощь, как и прежде. Финансовый кризис, испытываемый входящими в ЕС национальными государствами, особенно больно ударяет по более бедным, периферийным государствам и в дальнейшем будет разжигать в рамках ЕС борьбу за распределяемые средства.

 В результате наряду с социальными, экономическими, внешнеполитическими проблемами и проблемами, cвязанными с вопросами безопасности, могут возникнуть еще более сложные и многослойные формы конфликтов и сотрудничества между отдельными странами-членами ЕС. При этом все больший вес могут приобретать меняющиеся со временем альянсы - феномен, проявившийся уже в Маастрихте.

 

ВЭС как двигатель процесса политической и социальной

 интеграции?

Однако вызванные ВЭС и дополнительно обостряемые асимметричным развитием экономической и политической интеграции противоречия не только создают проблемы, но и вынуждают к интеграции.

Как бы парадоксально это ни звучало, но именно от ВЭС будут исходить решающие импульсы, направленные на создание европейской государственности.

Ибо следует исходить из того, что как присущий договору о ВЭС принцип темпорального автоматического вступления в Союз, так и дотигнутый консенсус относительно критериев конвергенции фактически приведут к снижению роли регулирующего вмешательства в экономической и монетарной сфере. Правда, сами по себе эти критерии мало говорят о характере экономико-политических мер, при помощи которых можно добиться монетарной конвергенции, равно как и о социальной цене достижения этой цели в каждом конкретном случае. Ведь вызванное ВЭС давление с целью добиться изменений будет оказываться на страны-члены ЕС, различающиеся по своей экономической мощи. Даже если экономически более слабые страны - Португалия, Ирландия, Испания и даже Англия не будут стремиться войти в группу стран ВЭС, старающихся удовлетворить условиям договора уже в 1999 году, этим "отстающим" так или иначе придется ориентироваться на эти критерии.  Поскольку угроза оказаться за рамками монетарного союза вовсе не рассматривается деловыми кругами этих стран как незначительная, политическое руководство данных стран попадет под  давление, направленное на то, чтобы заставить его как можно скорее осуществить необходимую монетарную адаптацию.

Таким образом, можно считать, что национальные правительства будут стараться реформировать экономическую и социальную политику с целью достижения стандартов конвергенции. При этом их политика может начать уклоняться от ответственности за возникающие высокие социальные издержки (безработицу и социальную маргинализацию), в результате чего  в странах-членах ЕС будут усиливаться голоса националистов и популистов, а также настроения, враждебные европейской идее.                                    

В то время, как мы можем рассчитывать на снижение потребности в политическом регулировании монетарных и экономических вопросов, возникает, однако, повышенная потребность в регулировании в других политических сферах, например, закрепление норм и стандартов социальной политики и политики в области рынка рабочей силы, регулирования внутренней миграции, а в конечном итоге и гармонизации внешней политики и политики в области безопасности.

Вызванные ВЭС процессы усиливают существующие тенденции, направленные на гармонизацию европейской денежной, фискальной (налоговой), экономической, социальной и правовой политики. Иными словами, Европа в настоящий момент намеревается предпринимать конкретные шаги в направлении "внутриевропейской политики", которые, однако, останутся несовершенными без одновременного развития в направлении создания Политического Союза, что не означает ничего иного, как "превращения Европы в одно государство".  

Правда, вполне можно представить себе вариант ограничения сферы деятельности этого "государства" минимальными правительственными функциями. Это, впрочем, лишь в случае делегирования многих компенсационных задач  правительством рынку.

Однако, с учетом европейского разнообразия и ориентации европейцев на "государство всеобщего благосостояния", конвергенция и адаптация могут осуществляться не через рынок, а только лишь при посредстве политических, в том числе и государственных, инстанций. Чем в большей степени в важных сферах экономики (таких, как, например, рынок рабочей силы) будет падать значение рыночных механизмов, тем больше будет ощущаться потребность в регулировании политическими средствами.

Кроме того, можно полагать, что усиление социальных и экономических конфликтов придаст дальнейшее ускорение превращению Сообщества в государство.

Хотя такие богатые страны-члены ЕС, как, например, Германия или Нидерланды, да и Соединенное Королевство, как правило, не очень-то симпатизируют политике, предполагающей вмешательство государства в экономику, проведения которой неустанно требует, к примеру, Франция, они все-таки проявляют солидарность, когда бывает необходимо ограничить конкурентоспособность более бедных государств, обладающих нерегулируемыми областями экономики.

Этой политике, однако, противостоит лобби бедных стран, требующих от богатых стран-членов ЕС более солидных трансфертных выплат и финансовой компенсации за меры, направленные на конвергенцию.

Обе тенденции ведут к усилению потребности в регулировании при помощи почти или формально "государственных" инстанций, так что в конечном счете возникает вполне реальная угроза либо создания политического союза, подобного рождественской елке, предлагающей в ответ на любое требование красивый шарик, либо же возникновения Европейского Союза, вынужденного избавиться, как от ненужного балласта, от своего фундаментального принципа субсидиарности, ибо в противном случае он не сможет справляться с вызванными им самим конфликтами.

 

Политический союз в качестве новой

государственной модели “уполномачивающего”

и “регионализированного” государства

Но, как бы то ни было, ЕС совершает переход из периода узкого и ограниченного, направленного исключительно на достижение коммерческой выгоды, мышления к эре потенциально перекрещивающихся совместных политических интересов.

Однако именно здесь проявляется со всей полнотой структурный недостаток Европейского Союза, дополнительно усиливающийся за счет асимметричных интеграционных скоростей.

Уже на настоящем этапе простой и только лишь начинающейся интеграции одного усиления Европейского Парламента, кажется, больше не достаточно для выполнения задач гармонизации, которые встанут на повестку дня по мере расширения Сообщества.

Тезис об уменьшении важности национального государства в рамках объединения Европы представляется убедительным, ибо национальному государству теперь приходиться "бороться на два фронта": оно должно поступаться своими прерогативами как в пользу транснациональных, так и региональных структур. В Маастрихте были зафиксированы следующие критерии создания Политического Союза:

1. Принцип субсидиарности.

2. Принцип федерализма, завуалированный описательной формулой "все более тесного союза" и институционализированный в пассаже о создании "комитета европейских регионов", эмбриональной "палаты регионов" (обычно на этот пассаж почти никто не обращает внимания).

Принцип субсидиарности постепенно приведет к возникновению в Европе форм децентрализации принятия решений в области политики, культуры, образования и экономики. По мере приобретения этими инстанциями характера постоянных учреждений и относительной автономии в рамках Сообщества будет возрастать роль регионализированной и не знающей государственных границ кооперации. В результате национальное государство лишь в ограниченных масштабах сможет выступать как представитель интересов своих региональных структур. Общеевропейские региональные сети с собственными представительскими инстанциями на наднациональном уровне и в регионах будут во многих случаях действовать в обход инстанций собственно национальных государств, если те будут помехой осуществлению их интереcов. Уже сегодня есть немало примеров таких тесных межрегиональных связей, например, "Европа четырех моторов" или же проблемно-ориентированная, не знающая государственных границ кооперация между соседними регионами Германии, Швейцарии и Франции.

Уже сегодня совершенно ясно, что подобные тенденции к децентрализации и "относительной" региональной автономии ограничиваются не только Западной Европой, но распространяются на всю Европу. Тем самым происходит переход от национально-государственного авторитета на наднациональный политический уровень, на уровень нового "регионализированного государства".

"Регионализированное государство" возьмет на себя функции, присущие прежним национальным государствам, и включит в сферу своей компетенции решение общих экономических, монетарных, внешнеполитических задач, равно как и задач в области политики безопасности.

Процесс делегирования полномочий в области принятия решений "наверх" и "вниз", однако, не может быть приравнен  к сведению роли национального государства "к нулю". Очевидно, национальное государство по ходу этого процесса в свою очередь как бы трансформируется и превратится в высшую инстанцию, в рамках которой будет осуществляться надрегиональное достижение компромиссов.В отличие от наднациональных политических инстанций на региональном уровне, национальное государство будет выступать в качестве действующего в обоих направлениях шарнира и выполнять функцию "первого среди равных" и медиатора, т.е. посредника, в деле реализации интересов различных субъектов общественной, политической и экономической жизни.

Правда, национальные государства-члены ЕС будут еще на протяжении десятилетий, хотя и играя при этом все менее важную роль, нести на себе главное бремя интеграции. Однако с учетом проблем, которые предстоит решать в будущем, кажется более чем сомнительным, что национальным правительствам и парламентам вообще по силам выполнение этой задачи. Поэтому решающее значение для быстроты, дальности и масштабов процесса европейской интеграции будут иметь качественное оформление сети взаимных связей, степень когезии, кооперации и острота конфликтов между тремя ступенями государственности в рамках Политического Союза.

   Консервативные альтернативы модернизации:

страна с низкой и средней заработной платой  на средней и нижней спупенях технологической лестницы

В рамках глобализации рынков и производства "регионализированному государству" придется взять на себя выполнение функций, которые не смогут выполняться находящимися на более низких государственных уровнях национальным государством и региональной политической администрацией. В данном случае принцип субсидиарности будет действовать в обратном направлении, а именно, " снизу вверх".

При этом речь не может идти о выработке для всех членов таких интеграционных конструкций, как, например, Европейский Союз, одной-единственной модели экономической и общественной модернизации, и о повсеместном насильственном навязывании этой модели.        

Специфические для каждой страны промышленные, социальные и образовательные особенности, занимаемое ею положение в системе международного разделения труда и степень конкурентоспособности продукции различных секторов ее промышленности на международных рынках определяют общие условия для стратегии модернизации в каждом конкретном случае. Правда, при этом могут и должны называться цели, которые должны быть достигнуты. Однако наряду с этим необходимо также назвать инструменты и методы их достижения. Широко распространенная иллюзия, будто каждая страна способна превратиться в "маленького технологического тигра", вполне понятна, но реализация подобных планов возможна крайне редко даже при очень больших затратах. Этому представлению противостоят концепции, cогласно которым технологическому и экономическому развитию страны может способствовать специфическая стратегия низкой заработной платы. В качестве примера может служить Англия начиная с 1990 года. Cледует вкратце коснуться данного вопроса.

С начала шестидесятых и до конца семидесятых годов сдельная оплата за единицу продукции в Англии поддерживалась на привлекательном для работодателей уровне за счет обесценивания фунта. Однако на протяжении восьмидесятых годов стала нарастать обратная тенденция. По мере роста фунта в Англии стала повышаться и сдельная оплата за единицу продукции. Вследствие этого в восьмидесятые годы - в так называемую "эру Тэтчер"- произошла драматическая утрата конкурентоспособности продуктами английской промышленности, масштабы которой стали очевидными только в девяностых годах.

Вследствие вышеизложенного британская промышленность начиная с 1992 года опять оказалась в сложной ситуации. Подавление профсоюзов, беспощадное снижение заработной платы, разрегулирование рынка рабочей силы и обесценивание валюты заменили постановку промышленно-политических целей ради сохранения Великобританией ее позиций как привлекательной для зарубежных инвесторов страны в  международной конкурентной борьбе. Правительству консерваторов, вне всякого сомнения, удалось путем всех этих мер добиться успеха в борьбе за - пусть небольшие - зарубежные инвестиции. Сегодня процессы деиндустриализации в значительной степени остановлены и страна может переходить к иной концепции модернизации.

Великобритания вовсе не была единственной страной-членом ЕС, руководствовавшейся подобными соображениями и продолжающей руководствоваться ими. Низкая заработная плата, разрегулированные рынки рабочей силы, низкие социальные и экологические стандарты являются основой представлений об экономическом росте, делающих ставку главным образом на привлечение прямых капиталовложений из-за рубежа, также для Греции, Португалии, а частично и для Испании. Но объем последних ограничен, вследствие чего в рамках ЕС началась в общем-то разорительная конкурентная борьба за потенциальных инвесторов.

Однако в конечном счете и сами страны-основатели ЕС заинтересованы в том, чтобы не полностью и не слишком быстро ликвидировать определяемые вышеупомянутыми факторами относительные преимущества структурно слабых стран. Ведь их ликвидация несомненно сразу же вызвала бы к жизни требование увеличить трансфертные выплаты.

Пожалуй, пришла пора сформулировать некоторые общие предпосылки для реализации стратегии модернизации в девяностые годы:

1.Специфические сценарии тихоокеанского и южноамериканского развития cемидесятых годов повторить невозможно, ибо с тех пор произошли фундаментальные изменения условий конкурентной борьбы на мировом рынке. В настоящее время отсутствуют излишки капиталов, банки не столь неосторожны, как в семидесятые годы, когда они стремились всучить "пороговым" странам "третьего мира" полученные во время двух нефтяных кризисов "нефтедоллары" в форме дешевых кредитов.    

2.Произошло фундаментальное изменение условий конкурентной борьбы на мировом рынке. Сегодня они распространяются на все виды продукции и носят глобальный характер.

3.Поэтому стратегии модернизации национальных экономик вряд ли могут рассчитывать на преимущественное использование внешних факторов. Это относится и к Российской Федерации. Первостепенное значение приобретают мобилизация и использование собственных капиталов при помощи оснащенных для этого соответствующим образом  финансовых институтов, не могущие заменить зарубежные кредиты.

4.При условии ограниченного кредитования особо важное значение для привлечения потенциальных инвесторов к финансированию модернизационных проектов приобретает, соответственно, предоставление правовых гарантий на капитал и собственность.

5.Мобилизация собственного капитала может осуществляться через государственную задолженность, но предпочтительнее использовать в этих целях прибыль от экспорта сырья, энергоносителей и т.п. В этом вопросе необходимо четко продумать, где, в каких секторах, в каком объеме и с какой целью следует начинать модернизацию. Абстрактная постановка целей в соответствии с собственными желаниями не только иллюзорна, но и ведет к массовому неоправданному расходованию и без того ограниченных ресурсов. Наглядным подтверждением этого является провал проектов модернизации в некоторых секторах высокой технологии не только в Южной Америке, но и в США и в Европе.

По нашем убеждению эти соображения сохраняют свои силы и в отношении возможных проектов модернизации в России. Кроме того, следовало бы подумать о возможности придания приоритетного значения в рамках импортно-субстиционной стратегии легкой и пищевой промышленности. Придание им приоритетного значения помогло бы сэ логичных секторов.кономить валюту, которую можно было бы использовать для улучшения положения в сферах образования, науки и инноваций. Кроме того, за счет сэкономленных средств можно было бы финансировать развитие специфических секторов высокой технологии, и без того уже близких по уровню к мировым стандартам.