V. РЕЦЕНЗИЯ

Дискуссионные вопросы природы СССР

(А.В.Соловьев: Этюды о капитализме России XX века. -

Кострома, 1995 г. - 108 стр.)

М.И.Воейков

Для всех мыслящих людей сегодня весьма актуальным продолжает оставаться вопрос о том, что же представлял собой общественный строй в России на протяжении более 70 лет, что произошло в стране в конце 80-х - начале 90-х годов и что можно ждать в ближайшем будущем. Первые попытки ответить на эти вопросы, которые в изобилии заполняли нашу периодику еще 5-7 лет назад, сегодня уже нельзя признать удовлетворительными.

Эти скороспелые рассуждения можно свести к двум типам: 1) "демократных" интеллигентов и 2) сталинизированных идеологов. Первые считали (и некоторые упорно считают до сих пор), что годы советской власти - это кошмар для России. тупиковое направление, ошибка истории, неудача страны и т.п., а вот после 1991 года Россия возвращается на цивилизованный путь развития, полноценно входит в мировое сообщество и т.д. Вторые считали (многие из них считают до сих пор), что в стране был построен вполне сносный социализм (может быть, за исключением некоторых недоделок), а вот в конце 80-х годов во главе страны оказались проходимцы, которые предали идеалы социализма, заветы Ленина, изменили делу строительства коммунизма и ввергли страну в капиталистическую разруху.

Сегодня эти крайние воззрения все реже воспроизводятся в печати, все меньше могут удовлетворить читателя. Время таких примитивных рассуждений, кажется, проходит.

__________________

Воейков Михаил Илларионович - д.э.н., профессор, Институт экономики РАН. 

Наступает этап более углубленной и основательной разработки вопросов общественно-политической истории России и ее современности. К этой категории можно отнести и книгу А.В.Соловьева. В ней значительно продвинуто обсуждение проблем сущности общественного строя СССР, поднят целый пласт новых вопросов, в основном политэкономической трактовки недавней истории, на которые автор, как представляется, не всегда сам дает удовлетворительные ответы. Но это и понятно.

Невозможно сразу и на все вопросы дать исчерпывающие ответы. Тем более это невозможно в условиях современной России, где общественная наука, и прежде всего марксистская, оказалась "на нуле", без необходимого научного задела. До сегодняшнего дня в СССР и России выходили из печати, за редким исключением, лишь сталинизированные исследования природы СССР, которые имели мало общего с творческим марксизмом и реальными процессами жизнедеятельности общества. От того развал СССР - крах официального "коммунизма" для многих идеологов "марксизма-ленинизма" оказался полной неожиданностью. Сегодня приходится начинать сначала, по крайней мере с уровня развития общественной науки у нас середины 20-х годов и , ясное дело, что потребуются годы и сотни книг, чтобы дать более-менее научный анализ социально-экономической природы СССР и его общественно-политической истории.

Теперь посмотрим, что же пишет автор. Основная идея автора, которую он так или иначе развивает

на протяжении всей книги состоит в том, что никакого социализма в СССР не было и переворот 1991 г. есть закономерное завершение капиталистического развития страны. Об этом свидетельствует, например, такой вывод автора: "Советское государство, руководимое правящей партией коммунистов, было исторически вынуждено для достижения социализма "провести" Россию - СССР через капитализм в форме государственного капитализма, держа его под контролем и реформируя в социализм" (стр. 91). Соответственно и Октябрьскую революцию автор трактует в качестве буржуазно демократической: "Февральская - октябрьская революция 1917 г. была революцией буржуазно-демократической, а не социалистической" (стр.23). В подтверждение этого взгляда автор выстраивает определенную систему аргументов. Так вот, если в отношении того, что октябрьский переворот 1917 г. был, собственно, завершающей стадией буржуазно-демократической революции (точнее сказать, мелкобуржуазной революции), а не пролетарской, авторскую аргументацию можно признать убедительной. В защиту этого положения автор приводит не только соображения о малочисленности пролетариата в России в начале века и о крестьянском, по существу мелкобуржуазном, море населения, но и о явно недостаточном развитии, собственно капитализма. Использует автор и авторитет В.И.Ленина, приводя ряд его высказываний на этот счет. Например, такое: "В стране, где пролетариату пришлось взять власть при помощи крестьянства ... пролетариату выпала роль агента мелкобуржуазной революции" (1). Хотя, если быть честным, То эту цитату следовало бы продолжить и показать, что Ленин считал революцию в значительной мере буржуазной лишь "до лета и даже осени 1918 г.", т.е. до организации комитетов бедноты. "Но когда стали организовывать комитеты бедноты, - утверждает далее Ленин, - с этого момента наша революция стала революцией пролетарской" (2). Конечно, тут же возникает вопрос о том, как же назвать революцию, когда зимой 1918-1919 гг. комбеды были ликвидированы. Что же там за несколько месяцев так существенно изменилось? Но это уже вопрос, скорее, к Ленину. В целом же, я думаю, трактовка А.Соловьева революции 1917 г. звучит достаточно убедительно.

Но вот с государственным капитализмом в СССР все не так просто. В краткой рецензии невозможно подробно рассмотреть каждый пункт аргументации автора, поэтому возьмем основную линию. Она состоит в следующем. В СССР, по мысли автора, существовал рынок, ибо предприятия выпускали продукцию для продажи и заботились о получении прибыли. А крупное товарное производство, каким оно было в СССР, "не может не быть капиталистическим" - пишет А.Соловьев (стр.36). Значит и предприятия были здесь капиталистическими.

Сразу же возникает вопрос: кто же был в СССР капиталистом, кто же присваивал прибавочный продукт? На этот вопрос автор отвечает очень обстоятельно - не протяжении четверти объема книги обосновывая тезис, что капиталистом был директор государственного предприятия. "Директор, поскольку он хозяйничал в рыночных условиях, был "обречен" стать капиталистом" (стр. 36). Почему, спросим мы? А потому, отвечает автор, что именно директор, а не, например, государство посредством планирования управляло советским предприятием. Раз предприятие капиталистическое, т.е. работающее на рынок, значит тот, кто им управляет и есть капиталист, т.е. оставляет себе прибавочную стоимость.

Кажется, я более-менее удовлетворительно изложил основную линию аргументации автора. Но вот тут и возникают вопросы.

Прежде всего не ясно какую прибавочную стоимость присваивали себе директора госпредприятий? Внешним образом определить это очень трудно. Зарплата директора была не очень большая, во всяком случае не намного больше рабочего или инженера. Из прошлого опыта я хорошо знаю, что зарплата директора среднего промышленного предприятия была на уровне научного сотрудника и даже зарплата директора крупного предприятия уступала зарплате, скажем, профессора.

Конечно, директора имели некоторые другие льготы и преимущества. Но в большинстве случаев все эти льготы и преимущества были примерно такими же как у любого другого директора крупной нехозрасчетной организации: ректора ВУЗа, директора театра или консерватории, директора санатория, т.е. тех, кто даже по логике автора, не мог присваивать прибавочной стоимости, ибо работал в, так называемой, непроизводственной сфере, там, где не производится реальный продукт. Также многими из этих преимуществ пользовались и секретарь парткома предприятия, профсоюзный актив, верхушка ИТР, рабочие-передовики. Да и какие это были преимущества! Персональная машина, бесплатная путевка в санаторий, несколько более легкий доступ к распределению дефицитных товаров - вот, пожалуй, и все! Я, конечно, не беру в рассмотрение верхушку партийно-государственной номенклатуры. Это особый слой и о нем должен быть особый разговор. Здесь же речь идет об обычном директорском корпусе. По крайней мере, все эти льготы не идут ни в какое сравнение с тем, что могут иметь директора предприятий сегодня. Вот сегодня, действительно, директор может присваивать какую-то часть прибавочной стоимости, если, конечно, его предприятие может успешно работать. Правда, некоторые директора умудряются роскошно жить, даже когда их предприятия вообще не работают.

Далее. Если раньше, в СССР директора государственных предприятий были капиталистами и присваивали себе прибавочную стоимость, то непонятным становится участие их в государственных переворотах 1991-1993 гг., где, по мысли автора, директора сыграли ключевую роль. Зачем директорам был нужен переворот, если и раньше они были капиталистами и присваивали себе прибавочную стоимость? Можно, конечно, ответить на это, что раньше они присваивали мало, а сейчас захотели больше. Такой ответ был бы верным, если иметь в виду всякого рода спекулянтов, а не директоров производственных предприятий. Первые годы ухватить как можно больше и, что называется, "концы в воду", вторые же стремятся к стабильной производственной работе предприятия. В подавляющем большинстве директора сегодня выступают довольно резко против нестабильности, инфляции, экономической криминализации и всего того, что обычно связывают с ельцинским "курсом реформ".

Есть ряд и других пробелов в аргументации автора. Так, на странице 38 он умещает в одной фразе явно несовместимые вещи: "действовала фиктивная экономика, которая не создавала товаров, но позволяла присваивать "часть реально созданной стоимости руководителям предприятий". Непонятно, как можно присваивать "часть реально созданной стоимости", если не создается товара, т.е. носителя стоимости. В марксизме является азбучной истиной, что если нет товара, то нет и стоимости. Здесь автор явно что-то редакционно напутал.

Но хуже всего у автора обстоит дело с трактовкой планирования. В силу своей концепции капиталистической (точнее государственно-капиталистической) природы СССР автору нужно было показать и доказать, что планирования у нас по существу не было. Чтобы показать, что народное хозяйство управлялось в СССР не государством, а директорами-капиталистами, автор пускается в такие рассуждения: "Кто управляет предприятием?", - спрашивает автор. И отвечает: "Может быть государство через установление плановых заданий? Нет, плановые методы не подчинили себе рынок и тем более не упразднили его, так как плановые задания не выполнялись" (стр. 36). В другом месте он пишет, что "планомерность в СССР окончательно была уничтожена рынком" (стр. 40).И здесь же приводится таблица, где показано, как и насколько не выполнялись государственные планы за 1970-1985 гг.

На все это можно возразить следующее. У автора какое-то странное представление о планировании. Он почему- то считает, что народохозяйственный план должен быть выполнен как армейский приказ - с абсолютной точностью. В противном случае, то есть если план не выполнен даже на малость, то и планирования никакого нет. Это очень странная логика. Народохозяйственный план по природе своей не может быть абсолютно точным: таких планов никогда и нигде в мире не было и не будет. Всегда реальное выполнение будет чуть больше или чуть меньше априори заданной величины плана, ибо невозможно с абсолютной точностью предвидеть экономическую динамику. Народохозяйственное планирование осуществляется не тогда, когда пытаются планировать из единого центра производство каждого гвоздя в каждой волости и каждой морковки в каждой деревне, а когда планомерным образом поддерживают основные пропорции народного хозяйства. С этой точки зрения, бесспорно, что народохозяйственное планирование в СССР было и составляло довольно существенную черту советского экономического строя. Хотя, это же планирование изобиловало и многими недостатками, а порой и глупостями.

Затем непонятно, что означают слова автора в другом месте, что "планомерность в СССР окончательно была уничтожена рынком" (стр.40)? Разве раньше или когда-то планы в СССР выполнялися с абсолютной точностью, а вот с 1970 г. они стали выполняться плохо? Более того, если судить по таблице автора, то можно сделать как раз обратный вывод: с течением времени отклонения плана от фактического его выполнения становились все меньше. Например, если взять два периода, которые приводит автор, за 1970-1980 гг. и 1980-1985 гг., то отклонения выглядят следующим образом: по производству национального дохода фактическая величина была меньше плановой в первом периоде на 20 пунктов, во втором - на 1; по продукции промышленности - на 21 и 6; по продукции сельского хозяйства - на 16 и 7; по грузообороту - на 17 и 4 (стр.40). Все эти данные автора, но он почему-то делает вывод, что с планированием обстояло все хуже и хуже. Я же делаю вывод обратный, а именно, что государство научилось планировать более точно, отклонения становились все меньше.

Таким образом, сказать со всей справедливостью, что в СССР не было планирования, а был капитализм, пусть и государственный, никак нельзя. Кроме того, непонятно почему планирование несовместимо с государственным капитализмом. Известно, что уже в период первой мировой войны в Германии существовал и госкапитализм и планирование, и что Ленин много сил потратил, чтобы убедить своих соратников в полезности заимствования и того и другого для Советской России. Поэтому утверждение об отсутствии в СССР планирования и присутствия здесь государственного капитализма требует более основательной аргументации.

Идею о государственном капитализме в СССР автор, по всей видимости, заимствовал из известной книги Тони Клиффа "Государственный капитализм в России" (3), которую автор настоятельно рекомендует "найти и прочитать". Вообще эта книга сегодня среди некоторых кругов левой интеллигенции почему-то приобретает популярность. Я пишу "почему-то", потому что книга Клиффа, на мой взгляд, есть ничто иное как местами достаточно поверхностное изложение и развитие работы Л.Троцкого "Преданная революция". Уж лучше "найти и прочитать" первоисточник, чем творение эпигонов.

Так вот, Троцкий, который был первым и наиболее основательным критиком с марксистских позиций социально-экономических характеристик СССР при сталинистском режиме, на основе тех же фактов, что используют и Тони Клифф, и А.Соловьев, нигде и никогда не утверждал, что СССР - это капиталистическое государство, что в СССР создан государственный капитализм. Но Троцкий, как известно, также отрицал и положение, что в СССР построено социалистическое общество. Приведу лишь одну цитату на этот счет из работ Троцкого 1925 г.: "В 1921 г., при переходе к НЭПу, Ленин особенно настаивал на определении складывающегося у нас хозяйственного режима в целом, как государственный капитализм. В то время, когда промышленность находилась в состоянии полного паралича, было много оснований думать, что развитие ее пойдет преимущественно путем смешанных обществ, привлечения иностранного капитала, концессий, аренды и прочее и прочее, то есть путем капиталистических и полукапиталистических форм, контролируемых и направляемых пролетарским государством. ... Фактическое развитие пошло, однако, по более благоприятному пути. Решающее место заняла государственная промышленность... Совершенно очевидно, что общее определение нашего хозяйственного режима как "государственный капитализм" теряет при этом смысл: ни государственная промышленность, ни крестьянское хозяйство под это определение не подходит; называть же всю систему по ее наименее значительным составным частям (смешанные общества, концессии, аренда и прочее), было бы чудовищным нарушением всех пропорций" (4). Кажется, здесь все предельно ясно.

Я, конечно, не хочу сказать, что Троцкий был абсолютно прав, и А.Соловьев абсолютно не прав. Так, понять мысль Троцкого о том, что СССР не является ни капиталистической, ни социалистической страной довольно трудно - здесь есть какая-то недоговоренность. Однако по этому вопросу в мировой марксистской литературе с 30-х годов идет оживленная дискуссия и не замечать ее, думается, просто не серьезно. Тем более, некоторые отголоски этой дискуссии были в современной отечественной печати (см., например, статьи в журнале "Альтернативы" (5).

Я также далек от утверждения, что в СССР был социализм в, собственно, марксистском понимании этого термина. Но нет серьезных оснований полагать, что у нас был государственный капитализм, ибо доказательство того, что прибавочная стоимость распределяется в СССР точно также как, например, в Германии времен первой или второй мировых войн, оставляет желать лучшего. На мой взгляд, не убеждает и аргументации А.Соловьева, что прибавочная стоимость присваивалась директорским корпусом. Не приводится в книге для обоснования этого положения достаточных статистических фактов. Более того, если признавать, что долгие годы в СССР был госкапитализм, то как назвать сегодняшнее социально-экономическое положение, когда с помощью государства прибавочный продукт, создаваемый в некоторых отраслях (нефтегазовая промышленность, цветная металлургия и др.) оседает в карманах небольшой группы отраслевых руководителей и их приближенных.

И еще одно общее замечание. Судя по всему, автор довольно негативно относится к современному положению в России. Но почти также негативно он относится к общественному строю в бывшем СССР. Хотя из текста книги можно почувствовать явные симпатии автора к марксизму, к Ленину, к первым шагам советской власти. Так вот, остается непонятным - на чьей стороне автор? Только Ленина и первых лет советской власти? Тогда автор должен бы объясниться: ведь ленинские годы вмещали в себя и "военный коммунизм" и НЭП - принципиально разные экономические политики.

В этой рецензии я по необходимости сосредоточился на дискуссионных моментах книги, хотя и не исчерпал их все. Но в книге также присутствует и положительный материал, который бесспорно интересен и полезен. И в этом смысле автор проделал значительную работу. Но еще большую признательность А.Соловьеву мы должны выразить за то, что ему удалось поставить самые острые и еще малоисследованные вопросы прошлого и современного развития России. Обсуждение этих вопросов - самая настоятельная задача левого движения в стране.

Примечания

1. Ленин В.И. Полное собр. соч., т. 38, с.143.

2. Там же.

3. См. русский перевод: Клифф Т. Государственный капитализм в России. - б.м., 1991. Архив Троцкого. Коммунистическая оппозиция в СССР. 1923-1927. Т.1. - М., "Терра", 1990, с.154-155.

4. Бузгалин А. Социализм: уроки кризиса; Грецкий М. был ли социализм? - Альтернатива, 1994, № 2(5); Шафф А. Срочно требуются "новые левые". - Альтернативы, 1995, № 2.