НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ СОПОСТАВИТЕЛЬНОГО АНАЛИЗА РОССИЙСКИХ И КИТАЙСКИХ РЕФОРМ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XX В.

У ЭНЬЮАНЬ *

Предпосылки сравнительного изучения

китайских и российских реформ

(Термин «экономические реформы» появился на страницах советских газет уже давно. В декабре 1929 г. и в феврале 1930 г. ЦК ВКП(б) принял постановление «О реорганизации системы управления промышленностью», в котором говорилось о налаживании системы управления промышленностью, совершенствовании системы хозрасчета и даже об использовании товарно-денежных принципов и законов ценообразования. В некоторых советских исследованиях, посвященных истории экономики, этот период также называется периодом экономических реформ (1). Однако это не те реформы, о которых мы собираемся говорить).

Экономические реформы, которые мы собираемся подвергнуть компаративному анализу, — это реформы, направленные на изменение «системы управления, основанной на высокой централизации, детально разработанных рабочих инструкциях, командных методах и бюджетном финансировании» (2). Эти реформы начались в Советском Союзе вскоре после смерти И.В. Сталина (3) и затем постепенно охватили другие социалистические страны, в том числе и Китай.

В настоящее время имеется немало работ, посвященных компаративному анализу российских и китайских реформ. Однако, прежде всего, необходимо уяснить, какие стороны этих реформ сопоставимы, а какие нет.

Известный французский историк Марк Блок говорил, что в компаративном историческом анализе существуют два основных принципа: «С исторической точки зрения для сравнения необходимы два условия: во-первых, сравниваемые объекты наблюдения должны быть в чем-то схожи, это само собой разумеется; а во-вторых, должно существовать некоторое различие в обстановке, порождающей эти объекты» (4). Здесь самое важное это то, что сравниваемые объекты должны, прежде всего, обладать существенной схожестью, иначе будет допущена такая же ошибка, как «при сравнении коричневого цвета одного автомобиля с объемом цилиндра другого».

Как нам кажется, до начала реформ в Китае и в России существовала существенная схожесть как в политической системе (структура государственного и политического управления), так и в системе экономики (система экономического управления). Согласно принципам компаративного анализа, «типологически схожие причины обязательно порождают типологически схожие последствия». Исторические факты подтверждают это заключение. Россия и Китай в ходе нескольких десятилетий строительства социализма столкнулись с одинаковыми проблемами, и перед обеими странами встал вопрос о переходе от плановой экономики к рыночной. Иными словами, вплоть до начала 80-х гг. общий фон, на котором разворачивались реформы в обеих странах, также как и предпосылки этих реформ, обладали значительной схожестью. И, согласно обычной закономерности, эти реформы должны были бы привести к схожим результатам, однако на деле результаты оказались далеко не тождественными. Причины этого некоторые видят в том, что Китай начал с реформирования экономики, а Россия — с политики; Китай начал с деревни, а Россия — с промышленности и т.д. В этих утверждениях есть доля истины, но не следует их абсолютизировать. Как указывает известный китайский экономисту Цзиньлянь, реформы в Китае начались в конце 70-х гг. с промышленности, с расширения хозяйственной самостоятельности госпредприятий. К 1980-1981 г. число промышленных предприятий с расширенными хозяйственными правами уже достигло 6 тысяч, в то время как в деревне реформы, связанные с внедрением семейного подряда, находились еще на негласной стадии развития и легализовались только в 1982-1983 гг. (5). С другой стороны, Китай приступил к экономическим реформам только после разгрома «банды четырех» в 1976 г. и после больших изменений в высшем руководящем эшелоне, а Горбачев, придя к власти, тоже начал, в первую очередь, со стратегии «ускорения экономики», поэтому невозможно говорить о какой-либо закономерности в последовательности политических и экономических реформ. В принципе успех реформ всегда обязан сочетанию реформирования в обеих областях, а главный вопрос заключается в том, какого рода реформы проводятся.

После распада СССР в политической системе России произошли коренные изменения. На сегодняшний день по-прежнему возможно сравнение ситуаций в обеих странах в плане перехода от плановой к рыночной экономике, но в работе политических механизмов наблюдаются значительные различия, что необходимо учитывать при проведении сравнительного анализа.

Особенности нескольких этапов китайско-российских реформ

(После смерти И.В. Сталина СССР пережил ряд реформ в середине 50-х, середине 60-х, в конце 70-х и в середине 80-х годов. А в Китае с основания КНР и до конца 70-х гг., строго говоря, не было проведено настоящих по значению реформ. Но, согласно вышеуказанному определению реформ, можно сказать, что в Китае в разное время делались экономические корректировки. Это доказывает то, что реформа высокоцентрализованной политико-экономической системы является неодолимой тенденцией. Ниже мы рассмотрим и сопоставим несколько этапов этих реформ).

Первый этап: середина 50-х гг. После смерти И.В. Сталина, Г.М. Маленков и другие предприняли первую атаку на сталинскую модель, потребовав ускорить развитие легкой промышленности, выступили против культа личности, за смягчение напряженных международных отношений и т.д. Несмотря на то, что эти меры еще далеко нельзя назвать реформой старой системы, но все же первый шаг был сделан. В середине 50-х гг. Н.С. Хрущев, раскритиковав Маленкова и его так называемую «антипартийную группу» за выступление «против партийной линии на приоритетное развитие тяжелой промышленности», был тем не менее вынужден принять некоторые предложения, выдвинутыми ими, и впервые совершил «попытку крупномасштабных реформ» по отношению к централизованной экономической системе.

В Китае же начало корректировок в экономической системе знаменует выход статьи Мао Цээдуна «О десяти отношениях» 2 мая 1956 года (6). Мао Цзэдун в этой статье пишет: «Последнее время в СССР в процессе строительства социализма обнажились некоторые ошибки и недостатки. Что же, и нам идти по той же кривой дороге, которую прошли ониN» Он выдвинул тезис о том, что в отношениях «тяжелая промышленность — легкая промышленность — сельское хозяйство» нужно делать акцент на развитии сельского хозяйства и легкой промышленности; нужно по возможности уменьшать пропорцию военно-административных расходов, больше заниматься экономическим строительством; регулировать взаимоотношения между центром и местными властями, взаимоотношения между государством, коллективом и частными лицами, для того чтобы поднять активность разных сторон и т.д.

Специфика этого периода заключается в зарождении понимания того, что старая система, в центре которой находилась сталинская модель, стала помехой дальнейшего развития экономики; предпринимаются попытки коррекции этой системы. Но в рамках закосневшей идеологической системы реформы встречают большие трудности, и любые изменения в старой системе вызывают сильнейшую реакцию.

Можно увидеть, что реформы, начавшиеся в СССР, имели влияние на Китай и ряд социалистических стран, которые также впоследствии пошли по пути реформы.

Второй этап: Косыгинские реформы с середины 60-х годов — расширение самостоятельности и инициативы предприятий и производственных объединений, повышение значения предприятий как первичных экономических единиц, усиление хозрасчета, стимулирование развития промышленности с помощью ценообразования, прибыли, премий, кредитов и т.д. улучшение организации управления промышленностью, проведение «новой экономической системы» и т.д.

Специфика этого периода в том, что реформы начинают затрагивать старую систему. Конечно, причина малой эффективности этой реформы также состоит в том, что она не смогла поколебать основу старой системы.

В этот период Китай по причине «культурной революции» и под влиянием ультралевой идеологии предпринял в области политики и экономики так называемые «революционные шаги», которые далеко уводили от нормального русла развития человеческой цивилизации, когда даже такие реформы, как в СССР, не могли быть воспринят н рассматривались в критическом плане как проявление «ревизионизма». В области управления предприятиями система директорской ответственности, система хозрасчета и система распределения по труду были приняты за проявление «капитализма» и отвергнуты, что нанесло большой урон развитию государства, общества и экономики. Однако также следует указать, что в этот период Дэн Сяопином и др. китайскими руководителями был проведен ряд мероприятий по «упорядочению» экономики, центральной задачей которых являлось развитие производительных сил. Эти мероприятия заложили основу для последующих реформ в Китае. И, что еще существеннее, в этот период Китай полностью отошел от советской модели и начал самостоятельные поиски путей развития социализма.

Третий этап: конец 70-х — середина и конец 80-х гг. В научных кругах обычно недостаточно обращают внимания на реформу, проведенную в июне 1979 г. в СССР. Считается, что, несмотря на то, что она носила основные признаки экономических реформ, все же «мало или практически не принесла никаких новых идей», это было просто «новое вино в старых мехах», реформаторские шаги были несмелыми, результаты неявными. Мы считаем, что, несмотря на то, что реформы 1979 г. в целом не вышли за рамки реформ 1965 г., но все же самая значительная особенность этих реформ заключается в том, что было заявлено о необходимости синхронизации экономического роста и общественного развития и комплексных реформ в экономике, политике и социальной сфере.

Во времена Брежнева СССР, с одной стороны, длительное время сохранял общественную стабильность, а, с другой стороны, социально-экономическое развитие было замедленным и даже шло на спад. Идейная закоснелость и «стагнация» политической системы явились основными причинами того, что реформы в СССР не смогли выйти за рамки старой системы. В то же самое время Китай переживал крупные перемены: смерть Мао Цзэдуна, крушение «банды четырех», выход Дэн Сяопина на политическую арену — все это послужило основой для последующих экономических реформ. Широкомасштабное обсуждение лозунга «Практика есть единственный критерий истины» раскрепостило умы, сбило оковы догматического отношения к марксистской идеологии. С этого момента в Китае начались настоящие по значению реформы.

Четвертый этап: середина 80-х — начало 90-х годов. Здесь имеются в виду реформы, начатые Горбачевым.

Сейчас многие российские исследователи, в том числе и сам М.С. Горбачев осознают, что к началу осуществления общественно-политических реформ не было никакой комплексной четкой программы, не хватало идейной подготовки к реформам, а также практического опыта. Но вопрос заключается не только в этом. Ведь, по крайней мере, ясно стояла задача, которую надо было достичь в конце реформ, а именно, коренным образом изменить социальный строй СССР, перейти из одной общественной формации в другую. Однако методы проведения реформ, страдавшие полным невниманием к специфике собственной страны, принятые под определённым давлением и ориентированные на прямое копирование и перенос западной политико-экономической модели в свою страну, гак же, как и «шоковая терапия», нацеленная на моментальный эффект, вызвали социальные потрясения в стране и, в конечном итоге, окончательно разрушили экономическую систему и государственный строй Советского Союза.

В этот же период в динамике политико-экономической ситуации Китая также происходят некоторые колебания, реформы проходят не очень гладко. Но китайские реформы с начала до конца придерживались основных принципов: сохранять политическую стабильность, продолжать политику внешней открытости, ставить на первое месте повышение и улучшение жизни населения; придерживаться методов «постепенных» реформ — из деревни к городу, из прибрежных районов к внутренним, от масштабов отдельных регионов к масштабам всей страны, т.е. идти «от точки к линии», «от периферии к центру», с тем, чтобы максимально уменьшить социальные потрясения в обществе.

Сравнивая пути развития экономических реформ в СССР и в Китае, можно выявить несколько интересных закономерностей.

Первое, высококонцентрированная политико-экономическая система, в центре которой была сталинская модель, в свое время сыграла важную роль и в истории России, и в истории Китая для трансформации отсталой аграрной страны в индустриальную страну, и особенно сыграла большую роль в Великой Отечественной войне в победе над фашизмом. Достижения этой системы в развитии государственно-регулируемой экономики, усилении трудового и социального обеспечения, введении бесплатной медицины, всеобщего образования и т.д. можно считать позитивным вкладом в человеческую цивилизацию. С другой стороны, тотализированная система не только порождала самовластие, но и приводила к крупным ошибкам в принятии политических решений и серьезно подрывала активность народных масс. В области идеологии отсутствовала связь с реальностью, теория отрывалась от жизни, мышление замыкалось и закостеневало. В области экономики игнорировались рынок и роль ценовых законов, что в конечном итоге приводило к нарушению баланса производства и непомерному расходованию человеческого и материального потенциалов, приводило к отставанию от мирового технического прогресса, нарушению развития общества и мешало повышению жизненного уровня народа. Поэтому реформа этой системы для России и Китая является единственной и безальтернативной мерой, необходимой для развития модернизации .

Второе, важная причина неудач прошлых реформ в России и Китае состоит в том, что закоснелость идеологии мешала пониманию и даже приводила к отрицанию совместных достижений человеческой цивилизации, таких, как использование товара, цены, прибыли и других экономических рычагов в целях развития рыночной экономики. Именно поэтому невозможно было коренным образом затронуть старую систему. Раскрепощение сознания в таких странах с высокоцентрализованной системой управления экономикой, как Россия и Китай, является предпосылкой реформ.

Третье, цель реформ состоит в том, чтобы с помощью перехода от плановой экономики к рыночной экономике поднять жизненный уровень населения. Поэтому, реформы проводятся не ради реформ и не ради реформы государственного строя. Как говорил американский ученый Даниэлс Роберт: «Коренная ошибка постсоветских реформаторов в том, что … они приняли изменение строя за цель реформы». А также поставили на второстепенное место улучшение жизни народа (7).

Правильно оценивать историю

Когда речь заходит о реформах, которые коренным образом меняют старую систему, то здесь необходимо затронуть вопрос оценки истории. Поэтому неслучайно, что в Китае в начале реформ, в 1981 году, было принято «Постановление по некоторым вопросам истории партии со времени основания КНР». Это послужило идеологической базой для широкомасштабных реформ. В СССР в январе 1987 г. М.С. Горбачев также выдвинул тезис о том, что «в истории не должно быть белых пятен», и этим положил начало переоценке истории СССР.

В Китае есть древнее изречение: «Сопоставляя с прошлым, познаешь сегодняшнее» — это означает, что руководство сегодняшними действиями возможно только через правильное понимание истории. Сейчас, делая выводы относительно поражения реформы в СССР, значительная часть ученых указывает на то, что причины поражения заключаются в недостаточном понимании истории СССР (8) и даже в полном отрицании 70-летней истории государства руководителями реформы. Здесь мы не собираемся всесторонне обсуждать эту тему, а только хотим затронуть несколько вопросов, совместив точки зрения различных китайских исследователей.

1. О выборе и эволюции « стратегия развития»

До этого было упомянуто о реформах в Китае и СССР, не затронувших коренным образом старую систему и поэтому не принесших явных результатов. Однако если полностью отрицать эти реформы, то можно потерять осознание связи между сегодняшним и прошедшим. Мы объясним вышеупомянутый вопрос на примере эволюции экономической стратегии развития реформ.

Экономическая стратегия реформ, проводившихся в СССР в середине 50-х годов, основывалась на продолжении сталинской стратегии «догнать и перегнать» — преимущественно развивать тяжелую промышленность, чтобы как можно быстрее перегнать самые развитые капиталистические страны (9). Но новшеством в направлении развития реформ было заявление об «ускоренном развитии сельскохозяйственного производства» и уменьшении полномочий центральной власти, а также расширении самостоятельности местных властей.

Новое направление в реформах 1965 г. — «интенсификационная стратегия», означавшая ускорение научно-технического прогресса и увеличение эффективности производства. Несмотря на то, что принцип первостепенности развития тяжелой промышленности остался в силе, все же было заявлено об увеличении инвестиций в сельскохозяйственный сектор и легкую промышленность как попытка изменить аномальную структуру национальной экономики. И, что еще важнее, впервые опорной точкой в реформах стали предприятия, где с помощью цены и прибыли в качестве экономических рычагов старались стимулировать производство. Этот опыт стало стартовой чертой реформы во многих социалистических странах, таких, как Венгрия, Болгария, Чехословакия, Польша, Румыния и др., где с середины 60-х гг. в центр реформ также были поставлены предприятия. Нынешние реформы в Китае тоже разворачиваются вокруг создания «современной модели управление предприятиями».

Заслуга «Стратегии общественно-экономического развития» 1979 г. в том, что, если задачи хрущевских реформ заключались в реорганизации структуры управления, а косыгинские реформы ограничивались «созданием нового управления промышленностью», то на этот раз комплексные реформы были направлены не только на сельское хозяйство, капитальное строительство, научные исследования, снабжение товарами, но также и на социальную область.

«Стратегия ускорения» 1985 г., открывшая перестройку, включила в себя все пункты предыдущих реформ, (такие как интенсификация экономики, научно-техническая революция, перестройка экономических механизмов и т.д.), поэтому ее нельзя назвать ошибочной. Однако основная проблема состояла в том, что, во-первых, перестройка была нацелена на «существенную трансформацию одновременно во всех сферах советского общества», то есть представляла собой попытку достижения «моментального эффекта»: во-вторых, прежний действующий механизм был разрушен до формирования новых социальных и экономических механизмов, что привело к социальному хаосу.

Как всем известно, Китай в 50-е гг. также придерживался экономической стратегии «первостепенного развития тяжелой промышленности». Роль этой стратегии и вызванные ей проблемы в Китае были такими же, как и в СССР. (Вплоть до конца 70-х гг., несмотря на то, что в этот период неоднократно предпринимались меры по «корректировке», направленные на ускорение развития сельского хозяйства, легкой промышленности и улучшение производственных отношений, все эти меры не выходили за рамки старой системы). В Китае не только не проводились такие реформы, как в СССР, но даже осуждали эти реформы за «реставрацию капитализма», что привело социально-экономическое положение страны в канун реформ на грань полного краха.

Основой курса реформ Дэн Сяопина стал отказ от прошлой политики «классовой борьбы» и перемещение центра работы всей партии в сторону экономического строительства; отказ от косного догматического понимания сущности социализма и принятие принципа «трех полезностей» (то есть полезности для развития производительных сил, полезности для повышения комплексной мощи страны, полезности для улучшения жизни населения) как важнейшего критерия оценки социализма. Руководимая этими идеями, экономическая стратегия также прошла трансформацию от «субъективной, односторонней гонки за экономическим ростом» до понимания «все ради человека, все ради непрерывного развития общества и экономики».

(Что касается конкретной реализации, то в Китае придерживаются принципа «переходить реку вброд, нащупывая камни», «семь раз примерь — один раз отрежь» как основного метода «постепенных» реформ. В процессе перехода от плановой экономики к рыночной невозможно сразу найти законы построения рыночной экономики. Многие идеи созревают только в ходе практического опыта. Так, в 1979 г. еще говорили: «Плановая экономика — главное, а рыночное регулирование — дополнительный фактор»; в 1984 г. впервые заговорили о том, что «социализм есть плановая товарная экономика», но рыночное регулирование по-прежнему ставилось на второстепенное место; в 1989 г. было выдвинуто положение о том, что «планирование и рынок должны быть равноценными», и только в 1992 г. в области идеологии были сняты разграничения между «плановой экономикой» и «рыночной экономикой» как принадлежащими соответственно социалистической и капиталистической сфере и выдвинут тезис о создании «системы социалистической рыночной экономики». Конкретные шаги реформы, само собой, также направлялись вглубь вслед за углублением понимания идеи).

Сравнивая экономические стратегии Китая и СССР и их пути трансформации, можно четко увидеть, что они постепенно идут в направлении рыночной экономики через «уменьшение центральной власти, расширение полномочий предприятий, введение рыночных механизмов, проведение комплексных реформ»; значение реформы состоит еще в том, что каждый раз на начальном этапе она в той или иной степени способствовала развитию экономики Китая и СССР, и вносила корректировки в аномальную структуру общества и экономики, в структуру производства, систему распределения, снабжения и т.д., формируя тем самым реальную базу и теорию для перехода от плановой экономики к рыночной. Можно сказать, что без этих экономических реформ и корректировок экономического курса была бы невозможна теория «социализма с рыночной экономикой». С другой стороны, очевидно, что полное отрицание истории, разрыв исторических связи превращают дальнейшие реформы в «воду без истока, дерево без корней».

2. Материалистический, диалектический подход к истории

Ошибка метода, исходящего из полного отрицания истории, состоит также в «одностороннем интерпретировании истории», когда она понимается только как история «элитарных личностей» или «политическая история». Раньше в Китае большинство исторических сочинений описывали смену династий или деятельность императоров, министров и полководцев. На Западе также существовала точка зрения, согласно которой «основным материалом для истории служат история государства и политики», «деятельность государства и личностей, сыгравших огромную роль в государственных делах, намного важнее, чем деятельность обычных граждан» (10). Как известно, такова точка зрения традиционной историографии. Если основываться на ней и рассматривать историю СССР исключительно в ракурсе политического режима и действий политических лидеров, то возникает оценка 70-летней истории СССР как «истории тоталитаризма».

Фактически же, политический режим СССР и его лидеры составляли противоречивый комплекс, который, с одной стороны, носил тоталитарный характер, а, с другой стороны, демонстрировал авторитаризм, необходимый для защиты интересов государства. Если мы, отрицая тоталитаризм, одновременно будем отрицать и авторитаризм, то «выплеснем вместе с водой и ребенка из купели». (И тем более необходимо учитывать, что 70 лет истории Советского Союза включают в себя не только «политическую историю» и деятельность элиты, но и историю развития таких сфер, как социальная, экономическая, военная, идеологическая, культурная, образовательная, демографическая и т.д.)

Если давать оценку развития советского общества со всех этих сторон, то, как нам кажется, здесь несомненно видятся огромные достижения, даже невзирая на такие явления, как застой в стратегии экономического развития, отставание в уровне жизни по сравнению с развитыми странами и т.п. Попробуем разобраться в этом на примере сталинского периода.

Несмотря на интенсивное развитие России до Октябрьской революции, бросается в глаза ее всесторонняя отсталость по сравнению с ведущими капиталистическими странами по таким параметрам модернизации, как объем индустриального производства (Россия отставала в этом плане от США, Великобритании, Германии и Франции), удельный вес городского населения, структура третьей индустрии, количество врачей на 1000 чел., охват населения общим образованием, младенческая смертность и т.п. По всем этим параметрам Россия занимала одно из последних мест (11). Конечно, здесь мы приводим только некоторые характерные параметры.

В 1940 г. в противовес всесторонней отсталости 1913 г., СССР вырвался на первые места по таким параметрам, как объем индустриального производства, коэффициент грамотности, количество врачей и т.д. Во многих других отношениях отсталость сохранялась, что не позволяет говорить о «завершении индустриализации», как то широко пропагандировалось в прошлом. Однако темпы развития в СССР были намного выше, чем в капиталистических странах. Не касаясь общепризнанных высоких темпов развития промышленности, приведем следующие примеры:

Коэффициенты развития /годовой прирост (12)

	Грамотность	Кол. врачей на 1000 чел.	Продолжительность жизни
СССР	368,4/5,1	444,4 / 5,7	321 /2,4
США	111,7/0,4	92,4/0,3	490 / 3,2
Германия	84,9 / 0,9	138/ 1,2	376/2,7
Великобритания	98,7/0,1		439,4 / 3,0
Франция	74,8/ 1,6	136/ 1,2	281,1 /2,1
Япония	115,7/0,7	115,4/0,5	251,7/1,9

Можно привести и другие примеры.

Именно по этой причине невозможно целиком отторгать 70 лет истории СССР. Что касается того сумбура, который вызвали эти нигилистические идеи в российском обществе в период перестройки с середины 80-х гг. и печальных последствий этого сумбура, то они общеизвестны.

Китай также пережил полосу максималистских нигилистических тенденций — это было во время «культурной революции», когда звучали лозунги «сомневайся во всем», «отрицаем все», «долой всех и вся» и т.п., когда была отвергнута вся история Китая, начиная с Конфуция и кончая 17-летней историей КНР. В результате были жестоко растоптаны многотысячелетние культурные традиции страны, нанесен страшный урон экономике и самому обществу. Особенно последствия разрушения общественной морали и нравственности дают себя знать и до сих пор.

Можно провести множество сопоставлений и аналогий в плане конкретных мер и шагов российских и китайских реформ, но в силу понятного лимита мы пока на этом остановимся.