VI. РЕЦЕНЗИИ

ДРАМА ИДЕЙ НА СЦЕНЕ ЛЕНИНКИ

Иосиф Абрамсон *

21-22 июня 2001 г . — очередная большая ежегодная международная конференция, проводимая фондом «Альтернативы» в сотрудничестве с Комитетом Госдумы по образованию и науке. Особенность этой конференции — не в её теме «Распад СССР: 10 лет спустя» и не только в рекордной численности участников с рекордным представительством регионов России, стран СНГ и дальнего зарубежья. Особенность, специфичность июньской конференции 2001 г. — в том, как она была завершена.
Все предыдущие форумы, проводившиеся ассоциацией «Учёные за демократию и социализм» и фондом «Альтернативы», заканчивались пленарным заседанием с сообщением о работе секций и с общим подведением итогов. Такое пленарное заседание было и на этот раз. Но оно не было завершением конференции. Организаторы неоднократно повторяли анонс: будет представлено политическое шоу, все участники конференции приглашаются на политическое шоу.

И вот несколько сотен заинтригованных участников, уставших от секционных дискуссий, десятков прослушанных докладов, с интересом ждут в конференц-зале Российской Государственной библиотеки (б. Ленинской), когда закончатся приготовления сцены к необычному действу.

Итак, действующие лица и их исполнители:

Л.Троцкий — проф. Андрей Колганов,

Н.Бухарин — проф. Солтан Дзарасов,

И.Сталин -- проф. Ричард Косолапов,

А.Богданов — к.э.н. Георгий Гловели,

А.Грамши - проф. Джереми Лестер,

Греческий партизан — проф. Михаил Савас Матсас,

Марина Цветаева — к.ф.н. Людмила Булавка,

Ведущий — проф. Александр Бузгалин.

Ведущий — это своего рода медиум, он вызывает исторических деятелей прошлого, задавая им вопросы и сталкивая их в острых спорах относительно причин краха СССР. Напряжённому действию помогает весьма скромный реквизит: Настольная лампа с зелёным абажуром, кожанка на Троцком, белый врачебный халат на Богданове, маленький портрет Ленина на заднике, плакаты РосТА двадцатых годов.

Диалоги, яростные схватки различных подходов к организации революционного преобразования насыщенной антагонизмами действительности, отстаиваемых самими генераторами этих тенденций, выдающимися персонажами бурной истории первой половины ХХ века, захватили зал почти мгновенно. И несмотря на то, что исполнители ролей знаменитых личностей были без грима, они так входили в образы своих героев (даже тогда, когда не полностью с ними сливались, держа некоторую дистанцию), что зрители, поглощённые драмой идей и трагедией истории, порой забывали, что перед ними учёные мужи, а не те , кого они изображают. Казалось вполне реальным, что на наших глазах отчаянно спорят, отстаивая каждый свою правоту, ожившие Троцкий, Бухарин, Богданов, Сталин, Грамши.

Невольно вспоминался старый спектакль старого Ленкома — «Диктатура совести» (автор пьесы — Мих. Шатров), поставленный бывшим видным советским режиссёром Марком Захаровым (к слову сказать, после своей известной телевизионной мизансцены с публичным сожжением партбилета и серией ёрнических колонок в «Известиях» этот отъявленный конформист мог бы на личном материале поставить «Проституцию совести»). Там Олег Янковский без грима был в роли Ленина, Татьяна Пельтцер — Клары Цеткин, другие звёзды Ленкома также выступали без грима .Тогда это было внове. И сравнивая впечатления, могу утверждать, что профессионалы-обществоведы были намного убедительнее профессионалов сцены. Впрочем, это легко понять. Там, в Ленкоме хорошо выстроенную драматургию М. Шатрова играли с холодным профессионализмом. Здесь, в Ленинке, сами исследователи исторической трагедии народа, человечества, грандиозных личностей переживали её как свою собственную. Она им гораздо ближе, чем шатровский текст для актёров Ленкома.

Спектакль, показанный конферентам 22 июня, не имел репетиций и практически был одной большой импровизацией. Договорились лишь об общей концепции драмы-дискуссии, об основных её контрапунктах. Режиссура, таким образом, была коллективной. Но всё-таки был и главный режиссёр — исполнитель роли Ведущего. У А.Бузгалина была самая трудная роль. Он должен был цементировать всё действие и постоянно держать напряжение диалогов. Александр Владимирович справился с этой задачей великолепно. Подтверждение тому — реакция зала. Он смотрел и слушал драму идей и судеб более полутора часов, без антракта, затаив дыхание.

Находка этой постановки — Человек в плаще. ОН ходил с самого начала по проходам и раздражал, казавшись каким-то случайно забредшим нахалом из «крутой молодёжи». Но вскоре, когда Ведущий впервые предоставил слово Иосифу Сталину, и этот субъект, блеснув пенсне, крикнул : «Да здравствует товарищ Сталин! Слава товарищу Сталину!», - всё стало ясно Молодой Сергей Цукасов тоже «купался» в своей роли. Ближе к концу он уже на сцене. И когда завершается дискуссионное действие, именно Человек в плаще и пенсне уводит призраки Троцкого и Бухарина. Куда? В небытиё или бессмертие? Творцы спектакля показали неотвратимость второго ответа.

Говоря о художественном решении постановки в целом, можно, по-моему, заключить, что в ней, по-видимому, спонтанно сошлись постулаты обеих великих театральных систем: Станиславского и Брехта. При этом каждый исполнитель в большей или меньшей степени проявлял приверженность той и другой. За исключением двоих. Профессор С.Дзарасов буквально растворился в Николае Бухарине. И он играл так, что Константин Сергеевич безусловно сказал бы: «Верю!» Другой, брехтовский, полюс сконцентрировался в игре проф. Р.Косолапова. Он чётко выполнял установку театра «Берлинер ансамбль»: актёр должен быть одновременно в образе персонажа и показывать своё отношение к нему. Более того, Ричард Иванович порой даже выходил из образа и говорил о своём герое в третьем лице. (Правда, и сам его герой в жизни подчас говаривал о себе: «товарищ Сталин»)

Об участии в спектакле Р.И.Косолапова хотелось бы сказать особо. Положительно оценивая роль своего героя в отечественной и мировой истории и активно её пропагандируя, проф. Р.Косолапов согласился включиться в театрализованный диспут, все участники которого — решительные антисталинисты, как и подавляющее большинство зрителей, что он также хорошо знал. Так что это был с его стороны поступок, достойный уважения. И ещё один момент, чрезвычайно меня (и думаю, многих) впечатливший. В диалоге с А.Колгановым-Л.Троцким Р.Косолапов-И.Сталин частично признал (!) справедливость утверждений Троцкого о перерождении партии. Правда, начало процесса перерождения он отнёс лишь на конец сороковых годов, но и это, как говорится, дорогого стоит. Быть может, здесь сказалась и сила искусства, сила сценической ауры?

Незаслуженно слабо освещается — до сих пор — вклад в революционное движение и в становление советской науки и культуры Александра Александровича Богданова. И отрадно, что создатели спектакля отдали ему должное, «воскресив» и его для участия в размышлениях о причинах краха СССР. Г.Гловели строго и благородно дискутировал с А.Колгановым-Л.Троцким и отвечал на вопросы А.Бузгалина-Ведущего

Всемирное значение советской истории и всемирное потрясение, вызванное исчезновением Советского Союза, нашли яркое отражение в страстных речах Антонио Грамши (Дж.Лестер) и Греческого партизана (С.Матсас). Вероятно, большинству зрителей (отношу себя к их числу) было новостью узнать о письме Грамши Сталину, направленном в период максимального обострения разногласий между Троцким и Сталиным. Не соглашавшийся со многими леворадикальными взглядами Л.Троцкого, А.Грамши вместе с тем настоятельно просил И.Сталина не доводить дело до вывода Троцкого из руководства партии. Дж.Лестер –А.Грамши превосходно, в яркой форме напомнил об игнорировании его предупреждения. Действительно, 1927 можно считать началом интенсивного процесса перерождения ВКП(б), прелюдией зловещих тридцатых, когда взлёт советской экономики и великой советской культуры, питавшийся энергией и импульсом Октября, разительно сочетался с паразитирующей на этом энтузиазме, маскировавшейся коммунистической фразой, по сути антикоммунистической надстройкой.

Давно зарекомендовавший себя революционным трибуном, электризующим зал, Савас Матсас, представший на этот раз в обобщённом образе Греческого партизана, с горечью говорил об упущенных для всеевропейской революции возможностях 1944-45 и первых послевоенных лет, когда СССР не поддержал мощные антикапиталистические выступления во Франции, Италии, Греции.

Напряжённая, мастерски импровизированная, выстраданная дискуссия, молчаливым участником которой был В.И.Ленин, взыскующе вглядывавшийся в спорящих с маленького портрета, была украшена и завершена элегическим монологом Л.Булавки-Марины Цветаевой. Один из сильнейших русских поэтов ХХ века, автор пронзительной лирики, пережившая не одну личную трагедию, вернувшаяся на родину из эмиграции, устами Л.Булавки от имени искусства вопрошает называющую себя Советской власть, почему она так несправедлива к Человеку творческому, к лучшим людям отечественной культуры. И она вспоминает другого, высоко ценимого ею поэта, Поэта Революции, затравленного при попустительстве власти, после ухода из жизни цинично назвавшего его «лучшим, талантливейшим поэтом нашей, советской эпохи». И как высокая солирующая нота, прозвучала вложенная Людмилой Булавкой в уста Марины концовка «Пойду к Маяковскому…».

22 июня 2001 г. в Ленинской библиотеке было дано политическое шоу в великолепном исполнении. Синтезируя искусство и политологию, создатели уникального сценического произведения помогают сбросить груз тяжёлого исторического наследия. Крылатое выражение «Смеясь, человечество расстаётся со своим прошлым» здесь неуместно. Смеха не было и не могло быть. Была представлена трагедия. Но трагедия оптимистическая. Мог ли этот спектакль состояться в 1991 или в 1993 или даже в 1996-ом? Вряд ли. Его исполнение в 2001-ом — свидетельство возрождающегося исторического оптимизма.

Если получилась кинозапись, было бы крайне полезно эту плёнку показывать в аудиториях вузов и НИИ. Сколько новых сторонников марксистского фронта она могла бы мобилизовать?!

Браво актёрам-учёным, авторам идеи и мастерам её исполнения!