ПОВЕРЯЯ ИСТОРИЮ ДИАЛЕКТИКОЙ

Леонид Истягин *

(Семенов В.С. Уроки ХХ века  и путь в ХХI век. (социально-философский анализ и прогноз).-М.: Инст-т философии РАН, 2000. - 411 с.)

При обилии  публицистических попыток заглянуть в туманные  дали ХХ1 в., мы все еще имеем мало весомых, способных выдержать взыскательную критику результатов таких прогнозных рекогносцировок. Причина неудовлетворительного положения состоит не столько в способностях авторов, в этом нельзя отказать большому числу отечественных  и зарубежных  исследователей, сколько в еще отсутствующем фундаменте таких заходов на цель,   в недостаточной изученности сложнейших реалий истекшего века (и на Западе и России развернулось целое направление по «биланцированию» советского опыта, но его зрелые плоды также еще заставляют себя ждать),  оценочной калейдоскопичности и противоречивости, наблюдаемой как в научных сферах, так и в социальных движениях, включая, будем самокритичны, и их левый спектр.

I

Благоразумно учтя набитые другими шишки, известный российский философ и социолог В.С.Семенов своему поиску альтернативных путей человечества в ХХ1 веке предпослал разностороннее, частично конкретно- монографическое, исследование основных уроков мирового развития за 100-150 лет. Разумеется, при взятой автором  широте хронологического и тематического охвата, не могла не возникнуть опасность неравномерной проработки материала. Порой в изложении обнаруживается определенная  схематизация, ощутима затрудненность в ранжировании целей для анализа.  Чтобы не упустить главное, существенное, исследователь должен был придерживаться четкого методологического указателя. Таким для него явилась марксистская  диалектика объективного и субъективного, прогресса и регресса, революций и контрреволюций. Некоторые нынешние теоретики, нюхнувшие самоновейших (и очень старых!) агностических веяний, пожалуй,  как и положено неофитам, с брезгливостью отвернутся от всяких там «законов», «закономерностей», «обусловленностей» - все это для них теперь презираемый, хотя недавно еще  единственно верный «истмат». В.С.Семенов отнюдь не боится выглядеть ученым мастодонтом,  и уже за одно это заслуживает уважения, ибо в пору всевластия неолиберального обскурантизма плыть против течения решится далеко не каждый - тут можно нарваться на рифы  пожестче былых  главлитовских.

Вместе с тем В.С.Семенов вовсе не игнорирует увесистые камни, бросаемые ныне в огород не только марксистского  учения, но и  социальной научности как принципа. Хотя  иной раз он и злоупотребляет цитированием детально ему знакомых текстов  Маркса и Ленина,   обычно  слово получает сама истекшая, отчасти еще текущая, действительность. Именно в ней автор обнаруживает и фиксирует борьбу и  единство  противоположностей, как и скачкообразное развитие и переходы количества в качество.

Есть и дополнительные обстоятельства, побуждающие с вниманием отнестись  к труду проф. В.С.Семенова.  Работа, помимо весьма обширной литературы (свыше сотни названий), основывается и на материалах большого числа научных, в том числе международных конференций, симпозиумов и иных форумов, а также на своих записях личных бесед и встреч, представляющих значительный интерес именно в нынешней фазе российских общественных  и политических дискуссий.

Другое дополнительное обстоятельство заключается в открыто заявленном автором (см. с.4) расположении к левые силам.  Понятно, что левому журналу есть специфический резон присмотреться к научному труду , написанному с  позиций, которые сам его автор  декларирует как левые.  Политическую ангажированность принято считать препятствием для подлинно научного анализа. Может быть, это отчасти и так. Но мы слишком часто, чтобы не сказать постоянно, сталкиваемся в наше постсоциалистическое время с фактами, когда заверения в «беспартийности» и «надклассовости»  служат и классовости и партийности:  (классовости - буржуазной, а партийности - антисоциалистической), с обязательным расшаркиванием перед западной «цивилизованностью». Уже по одному этому не грех выслушать человека, бесстрашно сознающегося в левизне своих взглядов.  Разумеется, читателям приличествует решить способствует ли, а если способствует, то в какой мере, авторская левизна научности его выводов и оценок. Не нам этому мешать. Но чтобы избежать упреков в пристрастности, обратим внимание на  факт:  там, где В.С.Семенов последовательно придерживается левых взглядов, его изложение носит и структурно стройный,  логически выдержанный  характер; там же, где, как например, в  обзоре курсирующих в наши дни социологических концепций  (с.375-404), автор внезапно начинает воздавать всем сестрам по серьгам, у него получаются эклектические наслоения в содержательном плане и невнятица в преподнесении  и трактовке материала.

II

Главное внимание В.С.Семенов сосредоточивает в своем труде на трех проблемных комплексах, в свою очередь состоящих из многих компонентов. Это - во-первых, судьбы и плоды жизнедеятельности капиталистической формации за последние полтора - два века. Во -вторых, это - социализм как общественное движение и как социальный строй в его исторически существовавших вариациях - моделях. В-третьих - собственно прогностический мотив: раздумья над сущностью и содержанием будущих социальных структур в масштабах «системосвязанного» глобального человеческого сообщества.

Что касается капитализма и всей современной западной цивилизации, то автор, подвергнув обстоятельному рассмотрению итоги не только ХХ , но  большей части предшествовавшего ему Х1Х  века, решительно релятивирует сегодняшние победные тезисы буржуазных масс-медиа. Вовремя напомнив упивающимся триумфом рыночной экономики и буржуазной демократии теоретикам и политикам наших дней о диалектической манере истории совершать попятные движения и зигзагообразные ходы, автор противопоставляет  бравурной апологетике трезвый анализ развития за длительные сроки. Этот прием оказывается эффективным, что и понятно, ибо только  на значительном хронологическом пространстве поддаются  выявлению глубинные социальные тенденции. Картина в целом получается разительно отличающейся от зарисовок «триумфаторов».

Если Х1Х век,  пишет В.С.Семенов, был периодом «крупнейших и грандиозных  производственных, цивилизационных достижений и успехов», то ХХ век оказался эпохой столь же грандиозных катаклизмов, поставивших мир , все человечество и его природу «перед перспективой уничтожения и самоуничтожения» (с.8). Мы, правда, предостерегли бы В.С.Семенова  от некоторой идеализации капитализма Х1Х века. У автора это получилось при несколько формальном восприятии, без учета контекста, ленинской формулы:  «... Х1Х век... дал цивилизацию и культуру всему человечеству». Между тем в Х1Х веке, особенно в его последней трети, были как раз заложены предпосылки последующего катастрофического развития, включая важнейшую из них - злоупотребление индустриализмом, техническим прогрессом в разрушительных, в первую очередь в военных,  целях.

Но в основном В.С.Семенов прав.  ХХ столетие стало временем разрастания угрозы самому существованию человечества. Решающую ответственность за это несет именно капитализм, строй, основанный  на частной собственности и имеющий своим всепоглощающим мотивом погоню за максимальной прибылью. Законно, конечно, возражение: в ХХ веке имело место  злоупотребление  техницизмом и индустриализмом  и с иных социальных позиций. Но в пользу тезиса автора говорит тот несомненный факт, что исторически это произошло именно в условиях торжества рыночно-капиталистических отношений, причем старт этому зловещему процессу был дан задолго до того радикального сдвига, который принято называть научно-технической революцией. С этим  обстоятельством  приходится считаться. В.С.Семенов нигде не идеализирует «реалсоциалистические» или национально-освободительные режимы ХХ века. Они повинны во многом. Но ни индустриализм, ни технодеструктивизм, ни милитаризм не были изобретены этими  общественными и  государственными образованиями. Их вывел на авансцену цивилизации капиталистический авангард мирового хозяйства.  Можно ли рассматривать как успех капитализма то, что придвинуло человечество, вместе с ним самим,  к краю бездны.

Но В.С.Семенов вопрос о капитализме ХХ века ставит и другом разрезе. Действительно ли мир эксплуатации, мир чистогана суперпотребительства упрочил свои позиции по сравнению с Х1Х веком? Автор в целом отвечает на этот вопрос отрицательно. Он учитывает и нынешние тенденции к развертыванию империалистической экспансии и глобальному лидерству США, но рассматривает их опять-таки на фоне показателей долговременного характера. Такой поворот позволяет ему выдвинуть предостережение против абсолютизации указанных тенденций. В самом деле, в прямую противоположность к предыдущему столетию, позиции капиталистического мира в ХХ веке не только подвергались давлению , не только оспаривались,  но и прорывались, начиная с гигантского разлома, произведенного русской революцией и серией связанных с ней тектонических потрясений. Само наличие социалистических моделей, даже с учетом их колосальных несовершенств, даже пороков и уродств, обусловило деформации в  цитаделях капиталистического мира,  стимулировало сдвиги в них и возникновение качественно новых черт в отношениях труда и капитала. В таком контексте, по автору,  выпадение социалистических звеньев, в принципе неизбежный выход из строя отработанных форм социалистического устройства,  происходят лишь в рамках диалектически определившейся общей закономерности движения к закату капитализма.

 III

Как раз по данным мотивам В.С.Семенов полагает необходимым взвешенный, сбалансированный подход к оценке признаваемого и им кризиса мирового социализма, включая его отступление в СССР, в европейских странах, входивших в орбиту советского влияния. Поскольку социализм в ХХ веке определился как «явление всемирной истории»  (с.292) , автор рассматривает как неизбежные и неравномерности в его развитии ,  волны подъемов и спадов, сбои в темпах и даже  регрессивные изменения в определенных пространственных и временных рамках, при сохраняющемся поступательном движении в глобальном измерении. С этой точки зрения и банкротство тоталитарного социализма в СССР  исследователь готов интерпретировать как позитивный момент: оно положило конец комрометации социализма, сняло оковы догматизма с марксистской науки, стимулировало активность и обновление мировых социальных движений и расширение их политической сферы деятельности во всех странах мира, в том числе и в России.

   Вместе с тем В.С.Семенов не считает, что Советский Союз , как государство и общество, был обречен, что его исчезновение было  «железно детерминировано» историческим процессом. По его убеждению, Советский Союз, как и ряд других европейских социалистических государств, возникших после второй мировой войны, мог бы, модернизировавшись, продолжить внесение своего вклада в мировой процесс социализации человечества.

Тут , однако, возникает ряд сложных вопросов, на которые автор пока не находит ясных и научно защитимых ответов, хотя самая их постановка или подход к ней должны уже быть вменены ему в заслугу. Прежде всего - быка приходится брать за рога -встает  коренной вопрос: а был ли вообще в Советском Союзе социализм, если принять во внимание всю ту сумму негативных фактов, которая уже теперь нам известна и о которой можно предполагать, что она еще более возрастет по мере новых изысканий?  На это вопрос автор отвечает в целом утвердительно - да, в Советском Союзе социализм был. Но, уточняет он себя далее,  в разные периоды разный. При В.И.Ленине имел место,   утверждает В.С.Семенов, «становящийся социализм», при Сталине - «деформированный социализм»; при преемниках Сталина вплоть до горбачевской перестройки, речь должна идти о «преимущественно государственном социализме при сохранении ранее допущенных деформаций» (с.252).  Если принять эту авторскую градацию, то вопрос логически перемещается в  плоскость глубинных этих самых деформаций, возникших при Сталине и сохранившихся в дальнейшем, несмотря на маленковскую и хрущевскую «оттепели» , брежневские «разрядки», косыгинские «реформы» и даже горбачевские маневры с перестройкой. Ведь если груз этих бремен был неизбывен ( на что очень похоже, с учетом приводимых в труде фактов), то не должен ли был под их тяжестью просто напросто рухнуть Советский Союз и в нем существовавший социальный и  государственный строй? Тогда, собственно, дальше и спрашивать нечего...

 Автор,  однако, так не думает. Он убежден что социализм в СССР все же мог  быть спасен, если бы не зловредная совокупность  случайных факторов , из которых едва ли не главным подается субъективный - грубейшие ошибки, неправильные решения , нереалистические лозунги, несвоевременные и дезориентирующие программы, кадровые промахи, а также и прямые предательства лидеров , «агентов влияния» (в книге приводятся обоймы  имен). Такие и подобные причинно-следственные моменты действительно имели место (или могли иметь, надо еще разобраться), но за ними едва ли можно  признать столь большое, а тем более, как выходит у автора, фактически решающее влияние на ход событий. Известно, скажем, что слабины советской экономики в 70 и 80-х  гг. в очень существенной степени обусловливались беспрецедентным милитаристским истощением, вызывавшимся холодной войной с ее изматывающим ( не только нас, но нас особенно) растранжириванием средств на вооружения. Повинны ли в этом советские руководители послевоенного периода, со Сталина начиная? Безусловно. Им следовало бы не давать себя завлекать в ловушку вооружений. Но просто ли было это сделать ?  Ведь и в пользу их курса могут быть названы весомые доводы. Уже не говоря об упомянутом выше несоциалистическом истоке милитаризации мировой (!) экономики, могли ли они оставить в условиях ведшейся обеими сторонами холодной войны вовсе без реакции  крутые развороты западных военных приготовлений?  Нельзя же было не считаться и с психологией масс , только что   принесших страшные жертвы в войне и жаждавших обеспечения военной безопасности, не останавливаясь перед затратами?  Могли ли политики - хоть Хрущев, хоть Брежнев - на создание ядерных бомб, атомоходов и кассетных ракет ответить конверсией советской военной промышленности в гражданскую? Кто бы их в стране поддержал , понял? И почему сам автор считает преступниками не тех советских лидеров, кто вел и даже подстегивал состязание в вооружениях, а М.С.Горбачева, который от этого состязания , наконец, с большим опозданием,  но отказался ?

 В самой тесной связи с тем,  что условно именуется деформациями, стояла и проблема мер по их преодолению. Последние должны были, естественно, соответствовать первым.  Можно ли было - и в какие периоды - ограничиться частными поправками, скажем в системах государственной и коллективной собственности, в структурах политических институтов, во внутрипартийном механизме (не ломая однопартийной системы) ? Достаточны ли были бы такие преобразования , которые могли бы быть обозначены как реформы, количественные изменения ? Сомневаться в действительности такой терапии побуждает авторская же характеристика, и по нашему, полностью верная,  сталинской модели как бюрократического и казарменного социализма (с.177,211). В рамках этой модели, опять же по автору, «сложилась система многочисленных и острых противоречий, которая подтачивала общество изнутри, делала его неустойчивым, напряженным» (с.235). Попробуй тронь такое «общество» !

Необходимо признать, что авторские квалификации сталинистского строя близки к известной формуле Л.Д.Троцкого ( почему-то нигде в книге  не упомянутого) и других левых в  ВКП(б) 20 -х гг. о происходившем уже в тот период бюрократическом перерождении партийного и государственного аппарата с образованием касты, которая рано или поздно должна была возжаждать восстановления  (для себя) частной собственности на средства производства.  После этого прошли десятилетия. Бюрократическая верхушка вкупе с хозяйственным (в основном военно-промышленным) директоратом , теневой ( фактически уголовной) средой укрепила свои позиции, и серьезно поколебать их уже не позволила бы никакому политбюро и никакому генсеку - времена эти прошли. 

 Вот почему упоминаемые В.С.Семеновым «звонки» (с.176) в виде событий 50 -60-х гг. в странах народной демократии не побудили руководство партии и страны  к сколь-либо глубоким преобразованиям в подлинно социалистическом духе. «Верхи», накрепко схваченные вызревшим реставраторским классом,  уже  и не могли, если  бы и хотели, на них пойти. Автор говорит о страсти «самовоспеваться» хрущевских и брежневских элит (с.176). Но им, собственно , ничего иного и не оставалось. А это значит, что  шанса на эволюционное выправление положения  в это время уже не было.  Он был утрачен  скорее всего уже с установлением сталинской диктатуры в конце 20- начале30-х гг. По нашему суждению, такой шанс могла бы открыть только новая революция, вторая социалистическая революция , революция антибюрократическая (и антимилитаристская) и самоуправленческая. Жаль, что В.С.Семенов не сделал этого напрашивавшегося вывода. Он шел к нему логикой основного содержания своего труда, но обинулся дорогой и запутался в субъективных частностях.

Более четко В.С.Семенов раскрывает суть происшедших в «постсоветский»  период в России перемен - от горбачевской перестройки до ельцинских «рыночных» реформ . По его определению, это - в своей совокупности - не что иное, как «контрреволюционный переворот, контрреволюция» (с.349). С такой трактовкой готовы были бы согласиться и мы. Труднее опять- таки вопрос о средствах. Могла ли капиталистическая реставрация в России принять более мягкие, менее жестокие формы?  Автор считает, что могла, и в подтверждение, ссылается на «бархатные» преобразования произведенные в том же направлении  восточно-европейских «бывших социалистических странах» (с.344), впрочем, забывая упомянуть об ужасном румынском исключении. На наш взгляд, этот довод тоже шаткий. Тут упускаются из виду особенности российского субъекта капитализации, взращенного в реторте тоталитарной сталинской модели. Эта социальная страта с такой агрессивностью и зверской прытью кинулась к давно вожделенному захвату народной собственности и власти, что ее заведомо никак не могли смутить такие мелочи, как разорение каких-то там десятков миллионов вкладчиков, голодание пенсионеров, массовая безработица , болезни , депопуляция, пауперизация,  да и разгоны с расстрелами парламентов и кавказские войны. При случае эта «элита» развяжет и полномасштабную гражданскую войну. С нее станет. В этих условиях нельзя исключить, что клин придется вышибать клином, ибо робкие новые «звонки» скорее всего помогут не больше  прежних. Автор сам в общем плане рекомендует  «качественный, радикальный прорыв в будущее, если угодно революционный поворот» (с.369).

Разумеется, учтя суровый опыт, необходимо всячески избегать применения насилия и стремиться ограничить само использование силовых инструментов в политических целях. Но этого удастся достигнуть тем вернее , чем радикальнее и быстрее будет обезврежена насильническая власть и нейтрализован ее диктат. При этом и демократия должна получить  действительно прочную опору. Как справедливо указывает В.С.Семенов, «подлинная демократия всегда исходит снизу , от народа , от самого народа» (с.191). Отсюда и необходимость мощного разворота самоуправленческих движений и структур,  возрождения и совершенствования  советской модели, а также развития иных инициатив  и движений, присущих  действительно гражданскому обществу.

 В.С.Семенов глубоко прав, полагая, что качественно новые преобразования  социальных и политических, как  и культурных, цивилизационных (последним в книге уделено специальное внимание) отношений  в России могут приобрести серьезное международное значение. Дело в том, что Россия и в  наше время отличается сочетанием и остротой социальных противоречий,  как это  было  и в пору ее великой революции.  Тем самым российская  ситуация во многом отражает мировые глобальные тенденции, в первую очередь процессы, происходящие на горячем стыке Европы и Азии, миров развитых и развивающихся стран.

В данной связи значительный интерес представляет авторский разбор большого числа взглядов и концепций относительно нынешнего и будущего развития России и мира. Правда, кое-какие  из таких конструкций  не представляют особой новизны, а некоторые, вроде предложения В.Нерсесянца ( с.401) построить в России «цивилизм» отдает товтологией ( гражданское общество?),  либо вообще не представляют собой чего-либо большего, чем модное жонглирование дефинициями. Но вот авторский анализ концепции опережающего развития заслуживает серьезного внимания. В.С.Семенов видит в этой формуле указание на «радикальный и революционный путь общественных преобразований», с чем согласен он сам и против чего  не стал бы возражать и рецензент. Но автор несколько зауженно понимает исходную посылку концепции, считая ее  воспроизведением «главным образом социал-демократических позиций» (с.159). В действительности ее научный фундамент - творческий марксизм в целом , а в социально-политическом плане она суммирует опыт всего спектра социальных  движений, в том числе радикально -социалистических , альтернативистских , экологических и общегуманистических. Едва ли можно принять также возражение В.С.Семенова против самого термина «опережение» («... Опережать что, - спрашивает он, - объективную реальность или опережать возможные варианты общественного развития», (с.159) Конечно, термин может быть заменен или уточнен  (что предложил бы автор?). Но нельзя отрицать немаловажного достоинства данного - оно в четком отмежевании от рекомендуемых России (а фактически и всему «незападному миру») рецептов копирующего догона Запада, с воспроизведением всех его поворотов и зигзагов, что неизбежно завело бы в тупик. Причем общемировой.

Поскольку В.С.Семенов не без основания берет под сомнение использование в научном плане понятий «постсоциализм» или «посткапитализм» для характеристики будущего, подлежащего складыванию в ХХ1 веке общества, а также указывает на слабость и схематизм  в этом отношении и теории конвергенции, логично было бы обратиться к приведенному им же раскрытию формулы «опережающего развития»  как пути выхода на дорогу «экономики для человека», пути созидания культурных ценностей в качестве «главного стратегического ресурса будущего», которому предстоит развернуться в предстоящем веке  (там же). Но автор почему-то этого не делает.

   В.С.Семенов стремиться избежать ассоциаций с «ограниченностями и однобокостями», существовавших в ХХ веке  большинства как капиталистических, так и социалистических стран. В этом , конечно, его право. Но нельзя не признать что у автора возникает неясность относительно  преемственности  будущего строя с предыдущими исторически существовавшими моделями, а сама  его формула   «качественно более высокого (по сравнению с чем? ) и нового диалектического тапа развития» (с.402) страдает неопределенностью, чрезмерной абстрактностью. Поневоле приходится задуматься , сколько же понадобится времени для реализации такой задачи. Тут,  пожалуй, не хватит не только  наступившего века, но и всего еще  отмеренного человечеству бытия. 

Другой изъян авторского прогноза -  отсутствие в нем проблемы конфликтности  - недостаток, надо отметить, общий  с рядом вариантов постэкономической теории. В.С. Семенов утверждает, что процесс в обозначенном им направлении «все равно пойдет и уже практически идет» (с.403). Допустим. Но будет ли этот процесс сопровождаться столь же острыми конфликтами,  как  те, которыми изобиловал век, только что минувший ?  Или дело пойдет к их смягчению, свертыванию, к снятию войн и силовых противоборств,  с заменой этих явлений тем, что в другом месте автор назвал «диалектикой эволюционных преобразований» (с. 361)?

 В книге на сей счет нет ясности как для сферы общественных устройств, где предполагается «системная целостность», так и для «геополитическо-глобальных взаимоотношений», где предусматривается «утверждение мира между народами». Но как и кто ( и когда) установит такую целостность, разделается с социальными конфликтами, утвердит мир  и уничтожит войны? Слишком широк оставляемый автором простор для гадательных предположений...

Прогноз В.С.Семенова не затрагивает и вопросов форм , темпов, равномерности или неравномерности движения к указанному им «новому типу общества». Поскольку автор настаивает на «глобальности» в сочетании с «гармоничностью» новых перемен, создается впечатление о предвидении им поступательного общепланетарного движения на базе улучшенного, преобразованного «нового мирового порядка». Однако В.С.Семенов тут же указывает, что движение в этом направлении может быть произведено и «не всем человечеством сразу», а сначала только «его лучшими (по какому критерию?), наиболее прогрессивными частями и регионами», причем в качестве «лучших частей» называются «социалистические Китай, Вьетнам, Куба», а также « социально- народноориентированные Индия и другие страны» (с.404). Иными словами, движение, по автору, пойдет прорывами, образуя своего рода анклавы нового типа отношений. С нашей точки зрения, это - наиболее вероятный вариант, хотя бы потому, что он подсказывается опытом ХХ века, основательно разобранным в труде,  во всяком случае согласуется с ним в большей степени, чем подозрительная «планетарная гармоничность».

 Но почему в качестве кандидатов в «анклавы» называются только нынешние государства с социалистическими заделами и предпосылками?  Диалектично ли, не слишком ли линейно ли такое предположение?  Вспомним, что Х1Х век в своем начале «подсказывал», как это зафиксировано Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом, совсем иные, чем Россия кандидатуры в пионеры социалистических революций (напомним: речь тогда чаще шла об Англии). Не произойдут ли в Х1Х веке прорывы там, где их теперь не ожидают? И, напротив, не случится ли откат там, где сегодня существуют «анклавы»? Почему автор считает гарантированным сплошное движение по восходящей, например, для китайской модели?  По этой части  опыт  едва ли уже сказал свое последнее слово. Не светит ли, с другой стороны, какая-то роль странам Латиноамериканского континента, Африканского, той же России, с ее правильно автором отмеченным  стыковым геополитическим положением? Да и сам капиталистический монолит - не обозначатся ли разломы и в нем? Ведь закрывать глаза на их вероятность можно лишь безоглядно  доверяясь примитивной экстраполяции нынешних интеграционных процессов, не замечая углубляющихся в этом мире трещин.

К сожалению, в своем труде В.С.Семенов не отвечает  на эти и им подобные вопросы и даже кое-где создает впечатление сознательного от них ухода.  Об этом нельзя не пожалеть. Впрочем, надо быть справедливым - задача такого масштаба не по плечу одному сколь угодно маститому ученому. Ее решение требует специального и не одного, а многих исследований, творческих, в том числе коллективных, изысканий, дискуссий, обсуждений. Проявим терпение. Пока же В.С.Семенова следует поблагодарить за то, что ему удалось указать содержанием своей книги на   главное: в ХХ1 веке человечество продолжит свой трудный путь из «царства необходимости» в «царство свободы».