ЗАМЕТКИ ПОСЛЕ ГЕНУИ

Игорь Готлиб *

ПРЕДИСЛОВИЕ.

Когда работа над этим материалом уже подходила к концу, произошли террористические акты в Вашингтоне и Нью-Йорке, после которых данный материал может рассматриваться скорее как подведение итогов уже завершившегося исторического периода. С большой вероятностью можно предположить, что после ударов террористов-камикадзе по “Всемирному торговому центру” и Пентагону массовое антикапиталистическое движение, кульминацией которого стали грандиозные выступления в Генуе в июле 2001 года, не сможет существовать в прежних формах. Дело не только в том, что в условиях усиления полицейщины и “мер по охране порядка” проведение подобных массовых уличных акций может оказаться затруднено или даже невозможно. Дело прежде всего в том, что в изменившемся мире, - неизбежно более “правом”, более криминально-фашистском, более расистском, более ксенофобном, - альтернативный левый проект должен стать намного более продуманным, проработанным, внутренне согласованным и цельным, чтобы он мог быть достаточно убедительно предъявлен рядовому гражданину, превращаемому господствующей системой в заложника и пушечное мясо глобальных элитных разборок.

Как известно, предыстория капиталистической глобализации насчитывает столетия. В XIV - XV веках тогдашние отдаленные предшественники нынешних рыцарей “свободного передвижения товаров и капитала”, - венецианские и генуэзские купцы, - успешно работали над созданием “глобального” (для той эпохи) рынка товаров, включая, конечно, и работорговлю. На будущей территории СССР, - в Причерноморье, прежде всего в Крыму, - в борьбе за господство между Венецией и Генуей победила в то время Генуя, и генуэзские коммерческие колонии богатели, посредничая в торговле неживым и живым товаром, закупленным или приобретенным путем разбоя на просторах Руси и прочей Евразии. Правда, в 70-е годы XV века эту лафу генуэзцам прикрыли завоеватели-османы, твердо убежденные, что разбой и торговля должны обогащать исключительно их собственную империю, - после чего цивилизованные европейские прото-глобализаторы сменили направление приложения своих недюжинных сил, занявшись приобщением к прелестям колониального глобализма американских, африканских и южноазиатских народов, с чего, собственно, и началась история современной мировой капиталистической системы.

Обратившийся с приветственным письмом к жителям Генуи в связи со своим приездом на июльскую (2001 года) встречу лидеров стран “большой восьмерки” президент Российской Федерации В. В. Путин отозвался о тех, более чем шестисотлетней давности, первых связях русских князей с генуэзскими олигархами сугубо положительно, после чего в духе нынешней стандартной официозной эклектики перечислил с ними в одном ряду самые разные эпизоды генуэзско-российских контактов, вспомнив в том числе и советского партизана Федора Полетаева. Все это красноречие, предназначенное для демонстрации разносторонней эрудиции президента (то есть тех, кто писал для него это письмо), заканчивалось, естественно, рекламой предстоящей встречи боссов “большой восьмерки”, которая-де должна принять очередные важные решения о том, как использовать современную глобализацию для борьбы с бедностью, обеспечения стратегической стабильности и предотвращения конфликтов. В четверг, 19 июля, читатели основной генуэзской газеты с милым названием “XIX век” (“Il Secolo XIX”) имели возможность ознакомиться с этим продуктом творчества президентской интеллектуальной обслуги.

Но ни путинское послание с его бюрократической благостной гладкостью, ни, тем более, абсолютно безликие и пустые речи западных лидеров не привлекли к себе ничьего внимания. Лицо июльской Генуи 2001 года - это невиданные по массовости за последнюю четверть века антикапиталистические выступления, где заявили о себе те, кто не приемлет мирового господства наследников грабителей и работорговцев раннебуржуазной эпохи. И впервые в этих выступлениях участвовала делегация, представлявшая левых активистов России и Украины, - не так давно еще республик Советского Союза, когда-то подавшего надежду на лучшее будущее угнетенным всей планеты, а ныне “независимых государств”, пытающихся (ценой постепенного вымирания населения) приспособиться к пресловутой капиталистической глобализации.

* * *

Вначале - о том, “как это было”.

В российско-украинскую делегацию в Генуе входило 44 человека. Состав участников был на редкость пестрый: вожаки протестного движения трудовых коллективов, профсоюзные работники и активисты (как из ФНПР, так и из “альтернативных” профсоюзов), представители политических организаций (РКРП, движения “Альтернативы”, “Региональной партии коммунистов” из Ленинграда, троцкисты из “Комитета за рабочий Интернационал”), феминистки из “Независимого женского форума” и даже одна девушка из общества “За этичное отношение к животным”. Особняком держались представители профобъединения “Соцпроф” во главе с его лидером С. Храмовым и примыкавшие к ним члены профсоюза “Единство” АвтоВАЗа.

Организацию поездки взяла на себя международная организация АТТАК - “Ассоциация за налогообложение финансовых трансакций в интересах граждан”. Участники поездки добирались “своим ходом” до Киева, где их ждал заказанный АТТАК автобус, на котором им и предстояло проехать через Украину, Словакию, Австрию и северную Италию, чтобы добраться до Генуи.

С первых же часов поездки выяснилось, что статус Храмова и его сторонников из “Соцпрофа” и “Единства” не таков, как у большинства делегатов. Соцпрофовцы имели дополнительное финансирование, и это позволило им обедать в ресторанах и ночевать в гостиницах, в то время как остальные участники делегации ночевали в автобусе и ели закупленные в Киеве продукты. Само по себе это было бы терпимо, но Храмов еще и постоянно скандалил, “разъясняя” другим, не столь богатым, пассажирам автобуса, что они-де не понимают, “как должны жить люди в цивилизованных странах”. К тому же многим были известны политические позиции Храмова, совершенно несовместимые со взглядами большинства делегации. Либерал и яростный антикоммунист, Храмов сотрудничал в начале 90-х годов с правительством “младореформаторов”, активно поддерживал в 1996 году кампанию за переизбрание Ельцина, а с 1999 года - столь же активно поддерживает Путина. Только проигрыш лидеров “Соцпрофа” профбюрократии ФНПР в борьбе за близость к власти и подготовку нового КЗоТ заставило Храмова пойти на контакты с левыми организациями (в первую очередь, с профсоюзом “Защита труда”).

В последний день перед прибытием в Геную участники поездки обсуждали в автобусе предстоящие доклады на “Генуэзском социальном форуме” (ГСФ) - совокупности многочисленных встреч и дискуссий, проводившихся оппонентами “большой восьмерки” в Генуе, начиная с 14 июля (в рамках “основной” программы ГСФ - с 16 июля). Насколько можно было понять, между организаторами форума, представленными в данном случае АТТАК, и руководством кампании по борьбе против антирабочего проекта нового российского КЗоТ (в лице прежде всего депутата Госдумы О. Шеина) была заранее достигнута договоренность о том, что на дискуссии на тему “Глобализация и труд” на ГСФ будет выступать Храмов, сотрудничавший с Шеиным в ходе КЗоТ-кампании и принимавший участие в разработке “общепрофсоюзного” (альтернативного правительственному) проекта Трудового кодекса. Излагая перед делегацией в автобусе тезисы своего предполагаемого выступления, Храмов заявил буквально следующее: правительство-де утверждает, что "официальный" вариант КЗоТ будет способствовать благоприятному инвестиционному климату в стране, но это неверно, так как этот Кодекс лишит работников возможности законно защищать свои права, и начнутся неуправляемые стихийные выступления, которые резко ухудшат инвестиционный климат; "хороший" же Кодекс (в духе “общепрофсоюзного” проекта) был бы также и в интересах инвесторов. Подобный подход вызвал недоумение и у большинства участников делегации, и у представительницы АТТАК Карин Клеман, указавшей на то, что участники ГСФ совсем не ставят своей целью защиту интересов инвесторов. Храмов, однако, довольно долго упорствовал, доказывая, что для привлечения поддержки западной общественности на сторону российской КЗоТ-кампании необходима именно такая аргументация. Надо полагать, Храмов до того не видел никакой другой западной общественности, кроме защитников интересов капиталистов-инвесторов, и не представлял себе, что какая-то еще общественность может существовать.

Пафос всех храмовских заявлений состоял в том, что “жить надо так, как живут в цивилизованных странах”, и трудящиеся бывшего СССР просто должны добиваться для себя такого же статуса, которого добились трудящиеся Запада в рамках капиталистического “социального государства”. Ясно, что в нашей стране такая цель реальна лишь для небольшого удачливого меньшинства работников, и именно в этом довольно узком слое и могут найти себе поддержку буржуазно-либеральные профсоюзные деятели типа Храмова. Многие из участников делегации, будучи хорошо знакомы с низовым протестным движением в России и на Украине, высказали резкое неприятие подобной идеологии, предназначенной для прозападной “рабочей аристократии”. Прозвучали предложения выдвинуть от имени делегации другого докладчика по вопросу о КЗоТ - секретаря исполкома ленинградской “Региональной партии коммунистов” Е. Козлова. В конце концов Храмову удалось, ссылаясь на имеющиеся предварительные договоренности, отстоять свое выступление, но в ходе обсуждения представители левого крыла делегации, - такие, как Е. Козлов, руководитель профсоюза “Защита” Выборгского ЦБК А. Заикина, председатель Российского исполкома Советов рабочих, крестьян, специалистов и служащих А. Николаев, председатель профкома ленинградского Комбината цветной печати Т. Ведерникова, - задали ему хорошую трепку.

Кроме того, было решено, что по вопросам финансовой глобализации и контроля за финансовым капиталом с совместным докладом выступят А. Сорокин и автор этих строк, представлявшие движение “Альтернативы”. На дискуссии же по проблемам войны и антивоенного движения было предусмотрено выступление лидера “Комитета за рабочий Интернационал” И. Будрайтскиса.

Вечером 16 июля делегация приехала в Геную. По первому впечатлению - не слишком богатый по западным меркам приморский южный город, открыто, гостеприимно выглядящий, даже несмотря на обилие полиции и карабинеров на улицах и закрытые ставни на большинстве окон. Участники делегации разошлись на ночлег: Храмов с его людьми - в гостиницу, остальные - в полуподвальное помещение в некоем здании (судя по всему, это было самовольно занятое, официально не используемое строение), где спали либо на полу, либо на столах, либо на сдвинутых стульях.

Утром 17 июля проводилась дискуссия “Глобализация и труд”. Выступали на ней итальянские, бразильские, немецкие, французские профсоюзники, говорившие о том же, о чем уже многие годы говорят активисты рабочего и профсоюзного движения всех стран, - о наступлении на социальные завоевания трудящихся под флагом “свободного рынка”, о потере рабочих мест, о политике “гибкости” в отношении рабочей силы, об урезании прав профсоюзов... Одним из последних выступил Храмов, об интересах инвесторов на этот раз ничего не сказавший. Его выступление состояло в основном из общих обличительных фраз в адрес правящих либералов, превращающих Россию в “испытательный полигон” для проведения демонтажа “социального государства”, - что угрожает в будущем и Европе. Он также прорекламировал “альтернативные” ФНПР российские профсоюзы (назвав конкретно объединения “Соцпроф” и “Защита труда”) и осудил соглашательство с правительством руководства ФНПР, сделавшее, как известно, возможным принятие официального “согласительного” проекта КЗоТ. Если не знать, кто такой Храмов, - по этой речи его вполне можно было бы принять за левого, хотя и умеренного. На следующий день Храмову удалось принять участие еще и в официальной встрече руководителей крупных профобъединений стран “восьмерки”, где он своим присутствием портил настроение своему главному конкуренту в борьбе за благосклонность капиталистов - лидеру ФНПР М. Шмакову, о чем затем и рассказывал с исключительно довольным видом.

На утренней дискуссии 18 июля, посвященной проблемам войны и антивоенного движения, прозвучало выступление И. Будрайтскиса “Война в Чечне и наступление на гражданские права в России”. Основное внимание докладчик уделил недавнему созданию “Движения за гражданские права”, пытающегося соединить борьбу за социально-экономические права и интересы трудящихся с кампанией за прекращение войны в Чечне. С некоторыми позициями, высказанными Будрайтскисом (в частности, с безоговорочным требованием вывода федеральных войск из Чечни), часть российских и украинских делегатов не была согласна, и вообще делегации так и не удалось прийти к общему мнению по многим аспектам чеченской темы, - но лозунг: “Народу России и Чечни война не нужна!” поддержали почти все.

Вечером 18 июля состоялась дискуссия на тему “Контроль над финансами”. С основным докладом на нем выступила вице-президент АТТАК Сьюзен Джордж - известнейший специалист по проблемам стран “третьего мира”, в частности, по вопросам продовольствия и внешнего долга. Ее речь содержала жесточайшую критику неолиберальной политики господствующих институтов глобального капиталистического мира - политики “исключения” (exclusion) все большего числа людей из числа тех, кто может надеяться на сколько-то достойную жизнь. В то же время выдвинутая ею положительная программа по содержанию была довольно умеренной. Как следует из самого названия организации АТТАК, ее основным требованием является обложение всех совершаемых на планете финансовых операций (трансакций) небольшим налогом, скажем, 0,5%. Этот налог также называется “налогом Тобина”, по имени английского экономиста, лауреата Нобелевской премии 1981 года по экономике Джеймса Тобина, предложившего его еще в конце 1992 года. (Отсюда же и символ АТТАК, часто встречавшийся в те дни на улицах Генуи, - красный знак процента на белом фоне.) Ясно, что этот налог может составлять значительную сумму только в том случае, если значительна налогооблагаемая база - то есть финансово-спекулятивный капитал. Именно об этом и сказала Сьюзен Джордж: нужно сделать выбор - стремимся ли мы к полному уничтожению финансово-спекулятивного сектора или к его сохранению в качестве крупного объекта налогообложения, и ее точка зрения (высказываемая как чисто личная, не как “консенсусное мнение” какой-либо организации) - что целесообразно не уничтожать этот сектор, а сохранять и облагать налогом. Одновременно она подчеркнула: существующие международные и национальные властные институты неспособны ни реализовать это требование, ни адекватно распорядиться соответствующими средствами, если даже эти средства у них появятся; необходимо массовое низовое движение, которое жестким давлением вынудит правящие круги изменить политику и будет их контролировать.

Возможно, сравнение натянутое, - но мне этот доклад напомнил речи Геннадия Зюганова 1992 - 1996 годов. При всем различии между тусклым, несамостоятельным бюрократом Зюгановым и блестящим оратором и высококлассным специалистом Сьюзен Джордж - обоих отличает специфическое сочетание жестких радикальных обличений и апелляции к широким массам с весьма умеренным, реформистским содержанием реально проповедуемых позитивных идей.

После доклада Джордж выступили ораторы из Италии, Канады, Франции, Аргентины, Колумбии, Германии, говорившие в основном о проводимых ими кампаниях против международных финансовых организаций, в защиту прав коренного населения (в Канаде и Колумбии), против международных экономических санкций и т. д. Ближе к концу дискуссии слово получили российские представители.

По договоренности с Андреем Сорокиным, наш доклад читал я. Мы отметили, что Россия является не столько субъектом, сколько жертвой, источником высасываемых ресурсов для мирового финансового капитала, и катастрофический опыт взаимодействия России с глобальной капиталистической системой заставляет нас весьма сильно сомневаться в возможности сосуществования человечества с “финансово-капиталистической раковой опухолью” в том духе, как это предполагается позицией Сьюзен Джордж, - поскольку, в частности, диктуемая финансовым капиталом паразитическая культурная парадигма в принципе несовместима с культурой продуктивного человеческого развития. Мы также констатировали, что участники того движения, которое организует ГСФ и акции протеста в Генуе, в большинстве своем борются против извращений, сопровождающих индустриальное развитие в условиях капитализма, Россия же и другие республики бывшего СССР стали жертвами деиндустриализации, и с этим связано различие подходов по некоторым вопросам (например, экологическим). Далее в нашем докладе описывались последствия либеральных реформ 90-х годов в России и других республиках бывшего Союза и излагалось содержание новых антисоциальных реформ, инициируемых Путиным и его правительством. Было сказано о том, что эти реформы, - по сути, “социальный дефолт” государства, - являются ярким выражением той политики “исключения”, о которой говорила Сьюзен Джордж. В заключение мы подчеркнули, что любые меры по перераспределению ресурсов из финансового сектора на нужды социально-экономического развития в интересах трудящихся требуют роста массового движения, способного поставить экономику под контроль трудящихся, что для этого должны существовать независимые классовые организации и что в этом должны быть взаимно заинтересованы как российские, так и западные противники капиталистической глобализации.

19 июля начались массовые уличные акции. К этому времени (точнее - уже с утра 18 июля) обширная территория в центре города вокруг порта и Палаццо Дукале, - дворца, где должна была проходить встреча “восьмерки”, - была закрыта для свободного входа и огорожена высокой металлической сеткой, превратившись в запретную для манифестантов “красную зону”. Первой крупной акцией была мощная (50 - 70 тысяч участников) демонстрация во второй половине дня 19 июля, проходившая под лозунгом защиты прав иммигрантов (в том числе нелегальных) и национальных меньшинств, против тех границ, которыми развитый капиталистический мир отгораживается от обездоленных из других частей света. Демонстрация шла в направлении от центральной части города к окраине. Радостно-вольная атмосфера напоминала народное гулянье. От пестроты знамен, транспарантов, одежды демонстрантов можно было, пожалуй, растеряться. Множество футболок с изображением Че Гевары; с картинкой в виде множества стилизованных человечков, из которых восемь в середине выделены другим цветом, и с подписью: “Вас - 8, нас - шесть миллиардов”; самых разнообразных красных полотнищ; флагов с картиной Джузеппе Пеллицца “Четвертое сословие”. Из лозунгов, все время скандируемых манифестантами, самый популярный - “Siamo tutti clandestini!”, “Мы все - нелегалы!”, - несколько наивное, может быть, но блестящее по убедительной силе выражение идеи солидарности.

Нужно, впрочем, отметить, что самих иммигрантов в демонстрации было, как можно понять, немного. И не удивительно: нелегальным иммигрантам или вообще кому-то, у кого документы не вполне в порядке, в эти дни лучше было бы на улицах Генуи не появляться.

Во время демонстрации 19 июля опять проявился во всей своей красе Храмов. Давая интервью представителям разных российских телеканалов, он заявил о своей поддержке Путина. Находившийся рядом А. Николаев возразил, что Путина поддерживает отнюдь не вся российская делегация. В теленовостях пропутинское заявление Храмова было показано, реплика же Николаева до экрана не дошла, - равно как и другие содержательные моменты его заявлений тележурналистам (передали лишь, что Николаев признал, что делегация получила финансовую поддержку со стороны АТТАК).

На следующий день, 20 июля, уже с утра начались беспорядки. По первоначальным замыслам организаторов имелось в виду, что несколько больших групп манифестантов дойдут от разных точек сбора до границ “красной зоны”, где часть протестующих попытается преодолеть заграждение и полицейские кордоны. Иначе говоря, столкновения со “стражами порядка” предполагались непосредственно у границ “красной зоны”. В действительности же столкновения начались задолго до приближения участников акций протеста к “красной зоне”. Кто их инициировал - не вполне ясно. Есть сведения как о том, что полиция и карабинеры неожиданно атаковали демонстрантов, так и о том, что агрессивные группы так называемого “Черного блока” сами сразу же начали громить офисы, магазины, автомашины и т. д. Возможно, и те, и другие сообщения соответствуют действительности. Во всяком случае, уже около 12 часов дня “беспорядки” шли вовсю, в том числе и в том районе, где жило большинство российской делегации. Выйдя из нашего места обитания на улицу, - точнее, на небольшую площадь, пьяцца Палермо, - можно было видеть горящие остовы автомашин и готовые к бою группы полицейских в пределах 200 - 300 метров.

Насколько известно, Храмов со своими людьми, увидев происходящее, на какие-либо манифестации 20 июля ходить не стал и остался в гостинице. Большинство же российско-украинской делегации было направлено АТТАК на ненасильственную акцию на пьяцца Данте - площадь в непосредственной близости от тыльной стороны “Палаццо Дукале”. Когда наши представители уходили на манифестацию, повсюду уже были видны следы уличных стычек - поваленные мусорные контейнеры, разбитые стекла; на набережной группа молодых людей упорно била палками и камнями по витринам какого-то банка, никак не желавшим разбиваться. Замысел АТТАКовской акции заключался в том, чтобы запустить в “красную зону” воздушные шарики, тем самым символически нарушив границу зоны, но в столкновения с охранявшими ограждение “копами” не вступать и, более того, охранять статус пьяцца Данте и прилегающей к ней территории как “мирной зоны”, куда люди из более “горячих” точек могли бы прийти отдохнуть. Воздушные шарики были запущены; кроме того, участники акции повалили кусок металлического ограждения, за что были вознаграждены “сиропом” (водой с добавлением слезоточивого вещества) из водометов. Кроме того, протестующие кидали через ограждение в полицейских пластиковые бутыли с водой, а впоследствии - и с собственной мочой. В конце концов, уже часов в 5 вечера, полицейские побросали на пьяцца Данте шашки со слезоточивым газом, в результате чего народ отошел на соседнюю площадь (пьяцца ди Кариньяно), а затем мирно ушел.

В других же районах города уличные сражения продолжались до вечера. Недалеко (в нескольких сотнях метров) от места проживания нашей делегации в начале шестого вечера во время столкновений с карабинерами был убит 23-летний Карло Джулиани. Когда в седьмом часу мы подошли к этому месту, там лежала гора цветов...

Утром 21 июля российско-украинская делегация должна была проводить пресс-конференцию. Пресс-конференция состоялась, на ней было обнародовано и передано журналистам подписанное большинством делегатов (29 из 44 человек) “Открытое письмо” Путину, - но всеобщее внимание было привлечено к другому. Какова будет позиция руководства ГСФN Что произойдет с массовой демонстрацией, намеченной на вторую половину дняN

В итоге демонстрация прошла, и она была действительно массовой, - по самым осторожным оценкам, 150 - 200 тысяч человек (в прессе попадались оценки и до 300 тысяч). Основная часть российской делегации шла вместе с АТТАК в передней части колонны и прошла весь маршрут без эксцессов - из восточной части города по набережной до поворота на корсо Торино (проспект уже недалеко от центра) и далее на север по корсо Торино и корсо Сарденья до пьяцца Феррарис. Грандиозность шествия и разнообразие участников и их атрибутики поражали даже в сравнении с 19 июля. Самым же запоминающимся моментом стало отношение генуэзцев. Последний участок маршрута проходил по небогатому району с многоквартирными домами - и из окон этих домов жители не только приветствовали манифестантов, но и обрызгивали их водой из бутылок и садовых шлангов, что при довольно жаркой погоде было очень кстати. “Grazie, grazie, Genovesi!” (“Спасибо, спасибо, генуэзцы!”) - звучало в ответ из колонн. Иногда участники шествия скандировали: “Genova libera!” (“Свободная Генуя!”) - вместе с теми, кто приветствовал их из окон.

Те же, кто шел ближе к “хвосту” демонстрации, “попали в переплет”. Примерно в то время, когда поворот с набережной на корсо Торино проходила середина колонны, там начались столкновения с “копами”. “Кто первый начал”, опять же, неясно, но в результате вторая половина колонны сильно поредела, и до пьяцца Феррарис люди добирались индивидуально или небольшими группами. Позднее полиция и карабинеры стали, применяя слезоточивый газ, вытеснять основную массу демонстрантов в более гористую часть Генуи, где им пришлось с трудом выходить из зоны столкновений через боковые улицы и проходные дворы. Постепенно значительная территория города стала ареной беспорядков: над крышами домов постоянно кружили вертолеты, по улицам с воем сирен проносились машины карабинеров, в разных частях города поднимались столбы черного дыма, некоторые улицы были перекрыты баррикадами из мусорных контейнеров, виднелись следы столкновений (в том числе и окровавленные бинты). Характерно, что “стражи порядка”, по моим наблюдениям, практически не препятствовали битью витрин или поджогам автомобилей, а реагировали слезоточивым газом или пластиковыми пулями только тогда, когда молодежь начинала слишком активно кидать камни в самих полицейских. Создавалось впечатление, что “правоохранители” заинтересованы в том, чтобы беспорядки в ряде районов города (отнюдь не примыкавших к “красной зоне”) были поинтенсивнее.

Для тех российских участников, кто имел опыт сентября — октября 1993 года в Москве, столкновений на Выборгском ЦБК и т. д., было интересно проанализировать практику полиции и “боевых” групп демонстрантов, участвовавших в столкновениях. По их впечатлениям, итальянские “копы”, в отличие от “родного” ОМОНа, неохотно шли на прямые столкновения, зато с огромным удовольствием использовали водометы и слезоточивый газ, в отечественной практике применяемые редко. Но и с другой стороны люди были гораздо лучше подготовлены к столкновениям, чем это обычно принято в России. Многие имели респираторы, марлевые повязки, очки для плавания (хорошая защита от слезоточивого газа), а наиболее “продвинутые” - и противогазы. Демонстранты, непосредственно участвовавшие в стычках, имели, кроме этого, мотоциклетные шлемы и самодельные “бронежилеты” из поролона и плотного картона; у некоторых были самодельные пластиковые щиты.

В конце дня 21 июля “стражи порядка” стали “отыгрываться”. Около девяти вечера штаб-квартира ГСФ (где находился, среди прочего, так называемый “Независимый медиа-центр”, координировавший деятельность многочисленных журналистов и просто волонтеров, осуществлявших независимое информационное обеспечение событий) и школа напротив нее (также использовавшаяся участниками акций для репетиций театрализованных представлений и т. д.) подверглись жестокому налету полиции. Десятки человек были арестованы, многие избиты. Официальное объяснение гласило, что полиция якобы искала участников “Черного блока” и информационные материалы (в частности, видеосъемки), которые могли помочь в расследовании беспорядков. В действительности была проведена “показательная” карательная акция, направленная против всех, кому не повезло оказаться там в тот момент, - в то время как найти среди них кого-то из “Черного блока” можно было только случайно. Информационные материалы (включая компьютеры) изымались или уничтожались - неудивительно: власти не были заинтересованы в компромате на себя.

Российским и украинским делегатам, однако, повезло: никто из них в это время в подвергшихся налету помещениях не находился (хотя в принципе могли бы - оттуда, например, звонили домой). Вскоре после полуночи автобус с делегацией выехал из Генуи.

* * *

То, что в Генуе в акциях протеста против капиталистической глобализации впервые приняла участие делегация представителей России и Украины, было, может быть, в целом не слишком заметно на фоне десятков тысяч участников из самых разных стран, - хотя те, с кем мы встречались, практически всегда выражали живейший интерес и симпатию к “русским”. Но наше участие вызвало немалый интерес в самой России, и проблемы, связанные с протестным движением, выплеснувшимся в июле 2001 года на улицы Генуи, во многом актуальны и для российской левой.

Прежде всего - что собой представляет это движениеN С подачи СМИ к нему приклеился ярлык “антиглобалистского”. На мой взгляд, этот термин можно употреблять разве что в кавычках. Он построен на игре со словом “глобализация”, буквальное понимание которого допускает множество толкований, - но анализировать эти толкования рядовому потребителю продукции СМИ “не положено”. А “положено” ему зафиксировать в мозгу несколько штампов: во-первых, “глобализация” - это-де нечто современное и прогрессивное, а против нее выступают либо те, кто неспособен понять и принять требования современности или не заинтересован в этом, либо те, кто “с жиру бесится”, играя в “антиглобализм”, но пользуясь всеми достижениями “глобализации”; во-вторых, “глобализация” должна ассоциироваться почти исключительно с определенными феноменами в сфере потребления, например, с Интернетом или с наличием повсюду некоторого стандартного широкого ассортимента товаров в магазинах. В действительности же “глобализация”, - в смысле определяющего влияния на ход мировых процессов глобальных, транснациональных агентов и факторов, - есть непреложный исторический факт, являющийся неизбежным результатом развития мировой капиталистической системы, и всякое движение, стремящееся как-то воздействовать на мировой порядок, есть тем самым автоматически движение, в самом широком смысле этого слова, “глобалистское”; “антиглобализм” может быть лишь иллюзией или обманом. Общая платформа того реального движения, которое вышло на городские улицы Запада в 1999 году в Сиэттле и затем, пройдя через Прагу, Ниццу, Порту-Алегри, Квебек, Гетеборг, достигло своей высшей точки в Генуе, состоит не в каком-то абстрактном “антиглобализме”, а в неприятии капиталистической глобализации - то есть мирового порядка, при котором правила жизни во всех уголках мира прямо или косвенно определяются глобальной властью транснациональных капиталистических институтов и охраняющих интересы транснационального капитала институтов национальных и местных (при этом следует отметить, что эти правила жизни в разных секторах мирового общества могут сильно различаться - разнообразные модификации и вариации на тему апартеида вполне вписываются в капиталистическую глобализацию и, более того, естественно вырастают из поощряемой ею социальной дифференциации). Что противопоставить этому транснационал-капиталистическому порядку - другой вопрос, и здесь перед движением протеста против капиталистической глобализации встает ряд серьезных внутренних проблем (о чем отчасти будет сказано ниже), - но они не имеют никакого отношения к идиотским штампам, насаждаемым СМИ.

Я бы выделил два основных компонента, из которых сформировалось нынешнее движение протеста против капиталистической глобализации на Западе.

1) “Классическое” массовое левое движение, основу которого составляют профсоюзы и традиционные левые партии. В условиях 80-х - 90-х годов, когда возможность для капитала свободно оперировать на транснациональном уровне стала одной из важнейших предпосылок для праволиберальной атаки на социальные завоевания западных трудящихся под лозунгами “свободы рынка” и поощрения “активных и предприимчивых”, а официальный истэблишмент социал-демократических партий (при поддержке значительной части профсоюзной бюрократии) стал соревноваться со всеми прочими буржуазными партиями в том, кто сможет более эффективно проводить ту же самую праволиберальную политику, - под лозунгами сопротивления этой политике (выражающей тенденции капиталистического глобализма в применении к западным странам) выступили левые крылья социал-демократических партий и профсоюзов, традиционные компартии и различные троцкистские и иные леворадикальные организации. По моему впечатлению, именно эта составляющая прежде всего и обеспечила массовый характер генуэзских манифестаций. В разных странах она представлена разным набором организаций. Так, в Италии ведущую роль играют Партия коммунистического обновления (“Rifondazione comunista”) и левое крыло профсоюзов (в частности, профсоюз металлистов ФИОМ, руководство которого занимает более левую позицию, чем профбюрократия в среднем, и который участвовал в генуэзских акциях, а также радикальное профобъединение КОБАС). В Греции наиболее сильна (ортодоксально-сталинистская по идеологии) Компартия Греции, но немалую роль играют и другие левые организации (точку зрения одной из таких организаций, радикальной троцкистской Рабочей революционной партии, представляет публикуемая здесь же статья Саваса Михаила-Мацаса). Во Франции речь идет прежде всего о левых группах в профсоюзах и в компартии Франции, а также об организациях троцкистской направленности (следует, правда, учитывать, что в Генуе была активна лишь Революционная коммунистическая лига, представляющая наиболее правую тенденцию во французском троцкизме, в то время как другие троцкисты - из “Рабочей борьбы” и Партии трудящихся - считают представленное генуэзскими и предшествующими акциями движение слишком мелкобуржуазным и оппортунистическим).

2) Группы вне “старого” левого и рабочего движения, представленные разнообразными организациями “гражданского общества”, обычно подпадающими под рубрику “неправительственных организаций”. Сюда относятся как структуры с широкой членской базой типа потребительских обществ или объединений сельхозпроизводителей (например, “Крестьянская конфедерация” во Франции), так и многочисленные более мелкие организации, инициативные группы и т. д. Сферы их интересов крайне разнообразны; из них можно выделить такие направления, как: защита прав национальных меньшинств и противодействие конфликтам между этническими и религиозными сообществами, борьба против расизма; экологическая проблематика; отстаивание интересов стран “третьего мира”, в частности, борьба за списание долгов развивающихся стран и борьба против произвола ТНК и международных финансовых институтов в этих странах; локальные экономические и социально-культурные проекты, целью которых в большинстве случаев является установление на местном уровне некоего сравнительно устойчивого порядка хозяйственной и культурной жизни, не подчиненного нормам, диктуемым транснациональным капиталом и проводниками его влияния, “экологически чистого” и соответствующего местным культурным традициям. Для значительной части таких группировок характерно недоверие к крупным структурам (государственным, партийным, профсоюзным) любой политической ориентации и приверженность к принципиально децентрализованным, “сетевым” организационным формам. Именно с этой средой связаны наиболее известные идеологи нынешнего протестного движения, пытающиеся сформулировать некие проекты глобального уровня, альтернативные транснационал-капиталистическим моделям мирового порядка, - например, такие фигуры, как Уолден Белло или уже упоминавшаяся Сьюзен Джордж, хорошо известные по своим публикациям еще начиная с 70-х годов, задолго до нынешнего подъема массового .движения против капиталистической глобализации.

Что касается радикальных и даже экстремистских, в основном молодежных, группировок, активности которых столь большое внимание уделяют СМИ, - то в первую очередь следует отметить, что они сравнительно малочисленны. Погромами в Генуе занималось, самое большее, тысячи две человек - на фоне двухсот тысяч манифестантов 21 июля. Циркулировала информация о внедрении в ряды этих группировок (прежде всего - “Черного блока”) полицейских и неофашистских провокаторов, инициировавших драки и погромы. Но деятельность “Черного блока” и подобных структур явно не сводится к провокаторству со стороны противника. Их социальную базу составляет прежде всего безработная и деклассированная молодежь, не видящая для себя приемлемых перспектив в нынешнем западном обществе и ищущая выход в “автономной” самоорганизации вне “социально приемлемых” установлений (пример - сообщества сквоттеров, самовольно занимающих пустующие строения); ясно, что ее численность будет расти в условиях либерально-глобализаторской политики, которая, разрушая прежнюю систему сравнительно стабильной занятости и развитого социального обеспечения, тем самым ведет к падению все большей части населения, не выдерживающей конкуренции в условиях нестабильности, в застойное и криминализованное “социальное гетто”. Ряд других группировок, в отличие от “Черного блока”, не склонны к погромам имущества граждан, но нередко идут на силовую конфронтацию со “стражами порядка” и на демонстративно-символические акты насилия типа пресловутого битья витрин “Макдональдсов” или офисов банков (в Генуе банки пострадали, насчет же “Макдональдсов” сказать не могу - мне вообще ни один “Макдональдс” там в глаза не бросился, похоже, что там стандартный “фаст-фуд” вообще не слишком популярен). Из таких группировок наиболее известна анархистская организация “Tute bianche” (“Белые комбинезоны”) во главе с Лукой Казарини. Функции такого рода насилия в современных массовых протестных акциях достаточно адекватно описаны в статье Б. Кагарлицкого (“Альтернативы”, № 1, 2001).

Возвращаясь к двум названным выше составляющим нынешнего движения протеста против капиталистической глобализации, следует отметить, что в обеих преобладают реформистские тенденции. “Классические” левые организации часто сохраняют верность революционной традиции на уровне культурных символов и идеалов - красных знамен, “Интернационала”, портретов Маркса и Че Гевары (несколько реже - Ленина, Троцкого, Розы Люксембург, Грамши); в то же время реально эти организации борются в основном за цели, не носящие сами по себе революционного характера, - за сохранение прежних социальных завоеваний трудящихся, за права иммигрантов и национальных меньшинств, против конкретных агрессивных действий западных правительств на международной арене. Такая ситуация понятна - общество явно пока не выработало какой-либо приемлемой для масс формы нового революционного идеала (в данном вопросе я должен выразить несогласие с Савасом Михаилом-Матсасом, чья позиция, на мой взгляд, страдает выдачей желаемого за действительное), и левореформистская деятельность оказывается единственной, имеющей сколько-то массовую поддержку. Но беда в том, что деятельность “классических” левых в настоящее время носит почти исключительно характер арьергардных боев при отступлении - либеральный курс на демонтаж прежних социальных завоеваний и структур солидарности трудящихся и на утверждение в обществе конкурентно-эгоистических норм поведения продолжает осуществляться, несмотря даже на массовые акции типа французских забастовок конца 1995 года. А длительное отступление деморализует массовую базу и в конечном итоге сеет недоверие к “лидерам-неудачникам”. В этой ситуации в прагматически более выгодном положении оказываются представители группировок второго типа с их акцентом на локальные проекты и кампании, которые с большей вероятностью могут оказаться успешными в смысле выполнения заявленных требований, даже если глобальные идеи типа списания долгов развивающимся странам так и останутся на уровне неэффективных лозунгов. Идеологические построения, свойственные этой среде, все более проникают и в “старые” левые течения. Но именно эти построения вызывают немало серьезных вопросов.

Мне уже приходилось критиковать такие широко распространяющиеся в левом движении последних двух - трех десятилетий идеологические тенденции, как экологизм, культ локальных самоуправленческих проектов, излишнее стремление к защите местной “культурной самобытности” (см. мою публикацию в “Альтернативах” № 4, 1997, в дискуссии по книге А. В. Бузгалина “Будущее коммунизма”). Эти тенденции, - которые в целом могут быть охарактеризованы как локалистский мелкобуржуазный реформизм, - заметно проявляются и в нынешнем массовом движении против капиталистической глобализации. “Экологическое” рвение временами вырождается в прямую враждебность не только к крупным корпорациям, монополизирующим исследования в области прогрессивных технологий, но и к технологическому прогрессу как таковому. Так, один из лидеров французской “Крестьянской конфелерации” (одной из крупнейших организаций “нетрадиционной” левой, активно участвующей в “антиглобалистских” протестах), в прошлом - активный участник студенческих волнений 1968 года Рене Ризель недвусмысленно возводит происхождение своего движения к луддитам первой половины XIX века. При этом следует отметить, что не слишком грамотные рабочие времен первой промышленной революции, разрушавшие машины, несомненно, добросовестно заблуждались, в то время как о современных “противниках индустриальной цивилизации”, активно потребляющих достижения современных технологий, это сказать затруднительно. Именно подобные деятели и дают материал для злопыхательства либеральных СМИ по поводу “антиглобалистов”. Конкретно, например, в Генуе постоянно звучали лозунги, направленные в принципе против использования генетически модифицированных организмов в агросекторе, - хотя реальным источником зла являются крупные капиталистические корпорации, использующие в своих интересах буржуазное право интеллектуальной собственности, использование же генетически модифицированных продуктов при условии реального демократического контроля могло бы как раз способствовать реализации благородного лозунга участников протестного движения против капиталистической глобализации о праве каждого человека на Земле на обеспечение продовольствием. Об этом убедительно писал американский левый аналитик Дуг Хенвуд еще в январе 1996 года, когда до массовых выступлений 1999 - 2001 гг. под лозунгами протеста против капиталистической глобализации было еще далеко, но идеология локалистского мелкобуржуазного реформизма уже вполне сформировалась (см. http://www.panix.com/~dhenwood/Globalization.html).

Культ локальных проектов и децентрализованных “сетевых” принципов организации отражается и в общих представлениях реформистов-локалистов о возможных альтернативах капиталистическому глобализму. Уолден Белло пишет: “В чем состоит моя идея системы управления, альтернативной Бреттон-Вудской системеN Ответ содержится в моей фундаментальной критике Бреттон-Вудской системы как монолитной системы универсальных правил, навязываемых весьма централизованными институтами для содействия интересам корпораций США. Попытка заменить ее другой централизованной глобальной системой правил и институтов, пусть и основанной на других принципах, вероятно, воспроизведет ту же самую ловушку, в которую попались такие разные организации, как фирма IBM, Международный валютный фонд и СССР: неспособность терпеть разнообразие” (см. http://www.panix.com/~dhenwood/PostBWI.html). Но не приведет ли отказ от всякой “глобальной системы правил и институтов” к тому, что полученная совокупность отдельных локальных фрагментов-сообществ, будучи неспособна к крупномасштабным согласованным действиям (которые требуют как раз общей “системы правил”), окажется в полной зависимости от тех же глобальных элитных кругов, которые будут манипулировать этими фрагментами в соответствии со своими интересами и по своим правиламN Это относится и к экономике, и к политике, и к культуре. Фактически речь идет о концептуальном отказе от интернационализма, - причем, на мой взгляд, более глубоком и более стратегически опасном, чем те или иные местные “национал-патриотические” завихрения, при которых под ксенофобные и шовинистические чувства, - несомненно, недостойные и требующие противодействия, - все же не подводится “фундаментальная” идеологическая база.

Опасности такого рода проявляются уже в самой деятельности структур реформистов-локалистов, в которой реализуются принципы “сетевой” децентрализации. Так, в правление “Международного форума по глобализации”, - одного из ведущих “мозговых центров” данного направления, - наряду с Уолденом Белло и другими видными идеологами входит основатель и патрон журнала “Экологист” (“The Ecologist”) Эдуард Голдсмит. Его отличие от большинства известных фигур локалистско-реформистского движения состоит в том, что он является миллиардером, принадлежит к финансово-олигархическим кругам - и выступает в качестве спонсора ряда “экологических”, а также и иных протестных инициатив. Одновременно тот же Голдсмит участвует и в мероприятиях “новых правых”, в частности, в деятельности “Группы исследования и изучения европейской цивилизации” (ГРЕСЕ), возглавляемой Аленом де Бенуа, - виднейшего “мозгового центра” современных неофашистских течений. Взгляды самого Голдсмита отличает враждебность к “индустриальной цивилизации”, которая-де “оторвалась от природы”, и восхваление доиндустриальных обществ с их “естественной иерархической организацией” на уровне небольших локальных сообществ. Подобные профашистские построения в целом не разделяются большинством активистов существующего движения протеста против капиталистической глобализации, в том числе и в среде левоориентированных локалистов-реформистов, - но уже сама проповедь “разнообразия” локальных “систем правил” и враждебности к технологическому прогрессу (пусть даже основанной на реальных отрицательных последствиях, скажем, не продуманных с экологической точки зрения крупных строек в СССР или в развивающихся странах) открывает широкие возможности для идеологического и организационного манипулирования, в том числе и со стороны самых правых группировок господствующего класса.

Локалистско-децентрализаторские тенденции отравляют и ту часть протестного движения, которая не удовлетворена реформизмом и субъективно настроена революционно. Анархисты из “Tute bianche” и других групп вызывают уважение смелостью и готовностью к самопожертвованию - но они неспособны объяснить человеку со стороны, не проникнувшемуся их специфическим настроением, зачем это надо. Стандартная позиция участников таких групп: “Что делаем мы - наше дело, что делаете вы - ваше дело”. Эта позиция, - предпосылкой которой как раз и является убежденность в ненужности единой “системы правил” и нормальности ситуации, когда у каждого малого сообщества “система правил” своя, - принципиально совпадает с установками, насаждаемыми в современном капиталистическом обществе в целом, где господствующие институты культивируют “манипулируемый плюрализм”.

Описанные отрицательные моменты в Генуе проявлялись относительно слабо, - вероятно, не в последнюю очередь потому, что дело происходило в Италии, где традиционно сильны позиции “старых” левых, предполагающих солидарность трудящихся ради некоего единого социального проекта. Знаковые культурные символы генуэзских демонстраций - “Четвертое сословие” Джузеппе Пеллицца или песня “Бандьера росса” - выражают идею солидарного действия класса или даже “народа” в целом, а не малой локальной группы. Та массовость, которой отличались манифестации в Генуе, была достигнута прежде всего благодаря традиционным партийным (“Rifondazione comunista”) и профсоюзным структурам. У массовой базы этих структур - нормальный здоровый антикапиталистический настрой. Поэтому мне представляется неверной позиция тех левых групп (в частности, некоторых троцкистов), которые отказываются от участия в массовых протестах против капиталистической глобализации, ссылаясь на преобладание там мелкобуржуазно-реформистских тенденций. В то же время не стоит закрывать глаза на болезненные явления, свойственные к тому же не только западному левому протестному движению последних лет, но и в целом левому лагерю последней четверти или даже трети столетия.

Общим, - и, на мой взгляд, в принципе верным, - тезисом ряда комментариев по итогам генуэзских событий (включая Б. Кагарлицкого - см. “Новую газету” за 9 августа 2001 г. и более полный английский текст в Интернет-архивах Usenet-телеконференции misc.activism.progressive за 17 августа 2001 г. - и С. Михаила-Матсаса) стало то, что движение протеста против капиталистической глобализации достигло качественного рубежа в своем развитии, после которого, чтобы избежать спада и внутреннего разложения под воздействием репрессий и манипуляций со стороны господствующего класса, это движение должно резко сдвинуться в сторону мобилизации широких масс трудящихся и борьбы за реальную политическую власть. Такой сдвиг по сути своей противоречит многим идеологическим построениям локалистского реформизма, и его успешное осуществление приведет к снижению влияния реформистов-локалистов, - конечно, с одновременным использованием их положительных наработок в деле реализации “малых проектов”. С другой стороны, “классические” левые должны будут внятно сформулировать свой альтернативный нынешнему капитализму социальный проект, выходящий за рамки отстаивания прежних (достигнутых ранее в рамках капитализма) социальных завоеваний. В комментариях Б. Кагарлицкого и С. Михаила-Мацаса как бы предполагается, что этот проект уже в принципе выдвинут (Кагарлицкий понимает его скорее как радикально-реформистский, Михаил-Матсас - как революционный), и дело лишь за разработкой правильных политических и организационных методов для его реализации. Я думаю, что это, к сожалению, не так. В любом случае речь здесь должна идти о радикальном ограничении сферы действия рыночных отношений и об организации крупномасштабной системы нерыночного производства, обмена и распределения в интересах широких масс, ныне “исключаемых” глобальным капиталистическим рынком. Для этого необходимо достаточное число людей, готовых в такой системе эффективно работать (на самых разных уровнях и участках системы), - причем такие люди должны присутствовать среди различных групп трудящихся (в частности, не только среди “традиционного” рабочего класса) в разных странах и с разным (на сегодняшний день) материальным положением. На мой взгляд, сейчас таких людей явно не хватает даже среди левых активистов, - чем отчасти и объясняется усиление реформистов-локалистов, для чьих начинаний все же требуется количественно меньше “активных кадров”. Остается и вопрос о фундаментальных параметрах предлагаемой альтернативной системы, например, об отношении к технологическому прогрессу и “экологизму” (так, в рассуждениях Кагарлицкого, - многих других специфических установок реформистов-локалистов не разделяющего, - есть тезисы в духе “экологизма”, с моей точки зрения, неприемлемые).

Возвращаясь на российскую почву, нужно отметить, что российское левое движение сталкивается с проблемами, во многом аналогичными западным, - с поправками на нашу бедность, низкий уровень политической активности и некоторую идеологическую специфику. Буквальным воспроизведением классического западного социал-реформизма у нас, пожалуй, являются лишь немногочисленные ориентирующиеся на “рабочую аристократию” группировки типа того же храмовского “Соцпрофа”, выступающие под лозунгами типа “хотим, чтобы рабочие жили так же, как в цивилизованных странах”, - зато функцию западного “массового” социал-реформизма выполняет у нас “советский традиционализм” (на поле которого играют и зюгановская КПРФ, и более левые сталинистские структуры, прежде всего РКРП), пытающийся отстоять прежние социальные завоевания, но постоянно проигрывающий наступающим “рыночным реформаторам”. Локалистский реформизм в нашей стране сравнительно слаб, но имеет определенную перспективу - как среди ориентированных на западные образцы и пользующихся западными ресурсами “неправительственных организаций” (организаций “гражданского общества”) и более радикальных неофициально действующих групп (типа анархо-экологических), так и среди “советских традиционалистов”, разочарованных неудачами и приспособленчеством своих крупных политических структур.

С точки зрения политической практики, ключевая особенность России по сравнению с Западом - в том, что у нас намного ниже уровень организованной активности населения в отстаивании своих интересов и требований (в этом смысле наша делегация в Генуе завидовала итальянцам, французам или грекам жгучей белой завистью). Поэтому российские левые активисты обычно не имеют за своей спиной эффективных низовых структур (они могут активно работать в структурах КПРФ или крупных профсоюзах, или занимать руководящее положение в той же РКРП, но это дает скорее аппаратный ресурс, чем ресурс массовой поддержки) и представляют либо небольшие изолированные коллективы (скажем, профсоюзные организации отдельных предприятий), либо только самих себя. В результате они оказываются особенно подвержены манипулированию со стороны разного рода чуждых левому движению сил. Это происходит и в связи с участием левых активистов из России и Украины в генуэзских манифестациях: по следам событий в Генуе усиленный интерес к участникам делегации стали проявлять как либеральные журналисты (вроде В. Видемана, автора статьи о событиях сентября 2000 г. в Праге в “НГ-религии” за 11 октября 2000 г. — с восхвалением локалистского реформизма, истоки которого автор видит в учении Прудона, и с абсолютно неприличными выпадами в адрес марксистской левой), так и православно-националистические “борцы с глобализацией” из движения “За право жить без ИНН”. Ситуация усугубляется еще тем специфическим для России обстоятельством, что у нас идеологические построения в духе отстаивания “местной самобытности” и отдельных локальных “систем правил” распространены не только среди локалистов-реформистов западного образца, но и среди “советских традиционалистов” (нередко видящих воплощение чаемой самобытности в позднесталинском СССР). Рост низового движения трудящихся, весьма вероятный в условиях нового витка “рыночных реформ”, скорее всего, будет способствовать преодолению этих трудностей. Но для этого действующие левые активисты должны совместными усилиями выработать общие позиции по ключевым вопросам, стоящим перед обществом. Российско-украинской делегации в Генуе (после естественного отпадения Храмова и его группы) удалось добиться согласования позиций по важнейшим моментам, что нашло свое выражение в подписании “Открытого письма” Путину, - но многие вопросы так и остались нерешенными (например, как я уже упоминал, в дискуссии о Чечне разногласия не были преодолены). Здесь нужно интенсивное содержательное обсуждение, основанное на реальном опыте удачного или неудачного осуществления практических проектов (в отличие от многих нынешних дискуссий, когда, например, межнациональные отношения обсуждают люди, ни с каким опытом работы в данной области не знакомые). Если российские левые активисты справятся с этой задачей, они смогут во многом помочь левым Запада и стран “третьего мира”, внеся свой вклад в преодоление нынешнего тяжелейшего интернационального кризиса социалистической и коммунистической идеологии и политики.