Вслед одному замечательному юбилею

Зоя Грандберг

1–2 декабря при большом скоплении общественности (собрание имело статус международной конференции) был отпразднован 10-летний юбилей института экономики переходного периода. Юбилейными торжествами с приличествующими таким случаям высокоторжественными речами и историческими оценками пройденного пути сегодня трудно кого-нибудь удивить. Однако названный юбилей все-таки явление из ряда вон выходящее.

Прежде всего бросается в глаза, что самые высочайшие оценки деятельности института и особенно его руководителя Е. Гайдара звучали из уст людей, к созданию и последующей деятельности Института (во всяком случае, к реализации развиваемых им идей) имеющих самое непосредственное отношение. Само по себе это было бы естественным, если бы, во-первых, не отсутствие чувства меры, и, во-вторых, полное игнорирование наиболее значимых процессов той экономической реальности, ради осмысления и прокладывания пути развития которой, по существу, и был создан институт.

Академик А.Г. Аганбегян посчитал великой удачей то, что в момент наибольшей опасности для страны появился ее спаситель – Е. Гайдар. Его “героическая деятельность” не знает подобных примеров воздействия на историю какой-либо страны. Правда, по словам академика, эта деятельность не признана отечественной, но зато приветствуется мировой экономической наукой. А. Чубайс в своем приветственном слове отметил главное: сегодня вся страна живет “по Гайдару”, в том числе и ненавидящие его коммунисты, которые “выжимают” у него (Чубайса) слезу всякий раз, когда рассуждают об М-1, М-2, о бюджетных “профицитах” и т.п. Масштаб личности Гайдара-ученого, по мнению Чубайса, можно сравнить только с одним человеком: его имя К. Маркс. Да и то это сравнение не в пользу последнего, поскольку Гайдару приходится исправлять (и слава богу, успешно!) сделанные Марксом ошибки.

Б. Немцов остановился на той стороне исторической роли Гайдара, которая находится в сфере политики. И эта роль – в предотвращении в стране гражданской войны. О неизбежности приближения войны к началу 90-х гг. свидетельствовали приведенные бывшим губернатором Нижнего Новгорода факты разгрома палаток и перевертывания грузовиков рабочими, возмущенными затруднениями в доставке в город водки и сигарет. Да, этот протест выгладит покруче, чем перекрытие железных дорог и автомагистралей голодными шахтерами, врачами и учителями! Говоря о небывалых успехах политики Е. Гайдара (демонстрируя полное отсутствие логики), Б. Немцов засвидетельствовал, что трудящиеся г. Иваново, где он на днях побывал, требовали повесить упоминавшегося Е. Гайдара, а также А. Чубайса и самого Б. Немцова. Почему бы это? Ведь водки, кажется, сегодня всем хватает! Кстати, если говорить о логике, то интересно заметить, что А. Чубайс в своем выступлении, отрекомендовав себя в качестве “крепкого хозяйственника”, засвидетельствовал, что все проблемы производства могут быть решены за счет жесткой организации производства и обращения, а жалующиеся на нехватку средств, денежных и кредитных, – это всего лишь “безрукие, бестолковые и вороватые красные директора”. (А что, директора приватизированных, акционерных по форме предприятий не являются такими по определению?) Упор на организацию и жесткий порядок не очень подходит к твердому рыночнику, которым А. Чубайс, несомненно, является. Впрочем, “большевизм” А. Чубайса с его отключениями школ, больниц и родильных домов сегодня у всех на виду. Внедрение рыночных начал в экономику любыми методами, любой ценой, пожалуй, наиболее характерно именно для позиции А. Чубайса.

В этой связи хотелось бы заметить, что лучшим ученикам чикагской школы вряд ли неизвестно, что есть так называемые провалы и болезни рынка, которые в любой цивилизованной стране (излюбленное определение для стран Запада наших либералов, стремящихся подчеркнуть дремучесть и дикость собственного Отечества) с большими или меньшими успехами решаются с помощью государства. Однако как только возникают даже не попытки, а только разговор о намерениях укрепить государство и повысить его роль в экономике, начинается истерический либеральный шум, с обязательными напоминаниями о ЧК, о сталинских репрессиях и опасностях для свободы слова.

“Фундаментальный” отчетный доклад о проделанной за десять лет ИЭПП работе сделал на конференции А. Улюкаев, представленный не как сотрудник института, а в качестве замминистра финансов, что, очевидно, должно было подчеркнуть практическую значимость деятельности института. Внутреннее чутье подсказало А. Улюкаеву-ученому, что лучше говорить не об успехах на пройденном пути, а о перспективах дальнейшего развития. В целом доклад А. Улюкаева в отличие от выступлений поздравителей отличали умеренность и скромность как в оценках достижений, так и в критике официальной экономической политики, хотя и то и другое безусловно присутствовало. Длительность экономического кризиса в стране (именно затяжной характер, а не глубина кризиса является главной особенностью истекшего десятилетия, считает А. Улюкаев) объясняется тем, что в проведении рыночных реформ послегайдаровские правительства не были последовательными и остаются таковыми до сих пор. В оценке перспектив подчеркивалась временность и исчерпаемость факторов наметившегося в последний год подъема экономики. Можно согласиться со многими положениями доклада А. Улюкаева, правда, не совсем понятным показался прозвучавший и в докладе А. Улюкаева, и в ряде других выступлений упрек в том, что “официальная экономическая наука” не признает достижений гайдаровской школы (правда, никто не объяснил, кем и как представлена эта официальная экономическая наука, и потому намек для непосвященных остался непонятым).

Некоторым диссонансом с парадным настроением хозяев торжества прозвучало выступление помощника президента А. Илларионова. Прежде всего он посчитал необходимым развенчать некоторые из устоявшихся в экономической науке (в том числе и гайдаровского ее направления) мифы. В их числе мифы о допустимом уровне государственных расходов, о роли инвестиций, о ненужности первоочередного погашения долгов и др. Главным в выступлении А. Илларионова был анализ среднесрочных программ экономического развития, где обязательно должны быть учитываемы по крайней мере три особенности современной российской экономики: 1) ее крайне незначительный удельный вес в составе мировой экономики (не более 0,6 %); 2) открытость российской экономики, во всяком случае, с точки зрения формирования валютных курсов, а также высокого удельного веса как экспорта, так и импорта; 3) высокая зависимость от мировой конъюнктуры. Сальдо платежного баланса страны в решающей степени зависит от динамики валютного курса, а также от цен на экспортные и импортные товары. Высокие экспортные цены ведут к увеличению как валютных резервов, так и рублевой эмиссии, что чревато инфляцией. Общий вывод состоит в том, что те преимущества, которые получила российская национальная экономика после 1998 г., уже наполовину исчерпаны и вполне возможно, что месяцев через десять будут исчерпаны полностью. И главное: улучшение экономической конъюнктуры произошло не за счет роста национальной экономики, а за счет внешних факторов, что всегда чревато отрицательными последствиями. Среди предлагаемых А. Илларионовым мер по предотвращению “стремительно приближающегося кризиса” он особенно выделил проблему внешних кредитов. Платить по иностранным долгам, считает А. Илларионов, не только нравственно, но и выгодно. И напротив, борьба за привлечение новых кредитов как средство подъема экономики – это тот же миф, который должен быть преодолен.

Конференция, прошедшая в духе демонстрации небывалых достижений в экономической науке и в экономической политике, особенно гайдаровского периода, осталась совершенно глуха к тем кричащим социально-экономическим противоречиям, к тем проблемам, которыми больна сегодня страна. Хорошо известно и совершенно обоснованно источник затянувшейся болезни и российская общественность видит в политике, начатой правительством Гайдара. Однако Е. Гайдар и его единомышленники (что видно и по многим другим публичным их выступлениям) своей ответственности за происходящее совершенно не чувствуют. Справедливости ради нужно отметить, что некоторые болезненные проблемы прозвучали на конференции (истоки и природа российской коррупции, аграрного кризиса и ряд других), но их анализу были посвящены доклады не российских, а иностранных участников торжества, видимо, им наши беды оказались ближе.

Главное впечатление от конференции состоит в том, что теоретики рыночной реформы, развернутой в нашей стране, были и остаются абсолютно глухими к тому, что можно было бы назвать немодным сегодня словосочетанием – интересы, судьбы российского народа. Реформа стала самоцелью: рынок – любой ценой, приоритет разрушительных мер над созидательными. Не доверяя собственному народу, горячо поддержавшему десять лет назад идею реформ и жестоко разочарованному в ней ввиду совершенно очевидных социальных и экономических ее провалов, наши реформаторы первой волны продолжают настаивать на том, что именно избранный ими путь реформирования является наилучшим. Удивительным образом умонастроение нынешних правых сил чем-то напоминает ретивых деятелей первых послереволюционных лет, с их политикой военного коммунизма, призывом уничтожить царские железные дороги, выбросить на свалку истории Пушкина и Толстого и т.п. Правда, сегодня в центре объекта разрушительной деятельности находятся институциональные формы, успешно функционировавшие не только в нашей стране, но и во всем “цивилизованном мире”: государственная собственность, особенно эффективная в сфере ВПК, в инфраструктурных системах – в сфере транспорта, связи, энергетики, т.е. системах, жизненно важных для России ввиду ее специфического географического положения, а также институты социальной защиты и т.п. Высшее достижение подлинной цивилизации – всеобщее обязательное среднее образование, равно как и доступное и бесплатное здравоохранение, – все было пущено под откос. Естественным результатом политики реформаторов стало разрушение уже созданного трудом многих поколений материального богатства, остановка производства, регрессивные процессы в совокупной рабочей силе и т.д. Произошло революционное преобразование отношений собственности: ваучерная приватизация облегчила процесс разворовывания общенародной собственности, хотя так называемый эффективный собственник где-то затерялся на тернистом пути рыночных реформ, а его место заняли спекулянт и криминальный элемент. Трудящиеся полностью отделены от средств производства несмотря на всеобщее акционирование, рабочая сила стала подлинным товаром, безработица давит на рынок труда (что, кстати, подтверждает правоту тех бывших советских ученых, которые, анализируя природу крупной акционерной собственности, подвергали критике теорию “демократизации капитала”). Капитал, что для него естественно, ищет возможности наиболее безопасного и прибыльного применения, т.е. уходит за границу и на финансовые рынки.

Итак, цели рыночных реформ в основном достигнуты. Но чем все-таки недовольны наши юбиляры? Что вызывает их неприятие, возмущение и даже озлобление?

А недовольны они отнюдь не тем, что миллионы людей оказались за порогом бедности, в нищете, что десять лет разрушалась отечественная экономика, что из бывшего кредитора мы превратились в безнадежного должника, что страна по многим решающим показателям, и прежде всего по уровню социально-имущественной дифференциации, заняла положение одной из самых отсталых стран. Озлобление “младореформаторов” лежит прежде всего в сфере идеологии. Именно идеологическую природу имеет “накат” на любые попытки президента навести в стране хоть какой-нибудь порядок, хоть что-то сделать для обездоленных реформаторами граждан. Но корни обострения идеологической и теоретической борьбы – в опасении того, что результаты и идеология реформ могут быть в какой-то мере пересмотрены и тем самым поставить под угрозу – нет, не свободу слова! – а хотя бы малую долю захваченной собственности. А о том, каких “фурий частного интереса” вызывает малейшая угроза потери собственности, хорошо известно тем, кто подобно Гайдару не только читал, но и изучал работы К. Маркса. Заметим попутно, что отнюдь не случайно одним из проявлений обострения современной идеологической борьбы является та ненависть, прикрываемая презрением, которую испытывают отечественные пропагандисты мейнстрима к школе политической экономии, способной в рамках своего предмета увидеть и раскрыть социально-экономическую сущность происходящих в стране процессов и тенденций ее дальнейшего развития.

Но пока хозяева и большая часть гостей конференции могут особенно не беспокоиться, и пышное празднество с изобилием фуршетов, обедов, кофепитий и т. п. для нескольких сотен (!) приглашенных лишний раз продемонстрировало, что у идеологов реформы сегодня все в порядке, в том числе и с получением заграничных подарков (грантов). Ну а в том, что за окнами роскошного юбилейного праздника этой промозглой, серой московской зимой сотни нищих наводнили метро и центральные улицы Москвы, а замерзающим жителям Приморья бросилась на помощь МЧС, а не РАО “ЕЭС”, что голодающие учителя опять пытаются перекрыть железнодорожные магистрали, что миллионы бывших рядовых советских граждан не имеют самых элементарных гарантий свободы – свободы на здоровье и безопасность – во всем этом какая уж вина процветающего института? И никакого неуюта от кричащих противоречий в стране хозяева праздника не чувствовали, да, видимо, и не способны почувствовать по определению. (Справедливости ради отметим, что пир во время чумы становится модным времяпрепровождением не только среди реформаторов первой волны.)

P.S. В декабрьском интервью пятому каналу TV на вопрос ведущего (им был М. Швыдкой) о том, справедливы ли упреки в адрес Е. Гайдара и его сторонников по поводу недооценки роли человеческого фактора, Е. Гайдар ответил: нет, несправедливы. “Для нас всегда не была загадкой допустимая сила сопротивления материала”. Именно так: материала. Видимо, сила сопротивления еще не достигла критической отметки, а отношение к собственному народу как к материалу для экспериментирования имеет для прославленной школы принципиальный характер.

__________________________________________

Грандберг Зоя - кандидат экономических наук, доцент МГУ.